Вот вам простой пример. Римская империя имела прекрасно организованную военную машину. Многочисленные, хорошо обученные и вооружённые армии защищали её от любой агрессии извне. Но постепенно, вместе со старением римского этноса, я имею в виду население именно Аппенинского полуострова – италиков, боеспособность легионов стала падать, а, вдобавок к этому, возникла ещё одна крупная проблема – трудность с комплектованием армии. Римляне просто не хотели воевать. Кому это было надо и зачем? Знать утопала в роскоши и искала наслаждений в изысканных обедах, тонких винах, красивых женщинах, в противоестественных пороках и разврате, а разорявшиеся италийские крестьяне – основа досели непобедимых легионов – пополняли ряды люмпен-пролетариата, но, отнюдь, не армии и жаждали только одного: бесплатного хлеба и зрелищ, мерзких и жестоких. Но пока Римская империя сохраняла регулярную армию, она жила. Ведь не секрет, что регулярная армия сильнее необученного ополчения, пусть даже состоящего из молодых пассионариев, рвущихся в бой. И римляне громили находившихся в фазе подъёма готов, даков, маркоманов и иудеев. Пусть с большими трудностями и потерями, но громили. И так продолжалось до 378 года, пока в страшном сражении под Адрианополем с восставшими готами римляне не потеряли свою последнюю кадровую армию. Император Валент и сорок тысяч воинов остались на поле боя. Эти ужасные потери уже нечем было компенсировать и последующие римские императоры были вынуждены вместо римлян набирать в войска всё больше и больше варваров, которым Рим и империя были не очень-то и нужны. Враги не простили ослабевшим от старости римлянам их былого величия. Их просто физически истребили, вместе с греками и населением бывших карфагенских колоний в Северной Африке. Лишь немногочисленные остатки этих народов вошли в состав других, более молодых этносов, пережив кошмар двух столетий прошедших после падения Рима. А вот Восточная Римская империя уцелела и всё потому, что по её территории прошёл новый пассионарный толчок и там появился новый этнос, который мы называем византийцы. И византийцы полностью прожили свой срок отпущенный им природой – почти полторы тысячи лет, до 1453 года, а затем исчезли уступив место другому этносу – современным туркам.
Владимир глубоко вздохнул и продолжил:
– А что было у нас, на Руси в фазе обскурации, когда пришли монголы? Неприкращающиеся усобицы, вражда между отдельными княжествами, а не только между князьями с их дружинами. Черниговцы враждовали с киевлянами; это именно они взяли Киев на щит в 1204 году и разграбили, да так, что город не оправился и к нашествию Батыя. Суздальцы громили рязанскую землю, и каждый радовался любой беде соседа. И к концу горестного тринадцатого столетия, помнили ли рязанцы, суздальцы, полочане, новгородцы, волыняне и другие о единой Руси, ощущали ли себя единым народом или всё это осталось только в прошлом, в ветхих листах древних рукописей да в головах летописцев? В час беды никто не пришёл на помощь соседу – все сражались и умирали по одиночке.
Тяжело это признавать, но боеспособность русских войск в тринадцатом веке падала, несмотря на увеличение численности. Доказательством может служить разгром на реке Калке и последующие бои с монголами. Гордые слова князя из древнерусских былин: «Родился ли на земле и ходит ли под солнцем тот человек, что смог бы подчинить себе силу нашу?» – увы, остались в далёком прошлом. Вместо храбрых, отважных и дисциплинированных воинов появились тихие обыватели, которым не нужны ни ратные подвиги, ни дальние походы. И их с годами становилось всё больше и больше. В обскурации смелость сменяется трусостью, великодушие – жестокостью, стойкость и мужество – предательством и вероломством, а любовь к Родине – шкурничеством и близоруким эгоизмом.
– Вам, – обратился Владимир к Юрию и Сергею, внимательно слушавших его, – прекрасно известно, что не каждый мужчина – воин. Тут нужен бойцовский дух и характер. И крайне важно само желание сражаться. Сражаться по собственной воле, а не по принуждению. И вам, в вашем спецназе, когда каждый день рискуешь жизнью, было особенно важно знать, что твой боевой товарищ тебя не подведёт, что он не струсит и не бросит тебя в беде.
Сергей с Юрием с пониманием кивнули.
– Это так, – тихо ответили они, о чём-то вспоминая. Видимо что-то из своего нелёгкого боевого прошлого…
– А пассионарии, как правило, и являются наиболее смелыми, стойкими и верными воинами. Им дороги такие абстрактные понятия как: честь, свобода, независимость, слава. И если в этносе пассионариев осталось мало – жди беды. Поэтому я думаю, что если бы финикийцы попали бы сюда, то они с большой вероятностью смогли бы прожить здесь до четвертого или пятого века, а затем погибнуть в схватках с «молодыми бантами», так как я не верю в то, что они смогли бы стать друзьями.
– Постой, Владимир, но ведь если есть деньги, то можно создать наёмную регулярную армию, которая и будет сражаться, – внёс предложение Юрий. – Ты же ведь сам говорил, что профессионалы сильнее дилетантов-ополченчев.
– Это не выход! – Владимир печально покачал головой. – Наёмная армия дорога, а если ещё и целиком состоит из иноземцев, особенно этнически однородных, то и крайне ненадёжна. Ведь если нет сил держать наёмников в узде под жёстким контролем, то они запросто могут стать хозяивами твоих же земель. Это, собственно, и произошло, когда римляне стали приглашать на военную службу целые варварские племена, а затем позволили им создать на землях империи собственные королевства. Дальнейшее вам прекрасно известно: варвары и уничтожили ослабевших римлян.
Наёмная армия не может позволить себе роскошь терпеть поражения, в этом её главная слабость. А вам ведь прекрасно известно, что сражения не всегда выигрываются. Случаются и поражения. А зачем терять голову, если враг силён и ему можно с большей выгодой продать свои мечи? Деньги не пахнут, а Родины у наёмников нет! Им можно пообещать большую награду за храбрость и мужество, но нельзя призвать к подвигу!
Люди не машины, и в зависимости от обстоятельств они сражаются совсем по-разному. Вспомните сейчас школу и известный вам роман А. Н. Толстого «Война и мир». Сравните: как сражались русские войска под Аустерлицем и на Бородинском поле.
Владимир выпрямил спину и гордо вскинул голову. Глаза его казалось засветились от возбуждения, лицо буквально застыло в каменной маске и слова, рвущиеся из глубин его души, зазвучали в тишине палатки непревычно жёстко и резко.
– Наёмники! – кипя от возмущения, выпалил он. – Как можно представить каких-то наёмников на Куликовом поле, когда решалась судьба России на многие сотни лет вперёд?! Это когда исход сражения был совершенно неясен! Когда всем было известно, что войск у Мамая намного больше, чем смог собрать Дмитрий Донской! Когда ещё не был развеян миф о непобедимости монгольской конницы! Что мог сделать тогда великий князь Дмитрий?! Только одно! Потребовать от своих воинов подвига, величия, жертвенности и отречения! Да-да, именно потребовать! В этом был его долг, долг как главнокомандующего и верховного правителя! Он обязан был так поступить! Так и никак иначе! Я не знаю, о чём говорил Дмитрий Донской, объезжая свои войска перед сражением, но искренне верю, что именно об этом! Скажи он в эти роковые минуты, что даст своим воинам три дня на разграбление лагеря Мамая да по красивой татарке на пятерых, его просто бы не поняли. Потому что каждый русский ратник, стоявший перед ним, чётко знал, зачем и почему он пришёл сюда, на это поле. На Куликово поле!
Владимир объвёл своих слушателей невидящим взором и, словно войдя в роль, продолжил:
– Мне кажется, что я сейчас явственно слышу суровый, властный голос великого князя Дмитрия. Он гордо сидит на своём скакуне и, высоко подняв меч, обращается к войскам… «Воины! Защитники земли Русской! Перед вами стоит враг! Враг, что уже полторы сотни лет топчет нашу землю! Голоса порубленных мужиков, стенания и плач уводимых в полон женщин и детей, крики насилуемых девушек и плач самой земли Русской доносятся сейчас до вас сквозь десятилетия! Они взывают к вам! В ваших руках сейчас не только жизни ваших жён, детей и матерей, но жизни и судьбы ещё не рождённых поколений! Вы можете! Вы просто обязаны сокрушить врага! Верните величие и славу предков! Отчими могилами и святыми крестами православных храмов наших я заклинаю и требую от вас мужества и подвига! Подвига во имя жизни! Мы должны победить! Мы не имеем права проиграть! Мы не имеем права погибнуть здесь и оставить на поругание врагу землю нашу! Каждый из вас сегодня должен сражаться за двоих, за троих! Помните! За нами Святая Русь! С нами Бог и правда!»
