Елена много читала, и в основном литературу по возрастной психологии и педагогике. Созрело несколько идей, и следующий учебный год обещал быть интересным и для нее, и для пацанов.

"Ну что ж, не справилась", - сказала Карина. Кирилл пропал из поля зрения, но, по слухам, собирался вскоре жениться на Майке. Богаделов уже пригласил Майю на смену прежней телеведущей, и она неплохо справлялась. Митя неожиданно для всех бросил работу и аспирантуру какого-то заштатного учебного заведения, где числился, и пошел в армию. Елена видела его в форме милиционера, он вытянулся и похудел, в лице прибавилось взрослости.

Широкорад, Стив Безобразов, еще какие-то знакомые первое время надоедали звонками, затем поотваливались по одному, и звонки прекратились. А Елена собиралась в августе, прихватив с собой Фрая, съездить в Подмосковье на недельку, если позволят средства и если школа отпустит.

Но школа не отпускала. Предстояло еще оформление стендов в пушкинском классе, ученики были обеспокоены грядущим введением двенадцатилетки, и им надо было как-то объяснить, зачем ее вводят, а объяснить это совсем не просто.

Раз в неделю Елена Алексеевна занималась с Савченко русским языком, но незаметно для нее самой эти уроки превратились в занятия живописью. И теперь она, как когда-то Татьяна Федоровна, даже копируя ее мягкую интонацию, говорила:

- Рисунок надо выполнять остро отточенным карандашом. А этот огрызок лучше отложить в сторону. - и, сама заточив грифель с двух сторон, в форме лопаточки, подавала карандаш Андрею. - Старайся не нажимать, пусть контуры предметов будут как можно более светлыми....

Но она видела, скоро Андрей сам будет вправе давать ей советы по рисунку, и тихо становилась у него за спиной, глядя на то, как на листе проступают пузатые банки и мятые драпировки во всей своей осязаемости.

Москва, 2001-2002