Лорканн готов был признать, что это было бы самым действенным планом против него. И в просыпающихся ощущениях необходимости присутствия Шайлих рядом, он понимал, что попался в самую непредсказуемую ловушку жизни.

Уже вполне себе попался.

Мелькающие между ветвей фигуры не позволяли забыть о том, что он пленник в окружении врагов, и не будь тут Шайлих, Лорканн, скорее всего, уже потерял бы терпение — после второго удара по голове оно грозилось испариться в момент. Однако необходимость продолжить знакомство со своей победительницей, пусть пока условной, но грозящей перейти в гипотетический до сих пор статус самой настоящей, держала Лорканна крепче всяких пут.

И особенно этих пут. Нет, ну надо же догадаться сплести веревки из водорослей и волчьей шерсти! Лорканн вполне допускал, что гадалка, насоветовавшая это неблагое решение, руководствовалась вполне объяснимыми рассуждениями — о том, что равными по силе были три короля трех волшебных миров, не знал только ленивый! Но понимать это столь буквально? Столь приземленно? Рассчитывать, что символы фоморского короля и короля благих, сплетенные вместе, пересилят живого и здорового, полного сил и магии неблагого короля?

Лорканн со все возрастающим разочарованием прослеживал логическую цепочку и все меньше удивлялся, что предводителем тут был Онгхус. Кто бы еще на такой бред повелся?

Грифон тряхнул головой, поморщился на отзвук ударивших по нервам ощущений, прикинул, что с таким способом засыпания и, соответственно, пробуждений, надолго его не хватит, повздыхал, рассчитывая необходимый градус сдержанности впредь — по всему выходило, что надо держать себя в руках. Невеселая перспектива быть ведомым даже в разговоре немного скрасилась перед внутренним взором ожиданием продолжения общения с Шайлих. Ради этого всякое можно было потерпеть.

Или попросту подлечиться ночью. Лорканн закатил глаза и дважды ударился затылком о ствол за спиной — похоже, зараза общего помешательства на этих глупых веревках начала действовать и на него. Магия-то никуда от грифона не делась. Пусть и отдалилась слегка из-за связанных рук, пользоваться ею в полной мере он не мог. Хотя путы были, по счастью, не железные и совсем ток магии в тело не отсекали.

На этой прекрасной ноте рассуждений, в последних лучах заходящего солнца перед глазами Лорканна появилась Шайлих, каштановые кудряшки которой слегка пружинили и отсвечивали рыжиной. Залюбовавшийся грифон не сразу понял, что она окликает его, предлагая подкрепиться наваристой похлебкой.

С ложечки.

Да, жизнь не уставала подкидывать ему испытания.

========== Часть 3 ==========

— Что же вам такое снится? — голосок не отступался. Небольшие руки, похоже, детские, перехватили Лорканна вокруг головы. Давно забытое ощущение.

Рядом раздалось какое-то зудение, отчего маленький обладатель большого любопытства поспешил распрощаться:

— Ой, извините, сейчас обед, я должен бежать, но я вернусь!

Каблуки пристукнули о каменные колени Лорканна, потом прошуршал песок, и все стихло.

Сны и воспоминания зазвучали в тишине яснее.

***

По счастью, у Шайлих не было привычки как-то развлекать того, кого она кормит с ложечки, Лорканн опасался, что не выдержал бы позора, если бы бунтовщики смогли наблюдать его, умильно реагирующего на каждое «ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за господство над миром». А то, что он реагировал бы умильно, секретом для него теперь не было. Очень трудно было не придвигаться к Шайлих и не тянуться к ней навстречу всем телом.

Грифон лихорадочно подыскивал предмет для беседы, который помог бы ему завязать знакомство прочнее, а Шайлих — осознать, что её место не возле бунтовщиков.

Сложная задача. Пусть простые задачи он не любил, сейчас его нервировала возможность ошибиться. Просчитаться в таком важном вопросе! Он никогда себе не простит.

Лорканн, в мыслях о перспективах, сердито выдохнул в сторону, одновременно пережевывая овощи и тонкую полоску мяса, а когда поднял глаза, неожиданно встретил взгляд синих очей Шайлих.

— Потерпите, тут осталось всего на пару ложек, — удивительное дело, но она не собиралась надеть тарелку на голову предположительно неблагодарного пленника.

Лорканн воодушевился и приветливо улыбнулся опять:

— Ну что вы, меня не тяготит ни общество горячей пищи, ни, тем более, ваше, — с удовольствием пронаблюдал легкий румянец на щеках. — Меня трудно победить, но я рад, что эта честь выпала действительно достойной ши! Поначалу я думал, что мне придется вызвать своего победителя на еще один, решающий бой, но вы оказались победительницей…

Шайлих зарумянилась больше, одновременно сердито поджимая губы и чуть не ткнув деревянной ложкой Лорканну прямо в зубы. Ох, эта женщина знает, как заставить его замолчать! Против воли и против плана грифон заулыбался, не отводя глаз от её лица. Сама Шайлих, похоже, нашла куда более интересный предмет для разглядывания — порванный рукав его, Лорканна, рубашки.

Рубашка у него, разумеется, была прекрасная, плотная и крепкая, но узорчатая и красивая, песчано-горчичного цвета, скроенная лично для Лорканна и удобно охватывающая руки, легкий дублет без рукавов, обычный, кожаный, темно-коричневый, с медными застежками, так же ловко облегал и его торс… Но Лорканн тешил себя надеждой, что он сам все-таки в разы интереснее собственной одежды.

— Победительницу вызывать на бой мне хочется не настолько горячо, как победителя, однако, как я уже говорил, желание дамы для меня закон, — синие глаза недоверчиво поднялись от разрыва на ткани, — так что если прекрасная победительница желает, — галантный кивок, — то получит приглашение.

— Вы смеетесь надо мной! — румянец залил щеки Шайлих полностью, глаза засияли гневом, а Лорканн ощутил, что тает. Проклял все на свете и прислушался, стараясь не упустить и слова. — Вы тоже думаете, что раз женщина, то слаба! Раз женщина, недостойна победы! Раз женщина, не имеет права выбирать свою свободу!

Ложка обвиняюще уперлась грифону в грудь, прижимая оба слоя веревки, заставляя Лорканна настороженно застыть — его путы опять рисковали порваться. Впрочем, подвижный или неподвижный, а сосредоточен он был на своей победительнице, которая, похоже, чувствовала себя весьма неловко. Разрумянилась пуще, опустила свое грозное оружие, отодвинулась от очевидно ошарашенного грифона, пересела, пряча взгляд.

— Простите, думаю, раз это неинтересно даже Онгхусу, то вам и подавно, — каштановая макушка склонилась, демонстрируя ровный пробор, а в опустевшую тарелку сорвалась пара сердитых слез.

— Вы меня явно недооцениваете, — Лорканн пересел, старательно не приближаясь к Шайлих больше, чем того требовал разговор. — Довольно распространенная ошибка, — просиял, стоило ей несмело поднять взгляд. – То, что я умудрен опытом, не значит, что мне не нужен новый, — желтые глаза разгорелись жаждой заполучить знания и вознаграждение в виде просветлевшего лика Шайлих.

Одна из наград не заставила себя ждать, девушка слабо улыбнулась сквозь слезы:

— И это говорит, — напоказ задумалась, — Древнее Зло, спеленутое по рукам и ногам волшебными веревками? Свой плен вы тоже воспринимаете как новый опыт?

— О, безусловно, — Лорканн принял настолько беззаботный вид, насколько мог, откинулся на ствол дерева в расслабленной позе, ощутил напряжение в веревках и тут же застыл на середине движения, немного неловко. Поморщился, осознавая, что оказался меж двух огней — Шайлих заметит или сползающие веревки, или колдующего Лорканна. Поэтому грифон постарался улыбнуться как можно безмятежнее, но решил позу впредь не менять.

Обеспокоенный голос девушки стал для него сюрпризом.

— Не шевелитесь! Я понимаю, что для вас выказать хоть малейшую слабость — невыносимо, но я обещаю, что никому не скажу, если вы ради сохранения своего здоровья посидите немножко неподвижно, не как больной, о нет, но как выздоравливающий собеседник!

Очевидно, все эти неловкие жесты истолковывались Шайлих в сторону нанесенных травм, беспокоящих избитого и поверженного противника. Этим можно было воспользоваться, и Лорканн, добавив во взгляд капельку подозрительности, мол — правда не скажешь? — аккуратно кивнул.