— Но наверняка же всех Пожирателей не по разу спрашивали о коллегах…

— Как я уже сказал, но для тебя повторю еще раз, помедленнее: авроры не умеют задавать правильные вопросы. Отцу еще придется здорово попотеть, чтобы твои коллеги понимали все, что он им скажет. Вообще, Аврорат неплохо устроился: ничего не сделав для возвращения денег законным владельцам, снимает с этого возвращения такие жирные сливки!

Вот насчет запредельной наглости Малфоя-младшего Гарри давно уже не заблуждался, так что просто ткнул его пальцем в ребра, чтобы убрать с хоречьей морды самодовольное выражение, и уточнил:

— Так что, говоришь, с деньгами?

— Как я опять-таки уже говорил, — пропыхтел Драко, возвращая тычок с процентами и немедленно закрываясь локтями, — деньги не просто остаются у наследников, но и будут легализованы через Министерство. За меньшее отец бы не продался в консультанты твоим убогим…

Гарри нашел брешь в защите, снова ткнул Хоря в ребра, и беседа окончательно сменилась боевыми действиями.

К сожалению для британского квиддича, в кэмпбеловских завалах хлама нашлась и папка с компроматом на Питера Уоткерса, ловца «Холихедских Гарпий». Дело оказалось нешуточное: разъезжая с командой по всему свету, Уоткерс возил через границы контрабанду, мелкую, но не всегда безобидную. Так что, несмотря на отчаянный стон болельщиков, ключевой игрок Гарпий был официально задержан и возвращен в Британию для проведения следственных мероприятий. За два дня до четвертьфинала.

Срочно поставленный на замену ловец из второго состава заметно уступал Уоткерсу в мастерстве. Он кое-как — скорее благодаря удаче или просто с перепугу — вытянул четвертьфинальный матч, но в полуфинале заметил снитч слишком поздно. В игре за третье место Гарпии все-таки смогли вырвать победу — во многом благодаря Джиневре Поттер, буквально закидавшей квофлами ворота противника, а так же своим загонщикам, старательно отвлекавшим вражеского ловца. Но Кубок Вронского в этом году ушел в Германию, и этого было уже не изменить. К некоторому утешению Гарри, еще до полуфинала оба «клиента» Кэмпбела были вычислены, а их ставки аннулированы.

Джинни вернулась домой, и перед Гарри ребром встал вопрос, стоит ли отдавать ей стертые воспоминания. Вернее, Гарри думал, что это вопрос перед ним стоит, но только до тех пор, когда Астория без предупреждения нагрянула в коттедж и из рук в руки передала Джин несколько флаконов. А на негодующий взгляд Гарри отчеканила:

— Джинни просила сохранить их и отдать после того, как она отыграет Кубок. Это было ее решение, и я обещала сделать так, как она просит.

У Гарри все равно были некоторые сомнения, но присутствовавший тут же Малфой ехидно поинтересовался:

— Считаешь, что можешь за жену решать, что для нее хорошо? Возможно, где-то здесь пробегал «дремучий мужской шовинизм»?

Джин, так и стоявшая с непонимающим видом, глядя на флаконы в своих руках, строго покосилась на Гарри. Не то, чтобы всерьез повелась на малфоевскую провокацию, но все-таки заподозрила неладное. Астория показала мужу большой палец и ушла обратно в мэнор. Драко некоторое время играл с Гарри в гляделки, но потом Джинни потребовала внимания.

— Что это?

— Это плохие новости, — очень серьезно ответил Малфой. — И в прошлый раз Поттер не справился с донесением их в приемлемой форме. А еще я совершенно без понятия, что будет, если магический выброс случится у человека, смотрящего в думосбор, как минимум мне думосбор жалко. Так что давай-ка мы тут сядем все вместе, и для начала я тебе обрисую ситуацию в целом, а потом уже посмотришь, что из воспоминаний ты решила сохранить.

Джин аккуратно поставила флаконы с воспоминаниями на этажерку, а сама уселась на диван с крайне напряженным видом. Драко строго глянул на Гарри, всем видом вопрошая: «помнишь свою роль?», и тот опустился рядом с женой, для начала просто приобняв ее за плечи. Из такой позиции сгрести в охапку и придержать, чтобы Драко без борьбы купировал выброс, можно будет за доли секунды.

К счастью, на этот раз выброса удалось избежать. Малфой действительно умел разговаривать с расстроенными женщинами, и Гарри в очередной раз ему позавидовал. В какой-то момент Гарри все-таки пришлось стиснуть Джин в объятиях и утянуть к себе на колени, просто чтобы обеспечить девушке более удобную позицию для рыданий в его плечо, но эти слезы не шли ни в какое сравнение с водяным смерчем. Когда же она успокоилась и сходила умыться, домовик доставил из мэнора думосбор, и Джинни погрузилась в собственные воспоминания.

Гарри думал, что она вынырнет из них снова рыдающей, но ошибся. Глаза Джин были сухие и бешеные.

— Уже выяснили, кто за этим стоит? — требовательно спросила она.

— Да, уже все закончено…

— Он отправился в Азкабан? На сколько?

Гарри почувствовал смятение, но его выручил Малфой, произнесший четко и жестко:

— Злоумышленников было двое, и оба мертвы.

— Как это случилось? Я хочу знать все! Ты занимался расследованием? — Джин посмотрела на Гарри.

— Да, фактически я, — и Гарри пересказал основную канву событий, начиная с причин статейки Скитер. Он опасался того, как Джинни отреагирует на невольную роль своего Элме в этой грязной истории, но, кажется, ей от этого знания, наоборот, стало легче.

— А как мы с ним конструктивно пообщались, это пусть он тебе сам рассказывает, — добавил Гарри, и, несмотря на общую мрачность настроя, Джин не удержалась от смешка:

— Представляю! Надеюсь, он мне и воспоминание даст посмотреть.

А потом Гарри добрался до того момента, когда они нашли убежище Кэмпбела и умолк.

— Что? Вы его взяли или нет? Ты говорил, он мертв?

Гарри беспомощно посмотрел на нее и опустил глаза. Прижившийся уже груз вины вдруг всколыхнулся и снова дернул когтями по сердцу.

— Не молчи, Гарри!

— Он не может дальше рассказывать, Джиневра. Давай, я продолжу, — подал голос давно уже молчавший Малфой. И беспощадно произнес:

— Кэмпбела убил Поттер.

В его пересказе вышло, что Гарри просто психанул, услышав непристойные гадости про Джин. А может Драко и правда считал, что так и было. Гарри молча выслушал сдержанный и краткий пересказ их беседы с Кэмпбелом до самой Авады.

— А потом Поттер собрался немедленно садиться в Азкабан за предумышленное убийство! — раздраженно закончил Малфой. — И мне пришлось срочно вправлять ему мозги и брать клятву о неразглашении на случай, если я на секунду отвлекусь, и геройские мозги снова съедут набекрень.

Гарри украдкой глянул на Джин, надеясь прочесть ее мнение об этой истории, но девушка смотрела в пол, и лицо ее выражало только сосредоточенность. Тогда он перевел взгляд на Малфоя и удивился выражению напряженного, испытующего ожидания на его лице. Драко в упор смотрел на Джинни и тоже ждал ее реакции.

Наконец Джин подняла глаза на Гарри.

— Знаешь, — неуверенно начала она, потом тряхнула головой и продолжила уже более решительно, резко до агрессивности: — Я, может, плохой человек, но я рада, что он умер! За это я по-настоящему благодарна тебе! Ты меня спас, понимаешь? Я видела наш с тобой разговор утром перед обливейтом, и я могу только подтвердить — я бы сама его убила, если бы встретила! Мне жаль, что для тебя это настолько тяжело, и все равно я рада его смерти! И я считаю, что ты самый-самый лучший человек на свете!

Гарри протестующе замотал головой, но Джин вскинула ладонь в заперщающем жесте:

— Самый лучший! И чтоб ты знал, я всегда на твоей стороне, даже если бы у меня не было личного счета к этому уроду! Но при всех твоих достоинствах, умный в вашей паре — Малфой! Драко, тебе я благодарна еще больше, чем Гарри — за то, что не дал ему сделать глупость!

— Ну, это было в моих интересах, как ты понимаешь, так что не стоит благодарности, — царственно отозвался Малфой. На его лице медленно расцветала одобрительная улыбка. Джин уставилась на него с возмущением:

— Эй, ты что, думал, я скажу, что ему надо было и правда…