Другое лицо… Вах! Да это же молодой острозубый джигит из наглухо затонированного «паровоза для пацанов»! Джигит злобно сверкает белками глаз на Родионова. Значит, тоже узнал.

У девушек своё пополнение. Возле Русалины притулилась клочковато остриженная брюнетка. Очки в неудачной оправе делают её похожей на глубоководную тварь. Длинная косая чёлка достаёт брюнетке до кончика носа, и она постоянно сдувает чёлку в сторону. Несмотря на жару, новенькая одета в чёрную футболку с длинными рукавами и пораженческой надписью «Мы все умрём». Русалина что-то втолковывает брюнетке. В ответ та улыбается улыбкой грустной собачки, которую никто не любит.

Немного особняком от остальных девушек сидит красивая голубоглазая блондинка. На ней надет вызывающе узкий топ. В обнажённом загорелом пупке поблескивает серебряный шарик. В пухлую нижнюю губку вдет другой шарик. На предплечье сделана цветная татуировка – замысловатый узор. В ушах – золотые серёжки с жемчугом. В общем, яркая девица в своём самодостаточном мире. Задрав ровный носик, блондинка высокомерно смотрит поверх голов. Существ размером меньше верблюда она не замечает.

– Жека, ты не знаешь, кто эта выпендрёжница? – спрашивает Родионов у Кирпичонка, показывая на холодную красавицу.

– Занимай очередь за мной, – волнуется Кирпичонок. – Я про эту самую красотку вам вчера и говорил.

– Этот кусочек совершенства зовут Инга Карибская. Она – счастливая обладательница самой красивой попы нашего городского гетто, – информирует Обморок. – Мы с Авогадро с ней в одной школе учились. Но учтите, пацаны, Инга колючая, как шипастая морская звезда. Будьте бдительны, кароч.

В актовый зал входит седьмая девушка – высокая, измождённая, с лицом цвета исчезающего синяка, полузакрытым непроницаемыми тёмными очками, с толстой белой тростью в руках, в безобразном хлопчатобумажном платье-мешке и пластмассовых сандалиях. Кажется, что при сильном ветре она могла бы парить над лесом. Девушка, обстукивая тростью дорогу перед собой, медленно спускается по лестнице к первому ряду. Русалина вскакивает со своего места и помогает слепой сесть. Девчонки прекращают стрекотать и, выворачивая шеи, откровенно разглядывают новенькую, благо, что она не видит направленные на неё любопытные взоры.

Наконец, утомлённые колонки смолкают и, в лучах света возле кафедры появляются трое: элегантно одетый высоченный старик – острые мефистофельские черты лица, снежно-белые волосы до плеч, старомодные длинные пальцы. Ему бы подошёл перстень с печаткой, чтобы запечатывать письма сургучом. Старика с двух сторон, как столбы, поддерживают строгая рыжеволосая дама с излишне ярко накрашенным ртом и симпатичный мужчина.

– Посмотрите-ка на того мужика, пацаны. Знаю я таких додиков: костюмчик в облипочку, парфюм с цветочным ароматом, маникюр. Видок, отчётливо говорящий, – пидор! – тревожно шепчет Обморок.

– Что ты сеешь панику раньше времени? – бормочет Авогадро. – Может, ещё и не пидор.

Потряся головой, словно попробовав вытряхнуть из неё Глюкозу, старик произносит утомлённо-аристократическим тоном:

– Доброе утро, мои юные коллеги. Добро пожаловать в будущее! Сначала несколько вступительных слов. Позвольте представиться. Меня зовут Аристарх Аристархович Велизарский. Я – директор Института, доктор юридических наук, профессор. Справа от меня, как и положено, находится моя правая рука – Абстракция Аркадьевна. Абстракция Аркадьевна – заместитель директора по учебной и научной деятельности. Она руководит учебным отделом. Слева – мой заместитель по воспитательной работе Вадим Анатольевич Красивов. Он руководит только собой.

В зале раздаются смешки. Выражение изысканной скуки на лице Велизарского, которое он культивирует с тех пор как стал директором, сменяет снисходительная улыбка.

– Давайте, коллеги, проведём короткую перекличку. Абстракция Аркадьевна, пожалуйста.

Рыжеволосая дама выступает вперёд со списком абитуриентов и деловито принимается зачитывать фамилии:

– Белозёров Леонид.

Обморок поднимает руку.

– Присутствует, кароч!

– Калбанова Русалина.

– Здесь.

– Карибская Инга.

– Здесь.

– Кирпичонок Евгений.

– Я!

– Коневодова Мария.

– Здесь!

– Кукукина Галина.

– Я!

– Марамзоев Рустам.

Джигит неохотно говорит:

– Тут я.

– Пискулина Алина.

Брюнетка в футболке «Мы все умрём» вздыхает:

– Тоже тут.

– Родионов Андрей.

– Я!

– Сарсенбаева Бахыт.

– Я!

– Соловых Михаил.

Авогадро индифферентно шепчет:

– Ну, а где же мне ещё быть?

– Съедобин Денис.

Грозный букашка рявкает:

– Здесь!

– Тростянская Елизавета.

Слепая девушка торопливо произносит:

– Я здесь! Тростянская здесь!

Абстракция Аркадьевна делает шаг назад. Велизарский дружелюбно продолжает:

– Ну, что же, мои юные коллеги. Все в наличии. Я поздравляю вас с началом занятий на подготовительных курсах. Жить вы все будете в общежитии. Даже местные. Это обязательное условие. Надеюсь, в нашем уютном общежитии ничто не будет отвлекать вас от занятий. Через месяц те из вас, кто успешно пройдёт подготовку на курсах, будут допущены до сдачи выпускных экзаменов. Выпускные экзамены на подготовительных курсах приравниваются к вступительным в Институт.

– А сколько баллов необходимо набрать, чтобы поступить на бюджет? – выкрикивает с места Кирпичонок.

Велизарский смотрит на него с таким удивлением, будто увидел инопланетянина. Вместо директора отвечает Абстракция Аркадьевна:

– Не менее четырнадцати баллов. Вы сдаёте три экзамена: пишете сочинение, затем иностранный язык и, наконец, основы права.

– Это значит, две пятёрки и четвёрка? – опять кричит Кирпичонок.

– Вы совершенно правы, мой юный бесцеремонный коллега, – придя в себя, величественно кивает Велизарский. Зато Абстракция Аркадьевна глядит на Кирпичонка как на что-то прилипшее к подошве. Тот в растерянности чешет свои буйные вихры. У многих ребят вытягиваются лица. Велизарский заканчивает свою речь:

– Итак, учёба начинается прямо сегодня. Сейчас Абстракция Аркадьевна проводит вас в аудиторию, в которой вы будете заниматься. С преподавателями познакомитесь на лекциях. Ну, в добрый путь, мои юные коллеги! А глупым слухам не верьте!

– Внимание, молодые люди! Занимайте места по схеме «девочка-мальчик, девочка-мальчик», – командует Абстракция Аркадьевна в аудитории.

Абитуриенты медленно рассаживаются, неуверенно посматривая друг на друга. Обморок первым приземляется возле Лизы Тростянской. За ними садятся расслабленный Авогадро с унылой Пискулиной. Кирпичонок без спроса плюхается рядом с Ингой Карибской. На его лице трепещет восторг пополам с ужасом. Гордая красавица демонстративно отворачивается от нахала. Марамзоев и Баха занимают места за их спинами. Маленькая Галя Кукукина, поколебавшись, садится к свирепому коротышке Съедобину.

Родионов замирает в нерешительности. С разных концов аудитории ему улыбаются Русалина и Машка Коневодова. Кого же из них выбрать? Повинуясь первому импульсу, Родионов устраивается возле Русалины. Машка остаётся в одиночестве. Глядя на сокурсников, она с насмешкой тихонько напевает: «Все подружки по па-арам…»

– Запомните, молодые люди, кто с кем сидит, – произносит Абстракция Аркадьевна. – Так вы будете сидеть до конца курсов. А сейчас вам нужно выбрать старосту группы.

Все опять начинают оглядываться. Молчат.

– Ну, давайте скорее, молодые люди, – торопит Абстракция Аркадьевна. – Предлагайте кандидатуру.

Поймав взгляд Кукукиной, Машка сигналит ей всем лицом.

– Может, Коневодову? – робко говорит Галя.

Все облегчённо выдыхают: «Правильно! Коневодову! Машку, кароч!»

– Как вы, Коневодова? Согласны быть старостой группы? – сухо спрашивает Абстракция Аркадьевна зардевшуюся Машку. Вопрос, конечно, риторический.

– Ну, если ребята настаивают, я не против.

Не теряя времени, Абстракция Аркадьевна чеканит: