Никогда ещё Владимир не целовал девушку с такой нежностью и страстью. Это было что-то необыкновенное. Через какое-то время он смог на короткое мгновение оторваться от её сладких губ и тихо прошептать:
– Я люблю тебя, Ирина! Люблю!
Владимир долго целовал Ирину, шепча ей слова любви и не выпуская из своих обьятий, словно боясь, что если он отпустит её, то потеряет навсегда. Постепенно от сладких, пьянящих губ девушки он перешёл к её закрытым глазам, а затем начал покрывать поцелуями шею, медленно опускаясь вниз. Но когда его рука осторожно притронулась к маленькой упругой груди, девушка немного отстранилась от него, и, в ответ на новые признания в любви, вновь мягко улыбнулась.
– Я знаю, знаю… – нежно прошептала она и крепко поцеловала Владимира в губы. После поцелуя Ирина прижала свои ладощки к его щекам и, посмотрев в блестящие, зовущие глаза, нежным голосом добавила: – Пойдём обратно, нам уже пора возвращаться…
– Нет! Не хочу! – срывающимся голосом прохрипел Владимир и снова крепко прижал к себе девушку. Он провёл щекой по её пышным волосам и, почувствовав исходивший от них тонкий волнующий аромат, зарылся в них лицом. – Не уходи, Ирина. Давай посидим ещё чуть-чуть. Я так люблю тебя…
– Я знаю. Знаю, Володя. Но нам надо идти, – просящим голосом прошептала Ирина. Она ловко высвободилась из его крепких обьятий, быстро поцеловала в губы и, взяв за руку, решительно потянула в сторону лагеря. – Пойдём! У нас с тобой ещё будет много времени впереди. Пойдём…
Владимир послушно встал, обнял Ирину за талию и они медленно пошли по тропинке обратно к лагерю. Оба молчали, наслаждаясь тишиной и покоем. К чему лишние слова, ибо всё главное уже было сказано. Старинные, как сам мир, слова любви уже были произнесены…
Между тем, стало совсем темно. Тонкий серп молодой луны и яркие звёзды ничего не могли сделать против сгустившегося мрака, они лишь едва-едва освещали тропинку, по которой шли Владимир с Ириной. Кусты акаций стояли сплошной стеной и, казалось, совсем слились со скалами в одно единое целое. Росшие на вершинах скал евфорбии, смутно угадывались в темноте и теперь напоминали не гигантские новогодние свечи, а грозных, молчаливых часовых, застывших на своём посту и оберегающих покой и тишину этих мест. Лёгкий ветерок почти угас, словно устав от бесплодных попыток пробиться сквозь густые заросли акаций, и таинственная тишина, незримо окутавшая всё вокруг, нарушалась лишь далёким, противным хохотом гиен да доносившейся из лагеря музыкой, которая с каждым шагом становилась всё громче и громче.
Владимир шёл, часто бросая на Ирину взгляды полные любви и обожания, и просто изнывал от счастья. Его душа ликовала и пела, птицей взлетая в небеса. И порой ему самому хотелось во всё горло кричать и петь о любви.
И неожиданно, в один из таких моментов, он вспомнил слова одного своего давнего друга Анатолия – большого любителя женского пола. Тот, в ответ на его язвительный вопрос о том, что неужели он действительно любит всех девушек, с которыми встречается, как-то печально вздохнув, неожиданно ответил вполне серьёзно: «Что ты, Владимир, конечно же нет! Для меня это так, развлечение. Я обожаю равлечения, женщин, секс, а любовь… Любовь это нечто другое. Пойми, Владимир, когда ты по-настоящему полюбишь девушку, то ты будешь бесконечно счастлив от одного только её присутствия рядом, от одного только её взгляда, от одного прикосновения к руке, от одного только поцелуя… И главное потом, не упустить такую девушку. Иначе потом будешь мучиться как я… Ведь если ты не любишь, то ты впервую очередь почему-то думаешь о сексе. Конечно, любви без секса не бывает, но он приходит уже позже, потом. Пойми, Владимир, настоящая любовь – это редкость, это – дар свыше. И количеством женщин, которых ты, грубо говоря, трахнешь, её трудно заменить. И уж поверь мне, ты никогда не забудешь первую ночь с девушкой, которую полюбишь по-настоящему. Поэтому не смейся сейчас надо мной. Когда-нибудь, Владимир, ты вспомнишь мои слова и убедишься, что я говорил тебе правду. Главное, не упусти свою любовь. Это мой тебе дружеский совет…»
«Невероятно, но Анатолий действительно оказался прав – я и в самом деле безмерно счастлив только от того, что иду сейчас рядом с Ириной», – удивлённо подумал Владимир и ещё крепче прижал к себе девушку.
Владимир всегда называл себя романтиком. Неисправимым мечтателем и романтиком. Он часто встречался с девушками, но всегда при этом понимал, что это не то, несерьёзно. И в душе всё ждал и надеялся на скорую встречу с той единственной и ненаглядной. Девушка, которую он будет любить и обожать, и при виде которой сердце его всегда будет петь и ликовать, с которой он проживёт всю свою жизнь… Владимир искренне верил, что Ирина и есть та девушка, которую он так долго ждал и искал. И сплывшие из памяти слова старого друга лишь только убеждали его в этом.
Подойдя к лагерю, Ирина осторожно убрала его руку со своей талии, поправила причёску и, нежно улыбнувшись, подставила губы для прощальнего поцелуя, который Владимир постарался растянуть на максимально возможно долгий срок…
Поэтому лишь только через несколько минут они смогли наконец добраться до ярко горевшего костра, вокруг которого вольготно расположились остальные члены экспедиции.
Глава шестая
Утром, когда Владимир открыл глаза, в палатке, в которой он спал, никого уже не было. Его соседи – неразлучная парочка Сергей с Юрием – как всегда встали очень рано. Армейская привычка, так объясняли они. Но это их дело, отвлечённо подумал Владимир и лениво потянулся. Вставать не хотелось и он опять прикрыл глаза, вспоминая приятные моменты вчерашнего вечера. Он легко вызвал из памяти образ улыбающейся Ирины, ласково смотревшей на него своими бездонными синими глазами и, казалось, вновь почувствовал на своих губах вкус её жарких поцелуев. От приятных воспоминаний на его лице застыла блаженная улыбка и сердце учащённо забилось в предкушении новой встречи с девушкой. Немного помечтав, Владимир решительно прогнал последние остатки сна, быстро встал, оделся и вышел из палатки навстречу новому дню. Пусть он будет не менее удачным, чем прошедший…
Его палатка была крайней в ряду и ближайшей к скалистой гряде. Следующие две принадлежали Ирине и профессору Туманову с Иваном Юрьевичем. Во втором ряду две палатки занимали ботсванцы, а третья – самая большая из всех имеющихся, отводилась под склад для оборудования и будущих находок.
Сергей с Юрием, закончив регулярную, каждодневную утреннюю пробежку, теперь отжимались от земли, старательно вдыхая и выдыхая воздух. Мощные мускулы отчётливо выделялись на их крепких спинах. Потом, как вспомнил Владимир, будет ещё разминка на гибкость, небольшой тренировочный поединок, отработка ударов и, в самом конце, метание ножей в цель. Посмотрев на Сергея с Юрием, он слегка позавидовал их силе и ловкости, и твёрдо решил попозже присоединиться к ним. Не для спарринга, конечно, а для того, чтобы поучиться метать нож – в жизни такой навык вполне может пригодиться.
Сергея с Юрием связывала крепкая, проверенная в схватках с опасными преступниками, мужская дружба. В чём-то они возможно и были похожи друг на друга, но вот внешне спутать их было просто невозможно. Юрий с ростом под метр восемдесят пять, с широкими плечами, мощной шеей и весом в сто с лишним килограммов больше всего напоминал добродушного медведя из старых русских сказок. Такой же сильный, на вид медлительный и невозмутимо спокойный. Его трудно было вывести из себя. Но в поединке Юрий преображался полностью. Несмотря на свой внушительный вес, он легко перемещался по площадке и обладал отличной реакцией. Точные и сокрушительные удары делали Юрия чрезвычайно опасным противником. Сергей же – худой и жилистый – при своём росте в метр семдесят пять казался подростком рядом с ним. Резкий и подвижный, он напоминал дикую настороженную кошку, постоянно готовую к встрече с любыми неожиданностями. К Сергею, например, никогда не удавалось незаметно подкрасться сзади, в этом Владимир уже несколько раз смог убедиться сам. Силе Юрия он протипостовлял невероятную ловкость и умение мгновенно уходить из под удара. И кто из них двоих выйдет победителем в настоящей схватке, Владимир не решился бы даже предугадать.
