— Хм, не поджигай никого пока что, — заворчал дракон. — Я все еще думаю, что делать с вами. Расскажите правду, и я, возможно, проявлю больше милосердия, чем заслуживают шпионы. Что вы ищите в Морктаре?

Гаэдинн повернул голову.

— А разве твой шпион не доложил тебе?

— Он сказал, что вы расспрашивали о слухах касательно дракона где-то в Небесных Всадниках. Я хочу знать, зачем.

— В историях говорится, что змей находится в своего рода заточении. Мы надеялись, что сможем обворовать его.

— И как это помогло бы Чессенте?

— Никак. Мы с Джесри отделились от Братства Грифона. Предали его, если тебе так больше нравится. Мы просто хотели заграбастать себе достаточно золота, чтобы комфортно жить остаток наших дней.

— В это с трудом верится. По слухам, вы оба — ты и волшебница — были преданными членами команды наемников Аота Фезима на протяжении многих лет.

Гаэдинн ухмыльнулся.

— Не знаю, какие слухи ты там слышал, но я никогда не был преданным никому, кроме себя. А что до Джесри, то полагаю, что она более склонна к этому недугу. Но не до бездумности. Капитан Фезим практически привел нас к гибели в Тэе, а потом снова — в Импилтуре. Теперь он завел нас в королевство, где маги, вроде нее, — изгои. Она больше не доверяет ему и хочет уйти, как и я.

Джаксанедегор бросился на них еще раз. Только на этот раз он отбросил Джесри, а Гаэдинн оказался зажатым под его лапой.

Как только девушка поднялась на ноги, дракон посмотрел на нее.

— Твой друг почти такой же изворотливый, как дракон, — отметил змей. — К его несчастью, я — настоящий дракон, и мои инстинкты говорят мне, что он по-прежнему лжет. Возможно, ты потрудишься поведать мне правду.

— Гаэдинн уже сказал ее, — ответила она.

— Не думаю, что хочу, чтобы он был моим рабом, — начал Джаксанедегор. — Подозреваю, что даже будучи подчиненным моей воле, он найдет способ выкрутиться. Но в этом и есть прелесть оторванных голов — они не бунтуют, — дракон открыл пасть, и два передних клыка удлинились.

— Стой! — закричала Джесри. — Я скажу. Никос Кориниан, наниматель Братства, считает, что дракон на холмах — Чазар.

— Чазар! — повторил Джаксанедегор. — С чего, во имя Темной Леди, он это взял?

— Я не уверена, что мы знаем наверняка. Лорд Никос мог оставить что-то недосказанным. Но в последний раз в Чессенте видели Чазара направляющимся в Трескель. А змей в горах, предположительно, является огнедышащим.

— И если это Чазар, вы должны вернуть его, чтобы он сражался за Чессету в час ее нужды.

— Мы с Гаэдинном должны были просто разведать все и доложить. Но если бы это и вправду оказался Чазар, то полагаю, кто-то должен был бы попытаться вернуть его. А теперь, пожалуйста, я дала тебе, что ты хотел. Отпусти Гаэдинна.

— Что ж, я выполню твою просьбу, — ответил дракон. — Я уже достаточно напился сегодня. Имеет смысл оставить вас двоих, пока меня снова не замучает жажда.

Меньшие вампиры начали приближаться к Джесри. Она воззвала к камням, окружавшим ее, подняв одну руку вверх и сжав пальцы так, будто схватила что-то, и махнула рукой вниз. Куски гранита посыпались вниз с высокого потолка пещеры.

Но этого было достаточно лишь для того, чтобы расплющить одного живого мертвеца. Остальные бросились вперед и спустя мгновение были на расстоянии удара. Один из вампиров хлестнул ее по лицу тыльной стороной ладони и выбил из нее всю силу и большую часть сознания. Внезапно мир показался далеким и бессмысленным местом, и это удержало ее от дальнейшего сопротивления приспешникам дракона, потащившим их с Гаэдинном назад в темноту.

Цера Иуртос махнула рукой, и солнечный свет разогнал ночь, осветив кусты и деревья синелиста с молодыми побегами, а также вымощенную камнем дорогу, мраморную скамью и то, что показалось Аоту солнечными часами.

— Вам нравится? — спросила Цера.

— Да, — ответил он, но не стал упоминать, что его отмеченные огнем глаза отлично видели весь сад и до того, как она решила осветить его магией.

Золотистое свечение погасло, и ночь вернулась.

— Боюсь, я не очень усердно ухаживаю за своим садом. Я занимаюсь им под настроение.

Они присели на скамейку. Аот заметил, что жрица не оставила между ними много свободного места, и положил свое копье на росистую траву. Он не был уверен, чем для него обернется остаток вечера, но ничего страшного не случится, если убрать оружие.

— Как, по-вашему, прошел банкет? — поинтересовался наемник.

— Вы были самым настоящим образцом солдатской обходительности, — сказала она.

Аот криво улыбнулся.

— Если и так, это не уберегло меня от их жестов, отгоняющих сглаз, когда они думали, что я не смотрю на них.

— Не все так делали.

— Что ж, надеюсь, что нет.

— Поверьте. Некоторых вы очаровали.

— Но, видимо, не тех, кто послал убийцу, чтобы прикончить меня у ворот.

Жрица нахмурилась.

— Вы действительно считаете, что кто-то из старейшин города в ответе за это?

— Честно? Да кто его знает? Хасос недоволен мной из-за того, что я отнял часть его полномочий и тем принижаю его значимость. Остальные могут подумать, что я принесу беду просто потому, что я боевой маг. Но есть и другие варианты. Вы вполне можете быть уверенной, что у Трескеля есть один-два агента, живущих в городе. А даже если и нет, то насколько трудно будет убийце проникнуть в город, смешавшись с честными фермерами и торговцами, когда открываются ворота? Тем более, если они владеют чарами?

— Не похоже, что вас это сильно беспокоит.

Аот пожал плечами.

— Не скажу, что я привык к такому, но иногда покушения — лишь часть войны.

— Что ж, я думаю, вы храбрец. Не говоря уже о том, как наблюдательны. Я бы упала с той лестницы, если бы вас не было со мной.

Он мог бы сказать, что не будь его тогда с ней, лестницу не повредили бы, но, учитывая его надежды, это показалось неуместным. Аот погладил ее щеку. Немного неуверенно — это ведь верховная жрица, как-никак, а он отчасти по-прежнему чувствовал себя муланом, проведшим свое детство в постоянных напоминаниях о том, что он страшный и уродливый рашеми.

Она улыбнулась и подсела ближе, и тогда наемник убедился, что они хотят одного и того же. Аот поцеловал ее. Губы жрицы согревали его прямо как солнечный свет.

Вскоре им надоела твердая узкая скамейка, и они легли на землю. Аот расстегнул верхнюю часть ее желтого одеяния и просунул свою руку внутрь, чтобы ласкать ее через рубашку.

Затем, на какое-то мгновение, наемник учуял что-то неприятное и едкое сквозь смесь ароматов растительности, мокрой почвы и духов жрицы с запахом сирени.

Он начал подниматься, чтобы оглянуться вокруг, но Цера усилием опустила его назад. Аот практически поддался, но затем осознал, что новый аромат пах точно так же, как кислота драконорожденных, которой те плевались в Лутчеке.

Наемник вырвался из объятий Церы, и она удивленно вскрикнула. Драконорожденные, завернутые в плащи с капюшонами, приближались к нему и его спутнице. Мерцание магии обозначило контуры их тел. Скорее всего, это означало, что они были в той или иной мере невидимыми. Конечно, не для Аота, но поскольку все его внимание было сфокусировано на Цере, у драконорожденных отлично получилось подкрасться к нему.

Двое ближайших противников сделали глубокий вдох.

Присев, наемник схватился за копье, прицелился и прорычал слово силы, чтобы высвободить одно из заклинаний, хранившихся внутри. Облако зеленого пара возникло вокруг драконорожденных. Их скрутило и вырвало внутри облака — какое-то время они не смогут использовать свое дыхательное оружие.

К сожалению, было еще много противников за пределами тумана, а Аот был без доспеха. На банкеты в них не ходят.

Он вскочил на ноги, как и Цера. Наемник не был уверен, много ли видят люди с обычными глазами в подобных ситуациях. Судя по выражению лица жрицы и ее стойке, она заметила признаки угрозы — возможно, невнятные силуэты мерцающие на границе поля зрения.