Ты смотри, как я заговорил! Да, воистину возможности человеческого мозга безграничны. Казалось бы, стоило попасть в экстраординарную ситуацию и сознание тут же включилось в правильном ключе. Чувствую себя вершителем судеб. А я раньше не замечал за собой такого. Чудеса.
Итак! Сейчас, в моем времени, группа патриотически настроенных и правильно мыслящих людей и воюет и чистит изнутри страну от всякой швали, которой накопилось за триста с лишним лет жизни с «братским» народом. И как только их за это не называют. Не хочет монстр отпускать лакомый кусок. Все средства использованы на то, что бы облить дерьмом усилия и успехи украинцев в своей борьбе. В бурлящем котле реформ и войны всегда всплывает разная мразь готовая за деньги поживиться на временных трудностях народа. Да и от самого народа многого не стоит ожидать. Большинство имеет довольно низкий интеллектуальный уровень, одурманено телевизором и не способно настроить даже свою личную жизнь, не говоря уже о глобальных процессах. Лишь активное и мыслящее меньшинство могут реализовать данный шанс и победить. Самый главный рецепт для всех времен и народов – абсолютно не верить никому, особенно ордынцам. И отбить эту веру у остальных. Они всегда под любой личиной и под любым соусом смертельно опасны для любого нормального общества. Их отравленные щупальца проникли везде. Они паразитируют на слабости, трусости, жадности и глупости людей. Здесь подходит только очень жесткий и бескомпромиссный подход. Хотелось бы от таких «друзей» держаться подальше. Но мы от них никуда не денемся, мы с ними граничим, поэтому главное - это сила духа, единство, современная сильная армия и граница на замке. И еще плохо, что я не ориентируюсь в нынешней международной обстановке, но похоже, что нашим, в любом случае, придется не сладко.
Обо все этом я думал на следующий день, с самого утра сидя на телеге, которая неспешно двигалась в сторону центра Киева. Хозяин – не высокий мужичок с хитрыми глазами, абсолютно не удивился моему внешнему виду и согласился подвезти в сторону центра бедного приезжего, как я ему на каком-то суржике представился.
А еще я думал, что виновата во всем Мураська, мамина кошка, которая обладала способностью рожать котят в разных труднодоступных и опасных для человеческого здоровья местах в окрестностях Дорогожицкой. В тот роковой вечер я услышал их писк, и с фонариком полез в заросли вокруг соседского давно заброшенного дома, и провалился в старый заросший колодец, успев, падая, пожалеть , что все случилось так глупо. А потом был удар, боль и темнота.
Когда я стал осознавать, что жив, то сразу обрадовался, а потом тут же еще раз пожалел об этом, так как боль во всем теле была, мягко говоря, адской. Не было ни рук ни ног ни других частей тела. Была одна сплошная всеобъемлющая боль, терпеть которую было совершенно невозможно. А в мозг была воткнута игла в форме фразы «ровно сутки», которая звучала в виде затихающего эхо. Пытаясь осознать все это, я стал неимоверным последним усилием воли срочно решать, что же теперь делать, да и можно ли что–нибудь вообще с этим сделать. Возможна ли какая-либо помощь извне, и как все это будет выглядеть. Короче говоря, пока я пытался соображать боль стала медленно, но неуклонно уходить и буквально через каких-то пол часа практически меня оставила, не считая устойчивых, слабо пульсирующих ударов в висках и позвоночнике. И вопросов про эти самые сутки. Почему сутки, кто выделил мне эти сутки, и на что пока не понятно.
Оглянувшись вокруг я понял, что лежу в позе зю на дне строящегося колодца, среди ведер, грудок земли и шанцевого инструмента. При этом глубина была не более двух метров. Это же надо, вот соседи, тайно стали копать колодец буквально у меня под носом, а я ничего об этом не знаю, подумал я. Хоть бы ограждение какое поставили. Вот вылезу и сразу начну решать, как говорят, кто здесь кому Изя, а кто кому Рабинович. Но в любом случае пока надо полежать и прийти в себя. Вылез я еще минут через двадцать с первой попытки, воспользовавшись деревянной лестницей любезно оставленной неведомыми рабочими, руки и ноги слушались относительно неплохо, разве дрожали немного, а небольшая глубина колодца не была не преодолимым барьером. Зато, ребята, когда я оказался наверху, я сразу охренел от окружающего меня пейзажа, в котором незнакомым для меня было все кроме соседского дома. Но и этот дом был другим, новым и красивым, а вокруг были не заросли бурьяна а большой, еще не совсем обжитой двор со следами жизнедеятельности человека. В моем мире хозяева бросили этот старый разваливающийся дом уже давно и жили какими–то судебными тяжбами друг с другом, хозяйственные постройки давно частично развалились, а частично были разобраны соседями. Приблизительный возраст самого дома составлял где-то чуть более ста лет. Соседка рассказывала, что в нем обитали какие-то немцы из бывших, которые канули в конце тридцатых, а перед ними, еще до революции, потомки известного в Украине шляхтича или гетмана, фамилию которого все называли по-разному. Из чего я сделал вывод, что эти люди были довольно зажиточными, о чем говорил и сам дом, который был большим и даже с признаками какой-то архитектуры. Я все собирался побродить возле него с металлоискателем, да так и не собрался. Сейчас его окна хранили темноту, а новый металл на крыше тускло отсвечивал в последних лучах заходящего солнца.
В общем все было странно и почти страшно. Присев на краю злосчастного колодца, я стал прикидывать, что же у меня есть и как мой внешний вид вяжется с окружающим, опираясь на мои подозрения и вполне обоснованные, что я теперь не в начале 21 века, а где-то в прошлом и тут конечно же все по-другому. У меня был период, когда я с увлечением читал альтернативную историю и поэтому сразу понял, что со мной произошло. Из одежды на мне была простая оливковая болоньевая куртка с капюшоном, джинсы, свитер и высокие шнурованные ботинки из охотничьего магазина. А в карманах документы, ключи от машины и дома, смартфон, примитивный фонарик и несколько монет и купюр разного достоинства. Из активов была еще обручалка и золотая цепочка со стилизованным, золотым же коловоротом. Телефон, после проверки на наличие связи, которой не оказалось, я сразу выключил и подумал, что свою роль он еще сыграет. И не ошибся.
А еще не было привычных городских звуков. Не было слышно отдаленного шума машин, который создавал такой общий звуковой фон похожий на постоянный морской прибой. Зато была тишина и воздух со слабой примесью древесного дыма и лошадиного навоза. Капец, подумал я, и стал приводить в порядок свою одежду, параллельно рассматривая двор на предмет входа и выхода. Во дворы вела знакомая мне с детства и еще не закрытая на замок калитка. А выход на улицу был через арку, как у всех старых домов. Выглянув из брамы я и здесь увидел абсолютно другой пейзаж. Никаких хрущевок и асфальта, нет интерната и больницы. По обе стороны дороги частные дома и почти полное отсутствие освещения и пешеходов. Да уж, весело. На ночь глядя никуда идти нельзя, тем более через полгорода. Учитывая мой внешний вид и отсутствие местных документов такое путешествие может закончиться очень быстро. Еще я подумал, что наверное в Донецке сейчас так после начала комендантского часа. Бррр. Мрак. Но надо было думать о ночлеге. Вариант был один: никуда до рассвета не выходить и попытаться здесь, во дворе, найти место перекемарить. Времени конечно в обрез, но безопасность превыше всего.
Обследовав двор со всеми сараями и погребами, нашел в одном помещении кучу сена и тут же хотел зарыться в него, предварительно совершив вечерний моцион, по завершении которого, мои планы грубо нарушили несколько солдат, которые уже заходили во двор, а я не успевал спрятаться. Оставалось только рвануть к незакрытой тыльной калитке, надеясь на то, что от неожиданности они не успеют среагировать и у меня будет фора в несколько секунд и шагов. Ну а дальше вы знаете.
Хорошо то, что хорошо кончается. А на сегодня кончилось все хорошо. Да и в доме пока никто не живет. В сене я никогда не спал, я же дитя асфальта и железобетонных джунглей. В армии, правда, жили летом в палатках в лагерях, но там было все как положено: и матрас и подушка с одеялом. Да ничего, это все не важно, на самом деле важно то, что завтра, может быть, будет самый важный день в моей жизни. Боже, это ж надо получить такой уникальный шанс попытаться изменить историю. Но на счет моего возврата возникают смутные сомнения. Ведь если изменится прошлое - значит изменится и будущее. Там все будет другое, и меня прошлого там может не быть. От этой мысли стало очень паршиво на душе. А как же дети, жена, мама и остальные. А вдруг я больше их никогда не увижу. Выходит, что я все сорок пять лет горбатился зазря и теперь придется начинать все заново. Учился это ладно - всегда пригодится, и армия тоже на пользу. Да и повидал я в жизни немало, поездил, поработал. Но зато мысль о таком уникальном шансе немного уравновешивала потери. Появилась возможность принести настоящую пользу, а не просто покорно ожидать старость и думать про пенсию. Если я сделаю все правильно, то результат будет такой, что даже страшно подумать. Это же сколько людей останется жить и не превратится в трусливое бессловесное быдло и сможет активно участвовать в возрождении нашей новой страны, а не гнить в земле по прихоти красноперых палачей. Конечно, нас так просто в покое никто не оставит. Придется много и жестко воевать. Искать поддержки у соседей, которые тоже только выскочили из братского ярма. У поляков сейчас то же небось все бурлит. Эх их бы просветить, что их ожидает впереди. Если бы они узнали про Катынь да про генерал-губернаторство, про сеть концентрационных лагерей на своей территории, и про то, что их страна в очередной раз перестанет существовать, думаю, выбросили бы из своих голов великопольский гонор и стали бы с нами в один строй. И белорусов бы с молдаванами сюда. Да хорошую крышу бы в виде англичан или американцев – тогда точно бы все вышло. Ну да ладно, завтра все точно выяснится как оно будет. А теперь спать. Опять пришлось силой воли, на слабо, давить возникающие эмоции и заставить себя отдыхать. Где-то шуршали то ли крысы то ли мыши да брехали местные собаки. Все Серега, спокойной ночи. Завтра все покажет.
