– Возможно, но такое случается не только с теми, кто побывал в Междумирье, но и с магами, которые всю жизнь прожили в нашем мире. При определенном стечении обстоятельств, разумеется, – туманно произнес следователь.
Мэдлин вопросительно взглянула на него, но Хаксли не потрудился продолжить свои объяснения, а самой расспрашивать девушке не хотелось.
– Позвольте спросить, где Вы пропадали, мисс Хоуп? Ваши коллеги уже начали беспокоиться.
– Я гуляла вдоль побережья, дышала морским воздухом. Это считается полезным. И я не понимаю, с каких пор я должна оповещать Вас о любой своей прогулке, – ответила Мэдлин с плохо скрываемым раздражением.
Мистер Хаксли лишь снисходительно улыбнулся в ответ.
– Прогулки – это хорошо. Но согласитесь, что когда они затягиваются до часу ночи, это становится немного небезопасно. Вам не страшно ходить так поздно одной?
Девушку эти слова изрядно удивили. Она была невероятно увлечена беседой с байкером, и ей казалось, что прошло совсем немного времени. А сейчас Мэдлин с удивлением смотрела на настенные часы и понимала, что следователь абсолютно прав.
– Вы же ходили одна? – повторил он свой вопрос, видя, что девушка не торопится отвечать.
– Да, одна…– кивнула она. – Послушайте, если Вы предполагали, что я ходила не одна, а может быть даже гуляла в сопровождении преступной группировки, то почему бы было просто не проследить за мной? А не дожидаться меня, сидя в замке?
– Ты не поверишь, но мы мыслим одинаково, – ухмыльнулся Джозеф Хаксли, неожиданно переходя на «ты». – И я именно это и сделал.
– И что Вы увидели? – растерянно спросила Мэдлин, не ожидавшая такого прямого ответа.
– Увидел, как ты на протяжении нескольких часов ходишь по побережью, активно жестикулируя и разговаривая сама с собой, – спокойно пояснил он, задумчиво глядя на свою собеседницу.
Наверное, следователь ожидал каких-то комментариев, но девушка настолько погрузилась в свои мысли, что не сочла нужным что-либо объяснять. Ей показалось очень любопытным то, что Александр оказывается может быть невидимым для окружающих. Интересно для всех ли или только для тех, кому он не хочет показываться на глаза?
Или быть может, намеки Хаксли – правда, и она действительно начинает потихоньку сходить с ума, разговаривая сама с собой. Мэдлин помнила, что судьба практически всех магов, вернувшихся из Междумирья складывалась очень плохо. Многие из них были не в состоянии привыкнуть к жизни в своем мире, не выдерживали и сбегали обратно на трассу. А некоторые начинали вести себя слишком странно даже для людей, владеющих магией, и вынуждены были провести остаток своих дней в сумасшедшем доме.
Неужели и Мэдлин постепенно начинает сходить с ума, тоскуя по Междумирью и придумывая в своей голове сценарии того, как к ней является Александр и зовет ее обратно? С другой стороны, его подарок на день рождения, кажется видели все, а значит Собиратель вполне материален и не может быть плодом ее фантазии. В итоге, девушка пришла к выводу, что согласится поверить в свое сумасшествие в самую последнюю очередь, когда иных вариантов уже не останется.
Джозеф Хаксли какое-то время задумчиво наблюдал за тем, как его собеседница практически засыпает в кресле, а потом махнул рукой и, пожелав Мэдлин спокойной ночи, отправил ее спать.
Оказавшись у себя в спальне, девушка не легла отдыхать, а вместо этого взяла в руки книгу, подаренную Александром. Книга явно была создана магами, потому что внешне выглядела тонкой и легкой, а на деле вмещала в себя чуть ли не всю историю волшебства. Достаточно было выбрать в оглавлении нужный раздел и тут же появлялись все новые и новые страницы и иллюстрации.
Мэдлин с интересом разглядывала портрет таинственного Алемана. Хотя насколько достоверным могло быть это изображение, с точностью сказать никто бы не решился. Художник вполне мог приукрасить облик знатного человека.
На портрете грозный колдун и завоеватель предстал мужчиной лет тридцати, с черными длинными волосами и чуть смугловатой кожей. Черты лица его были монголоидными с раскосыми глазами, но не такими, какие бывают у типичных представителей этой расы, а те, что встречаются у людей, родившихся в смешанном браке. На Алемане была надета необычная кольчуга панцирного плетения. Точнее Мэдлин охарактеризовать ее не могла, так как плохо разбиралась в подобного рода вещах.
Закончив изучать портрет, девушка принялась читать то, что было написано под ним. Во вступлении сообщалось, что в те далекие времена, когда жил Алеман, обычный мир и Междумирье не имели столь четких границ, как сегодня, из-за чего события в них часто пересекались. Жители обоих миров легко перемещались и нередко контактировали друг с другом. Так и колдун Алеман, ведущий по сути кочевой образ жизни не раз переступал границу миров и жил то там, то здесь. Мечтой же его было объединить два мира в один и подчинить их оба своему влиянию. Осуществить подобный амбициозный план было, конечно же, невозможно, но…
Мэдлин сама не заметила, как задремала, убаюканная чтением. Проснулась девушка от того, что ей стало холодно. Она машинально принялась кутаться в шаль, укрывавшую ее плечи, но тонкая шелковая ткань совсем не помогала согреться. Поэтому Мэдлин пришлось окончательно проснуться и открыть глаза.
Она поняла, что каким-то немыслимым образом умудрилась задремать, сидя на земле, прислонившись к дереву. От того ей и было так холодно. Девушка машинально взглянула наверх и замерла в восхищении. Небо над ее головой было угольно черным и на нем словно бриллианты оказались рассыпаны созвездия звезд.
Никогда еще в своей жизни Мэдлин не видела такого неба. Оно было настолько ярким, что сложно было поверить в то, что оно настоящее. Казалось, будто это неизвестный художник взял и искусно изобразил звездную карту, причем изрядно ее приукрасив. Ни разу прежде девушка не видела так отчетливо все эти созвездия, которым теперь будто бы стало тесно на одном небосводе.
Несмотря на красоту, открывшуюся ее глазам, к земной жизни Мэдлин вернул тот же самый холод. Она поднялась, разминая затекшие ноги, и увидела, что буквально в двадцати шагах от нее расположился большой шатер, внутри которого уютно светило оранжевое пламя.
Не раздумывая, девушка машинально направилась в его сторону, придерживая подол длинного платья. К слову сказать, наряд ее был просто чудесный, сотканный из черной, казавшейся невесомой ткани, расшитый серебряными нитями и блестящими самоцветными камнями. Платье Мэдлин словно хотело сразиться в своем блеске с самим звездным небом.
Приподняв полог, девушка оказалась внутри шатра и быстрее направилась к огню. Внутри находились какие-то люди, но в полумраке их лица тяжело было разглядеть. Мэдлин протянула ладони к пламени и принялась греться. До нее доносились обрывки разговоров. Общались здесь в полголоса.
Обитатели шатра сперва немного косились в ее сторону, но потом быстро забыли и перестали обращать внимание.
– И зачем мы идем так далеко…говорят, дальше только край земли и нет там никакого города…Владыка знает, что есть…там несметные богатства…там алмазов, что звезд на небе…только бы пустыню как-то перейти…в пустыне страшно…я слышал там такие твари, что убьют и не заметишь…нам то страшно, а мы маги, а другим то, – доносились до Мэдлин обрывки фраз.
Девушка не могла понять, о чем говорят все эти люди. Да, она особо и не пыталась, ей было достаточно того, что она грелась у огня, и пламя оставалось оранжевым, не собираясь приобретать зловещий кровавый оттенок.
Мэдлин почувствовала за своей спиной чьи-то шаги. Именно почувствовала, потому что человек позади нее передвигался тихо, словно рысь. Девушка ощущала лишь его магическую ауру, энергетика которой была неимоверно сильной. Но никакой опасности она не уловила.
С появлением нового гостя разговоры как-то разом смолкли. На секунду повисла тишина, а затем кто-то один затянул песню, а все остальные вдруг ее подхватили. Это была какая-то странная баллада. В полутьме шатра, спетая монотонными голосами, она звучала немного зловеще.
