Если взялся за выполнение задания и вышел в поле – то бейся до последнего камня и фиала с исцеляющим зельем, а на тревожный амулет нажимай лишь в абсолютно безвыходной ситуации. Спасательных отрядов очень мало, и они редко бывают свободными.

Но мои уже бывшие напарники далеко не слабаки и не новички, и амулетами обычно набиты под завязку. Эст – один из сильнейших мечников, а Ренд и вовсе самый меткий и ловкий лучник. И я не могу припомнить ни одного случая, когда нам пришлось бы вызывать подмогу.

Правда, сегодня им придется обходиться без щита, и это единственное, что может ненадолго отсрочить продолжение тяжелого разговора. Стало быть, мне следует использовать эту фору как можно полнее. Сейчас у меня нет абсолютно никакого желания смотреть на их самоуверенные рожи. Тем более выслушивать новые оскорбления и нотации.

Тяжело вздохнув, силой воли заставила себя забыть на время обиды и сосредоточиться на самом важном – поиске места, где меня не достанет мстительность Эстена и его верного друга.

Почти сразу пришлось признать честно, что одной, без поддержки и подсказки, с этой задачей мне не справиться никогда. Значит, придется просить помощи у надежных друзей… а их у меня теперь, после потери самых верных, как я наивно считала еще час назад, осталось так мало, что хватит пальцев одной руки. И двое из них – мои наставники, а еще двое – родители. Но до отца с матерью, как и до леди Модены, слишком далеко… значит, остается учитель боевых умений, лорд Гесорт. Ведь только к нему в дом я могу заявиться даже в глухую полночь, не перепугав и не рассердив хозяев.

Достав из шкафа самый простой и непримечательный из принесенных сюда заранее запасных дорожных костюмов, переоделась как по тревоге. Побросав в карманы все более-менее ценные личные вещички, натянула шляпу-маску и вышла в пустой портальный зал. Но свернула не к кабинкам портальщиков, отправлявших наемников в поле, а к кругу, открывающему пути в разные города родного материка. С него можно бесплатно уйти в любое место, запомненное личным амулетом и отмеченное маячком.

Но сейчас самым главным достоинством портального круга для меня было совершенно другое. В цитадели никто никогда не контролировал используемые магами круги, и ни один сыщик не сможет проверить, куда я ушла, и даже пытаться не станет.

На портальной башенке холодный шальной ветер мотал тускло светивший фонарик, превращая глухую ночь в беспорядочную пляску призрачных теней. Таких же неустроенных и бесприютных, какой чувствовала себя я.

Поддев пальцем завиток на наизусть изученной защелке, крутнула ее влево, и дверца распахнулась. Внутри было светлее и намного теплее, и едва дверца за мной захлопнулась, появилось ощущение уюта и покоя, всегда возникавшее у меня в этом доме.

И не успела я дойти до нижней площадки, как на ней появился сам хозяин, магистр Стайн Гесорт.

– Снимай свою шляпу, – сказал он буднично, – у нас чужих нет. Пойдешь умываться или сразу в столовую?

– Только что умылась, – сказала я правду и тихо добавила: – Но за мной может быть погоня.

– Мы в курсе, – невозмутимо сообщил Стай, дождался, пока я встану рядом, и, приподняв пальцами за подбородок мое лицо, внимательно изучил. – Правильно сделала, что пришла сюда.

Повернулся и направился в сторону небольшой, уютной столовой. Я молча шла следом, ощущая, как все теплее становится в замерзшем измученном сердце. Самый сильный из боевых магов Тезгадора, легендарный и непобедимый стальной Стай был еще и самым верным и надежным другом.

– Гина, – резво вылетела из боковой двери навстречу мне леди Гесорт, всегда такая порывистая, непосредственная и совершенно не похожая на хладнокровного мужа, – мы тебя уже ждем! Еще вечером собратья весточку прислали, и Стай сразу написал друзьям, чтобы выяснили, в чем там дело!

– Болтушка, – с любовью оглаживая жену взором, усмехнулся магистр, – про чай-то не забыла?

– Да все на столе уже! – Крепко обнимая, леди Альмисса неуклонно подталкивала меня к дверям, из которых появилась. – Но пусть сначала посмотрит… потом ей не до того будет.

Она немного снизу заглядывала мне в глаза и улыбалась так гордо и счастливо, что просто невозможно было объяснить, что к маленьким детям я и близко никогда не подхожу. Просто не имею никакого представления, как с ними обращаться, и жутко боюсь случайно причинить какой-либо вред.

В просторной комнате, обставленной почти игрушечными кроватками, столиками и креслицами, освещенными мягким зеленоватым сиянием магического светильника, было еще уютнее и безмятежнее, чем в остальном доме, хотя мгновение назад я готова была утверждать, что это невозможно. Не знаю, что именно вызывало такое ощущение – белизна кружевных занавесок и подушек или обилие ярких, нарядных игрушек и маленьких одежек, но мне сразу захотелось остаться именно тут. Сесть прямо на пушистый белый ковер, любоваться незнакомыми вещами и не думать ни о каких отборах и лордах.

– Сюда! – Альми подтолкнула меня к тюлевому балдахину, под которым спали два совсем крохотных, но уже абсолютно настоящих человечка.

Подлинных от ноготков на малюсеньких пальчиках до кукольных носочков на пухлых ножках. На малышах не было пышных, длинных атласных платьиц и чепчиков с кружевом, оборками и лентами, как на всех младенцах, каких я видела издали до сих пор. Только батистовые рубашечки и эти носочки, умилившие меня до слез.

– А им не холодно? – сам вырвался неожиданный вопрос. – Может, хоть одеялом укрыть?

– Маг я или кто? – возмутился незаметно присоединившийся к нам учитель. – Вон взгляни – амулет. Следит за их ощущениями. Как только начинают мерзнуть и поджимать ножки, сразу добавляет тепла. Детской коже полезнее всего воздух, а не красивые тряпки.

– Как проснутся, дам тебе подержать, – пообещала Альми, налюбовавшись на своих первенцев, – а сейчас уходим. Они – будущие маги и уже ощущают чужую энергию. Не была бы ты щитом, еще лет пять бы их не увидела.

– Спасибо, – искренне выдохнула я.

Знакомство с наследниками семьи Гесорт стало подлинным бальзамом для моей израненной души.

– Ну рассказывай, – усадив меня за стол и подвинув чашку барбарисового чая, предложил учитель, и я выложила все без утайки.

И про свои надежды, и про нанесенные предателями обиды. К концу рассказа я уже горько плакала, ничуть не стесняясь и не скрываясь. Здесь поймут, не осудят и никогда потом не попрекнут минутой слабости и не подковырнут.

– А про этот отбор… или смотрины, как они лукаво это называют, ты прежде знала? – спросила Альми, и я отрицательно помотала головой.

А когда доплакала, вытерла слезы и запила горечь предательства кисло-сладким чаем, призналась:

– Краем уха, конечно, не могла не слышать, все леди шепчутся… по секрету. Но меня это не интересовало, поэтому обычно думала о своем. Родители оставили на меня все хозяйственные дела. К тому же почти каждую ночь уходила на Харгедор, там настоящая жизнь, а не глупые сюсюканья про женихов, шляпки, чулочки и модные декольте. От таких разговоров мне через пять минут хочется спать и рычать.

– Твоя ученица, – без упрека объявила Альми мужу и теснее прильнула к его плечу.

– Единомышленница, – мягко поправил он. – Других в ученики не беру. Зачем тратить свое драгоценное время на девицу, которая в лучшем случае сможет похвастать умением держать лук на герцогской осенней охоте? А на Харгедор тоже хотел бы сходить – как только позволишь.

– Не верь ему, Гина, – счастливо улыбнулась леди Гесорт, – никого я не держу. Сама понимаю, как тошно воину сидеть у камина, когда там бьются его ученики. Но он сам не хочет, пока малыши не подрастут. Как будто не будет возвращаться сюда каждый день.

– Да мы уходим всего на три-четыре часа, – пояснила им правила, которые Стай, без сомнения, знал и сам. – Успеваем и отдохнуть, и сделать все дела. Ну, на всякие балы и обеды, конечно, стараюсь ездить лишь в тех случаях, когда отказ расценят как неуважение. А как теперь идти на Харгедор, даже не представляю. Они же, несомненно, охоту на меня откроют… за что только, непонятно?