Гаитэ почувствовала, как кровь начала бурлить в жилах, как звёзды засверкали в её глазах и шагнула навстречу готовой разорвать её толпе.

На стоявших за её спиной воинах была броня. В их руках было оружие.

Её единственной бронёй были невинность и красота, единственным оружием – слово.

Выпрямив спину, продираясь через собственный страх и людскую глухую ненависть, как по горячим углям, она шла, чтобы вершить судьбы и определять будущее.

– Мушкетёры! – прогремел командный голос. – Артиллерия! На изготовку!

– Нам сказали неправду! Нас обманули! – скандировала толпа, потрясая в воздухе кто импровизированным оружием, а кто просто зажатым кулаком. – Император мёртв! Император мёртв! Вперёд!!!

– Если не остановитесь, по вам будет открыт огонь! – взревел капитан мушкетёров.

– Стойте! – обычно нежный и мягкий голос Гаитэ звенел, как натянутая струна, пронзительно и громко. – Я – жена Его Светлости принца Торна Фальконэ, Гаитэ, урождённая Рэйв! Я совсем недавно была подле Его Величества императора и к величайшей моей скорби вынуждена сообщить, что великий правитель умер! Был отравлен недругами!

При таком известии толпа взревела вдвое громче.

– Так бывает! Смерть приходит равно за всеми – за большими и за малыми. Смерть – повод для скорби, но не для драки. Опустите топоры! Воины – вы опустите мушкеты! Все послушайте меня! Император мёртв, но его сын, мой муж Торн – он жив, он дышит. Он всё ещё болен, это правда, но при нём лекари. Не сегодня, так завтра принц встанет на ноги. Из Тиоса вернётся его брат Сезар. И чем тогда обернутся для вас сегодняшние беспорядки? Снова смерти, казни, репрессии? Прошу вас! Разойдитесь по-хорошему. Для смуты нет причины. Чтобы не произошло сейчас во дворце, для вас, ваших жён и детей ничего не изменится. Тот, кто подстрекает вас к бунту, попросту хочет вашими руками вытащить каштаны из огня. Вас используют. Не позволяйте им сделать это. Не заливайте всё вокруг кровью, своей и чужой. Прислушайтесь к голосу разума.

– Не слушайте эту лживую шлюху! – прокричал кто-то из безликой благодаря множествам ликов, толпе.

И прежде, чем охранники Гаитэ успели среагировать, в неё метнули нож.

Время замедлилось, пространство вокруг уплотнилось, уши заполнились резким звуком вращающегося предмета, рассекающего воздух и нож застыл, будто наткнувшись на невидимую стену, в нескольких дюймах от груди молодой женщины. Завис на секунду, словно удерживаемый невидимой рукой, потом вошёл в песок у ног Гаитэ.

– Этого не может быть! – испуганно охнула толпа. – Ведьма! Ведьма! Она заколдована!

В суеверном ужасе толпа, медленно раскачиваясь туда-сюда, словно и впрямь её гнала невидимая волна, стала медленно отступать назад, к воротам.

– Ведьма! Ведьма! Убейте её! Убейте!

– Мушкетёры! – прогремел голос капитана. – Становись! Цельсь!..

– Нет!!! – прокричала Гаитэ, вскидывая руки над головой, а потом разводя их в стороны, словно пытаясь одну часть безумцев защитить от других, готовая грудью встретить натиск с обеих сторон.

– Никто не умрёт этой ночью! Я – ваша новая королева и я приказываю – расходитесь по домам, к тем, кто вас любит и ждёт! К своим матерям, отцам, жёнам, детям, братьям и сёстрам! Сейчас не время бунтовать. И если впереди грядут трудные времена, мы должны быть едины, а не разобщаться. Пусть никто не пострадает. А если вы всё ещё сомневаетесь в том, как поступить, вспомните старую мудрость: «Для тех, кто верен своему долгу у Духов найдётся благодарность, а для тех, кто нет – секира!».

Толпа притихла, все ещё не спеша расходиться, но уже порядком поистратив воинственный пыл.

– Ну же? Расходитесь по домам! К любящим вас людям! Вернитесь к ним живыми! – прокричала Гаитэ. – Идите! Идите же! – взмахнула она руками, словно прогоняла надоедливых, крикливых гусей.

– Мы возвращаемся в казармы! – прокричал кто-то из толпы.

Медленно-медленно, но люди отступали. Они уходили.

Гаитэ стояла, прижимая руки к груди, где испуганно металось и билось, как раненая птичка, сердце.

Она сделала это! Без угроз, без насилия, без пушечного грома – она совладала с толпой. Впервые пригубила пьянящей кубок власти и ощутила её пряный, ни с чем не сравнимый вкус.

Не дожидаясь, когда последний мятежник покинет двор, Гаитэ медленно развернулась и побрела во дворец.

Двери за её спиной закрылись, отделяя от возможной опасности.

У лестница её ждала Эффидель.

– Ты была великолепна. Даже здесь я чуть от ужаса сознание не потеряла! Как же ты справилась? Ты же словно пожар водой погасила? Они совсем притихли. Сначала рычали, как львы, а потом стали кроткие, как овечки. Ты, верно, и вправду ведьма?

– Нам на счастье.

– Ладно, пойдём, – обняла её за плечи Эффи. – Тебе нужно отдохнуть.

– Нет, – покачала головой Гаитэ. – Я должна идти к Торну.

– Ты должна отдохнуть! – настаивала Лисичка. – И это не обсуждается. День был тягостный и длинный, а завтра – кто знает? Может станет ещё тяжелее? Нужно беречь силы.

– Ты права, – согласилась Гаитэ. – Я отдохну. Только сначала навещу Торна. Мне нужно убедиться, что он в порядке, иначе я не смогу уснуть.

Пока она поднималась на третий этаж, в крыло, где находились покои мужа, всюду натыкалась на стражников.

Некогда мирный дворец, блистательный и великолепный, сейчас походил на казарму в осадном положении. Но сетовать на это не приходилось. Гаитэ прекрасно отдавала себе отчёт в том, что, если бы за её спиной не темнели фигуры воинов, державших оружие на изготовку, её речи оказали бы на толпу куда меньшее воздействие.

Торн спал, сладко, как младенец. Дыхание его было ровным. Лихорадка спала. Всё это было хорошим знаком. Он шёл на поправку.

«Какое счастье проспать весь этот ужас», – подумала Гаитэ.

Глядя на спящего Торна, она не могла не задаваться вопросом, что он будет чувствовать, придя в себя: печаль из-за смерти отца или радость, что вот-вот станет обладать полнотой власти? И как изменится, получив то, о чём мечтал всю жизнь?

Наверное, если бы Гаитэ устала меньше, она была бы испугана. Торн, ничем не ограниченный и никому не подотчётный – это по-настоящему пугающий вариант.

Наверное, будь Гаитэ чуть больше королевой и чуть меньше женщиной, она должна была в первую очередь спасать жизнь императора. Но, повторись бы всё сначала, она сделала бы тот же выбор.

«А если бы отравленными оказались не отец и сын, а брат и – брат, – ехидно вопросил голос, неизвестно кому принадлежащий, – к кому бы ты кинулась? Кого бы вырвала из власти смерти? Своего мужа? Или – Сезара?»

Гаитэ оставалось только мысленно возблагодарить судьбу за то, что перед таким выбором та её не поставила.

Она не помнила, как забылась сном. Но, видимо, спала чутко. Стоило Торну пошевелиться, Гаитэ сразу же очнулась.

– Милый, всё в порядке? Как ты?

– Всё тихо, – прошептал он потрескавшимися губами. – Толпа разошлась?

– Мы убедили её сделать это.

– Мы это, значит, ты? – слабо улыбнулся он.

– Мы – это я с твоими охранниками за моей спиной, взведшими курки пищалей, мушктов и натянув стрелы арбалетов, – улыбнулась она в ответ. – И да, судя по всему, аргументы произвели впечатления. Не думай пока об этом. Поправляйся. Набирайся сил. Нам они определённо понадобятся.

Торн опустил пушистые ресницы, прикрывая лихорадочный блеск янтарных глаз:

– Отец?.. Он сказал мне что-нибудь напоследок?

– Он просил вас обоих, тебя и твоего брата Сезара, бороться со своими страстями во благо государство.

– И больше ничего?

Торн в задумчивости покрутил кольцо, символ власти в длинных пальцах, покачав его в ладони, словно взвешивая.

– Мне жать, что император Алонсон III умер, – наконец вымолвил он. – Он был хорошим властителем. Да будет земля ему пухом. – Торн с усилием приподнялся, опираясь на подушки. – Мне нужно как можно быстрее подняться. До того, как наши враги ударят первыми. Если Запад во главе с твоим братом и матерью двинутся на столицу, у меня не хватит сил, чтобы сдержать их.