Леса тянулись на десятки километров. Остроконечные сосны и ели сменялись непроходимыми топями и болотами, затянутыми жёлтыми и белыми кувшинками и ярко-изумрудной ряской.

Чаще всего из хвойных встречались кедровые сосны, чья серебристо-зелёная густая хвоя покрывала ветви почти до основания ствола, поэтому кедровая сосна казалась гигантской нарядной колонной среди окружающей растительности. Встречались заросли пихты с длинной заостренной хвоей, у которой крона дерева ниспадала до самой земли. Но больше всего Ваню поразили заросли вереска, который произрастал в сосновых лесах, на горах и торфяных болотах.

Через какое-то время показалась пустошь, поросшая вереском, особенно красивым при закате. Сзади пустоши находились холмы, тоже поросшие зеленоватым и сиренево-розовым вереском. Увиденная картина казалась прелестной, краски переливались, как на картинах импрессионистов.

Существует легенда о том (это тоже Иван вычитал в справочнике), что вереск единственный из всех растений согласился на просьбу Бога произрастать на склонах гор, холмов, отовсюду продуваемых ветрами. За свою отзывчивость и смелость кустарник получил в подарок от Бога чудесный аромат, великолепный вид, невероятную выносливость, неприхотливость и превосходные медоносные свойства.

На протяжении долгого времени не было видно ни одного посёлка, ни одного человека. Чувствовалось, что здесь ритм жизни и время как бы замедлились. Солнце светило мало, небо было закрыто густыми облаками. Проезжали места, где туман стоял стеной, через которую ничего не было видно.

Наконец-то проехали материк. Предстоял долгий переезд на пароме на остров. Ещё одно приключение.

Это – ничто, по сравнению с ездой на поездах. Плыл Иван очень много часов. Море была широкое, тёмное, видно, что не тёплое. Иногда вдалеке видны были рыболовные суда, белеющие на горизонте. Вид моря с корабля был сказочный! Такие морские просторы Иван видел только на Ладоге во время войны. Но то время не хотелось вспоминать.

Иван опять достал справочник, покопался в нём и прочитал: «Освоение Россией Сахалина началось в 17-м – начале 18-го веков, с походов русских землепроходцев и мореходов. Успешные действия амурской экспедиции Б.И. Невельского способствовали закреплению края за Россией. На острове основаны русские военные посты и первые крестьянские селения. В ходе Гражданской войны и иностранной интервенции Япония в 1920-м году оккупировала принадлежащую России северную часть Сахалина. В 1945-м году в результате победы во Второй мировой войне СССР вернул себе Южно-Сахалинск и Курильские острова…»

За чтением справочника и рассматриванием карты время пробегало быстро. Наконец-то Иван оказался на месте. Никто, конечно, его не встречал. Но он знал адрес точного места назначения. Быстро нашел в порту машину с водителем-лихачом, и они двинулись в путь дальше. На следующий день Иван уже вышел на работу.

Ещё находясь в городе, успел быстро отправить телеграмму, в которой сообщалось, что он на месте, все нормально. Все родные, получив телеграмму, немного успокоились. Дальше письма от Ивана приходили реже. Ещё бы! Какие расстояния должна пройти – проехать почта, пока заветный конверт дойдёт до адресата.

Но всё-таки редкие письма приходили. Иван скупо писал о своей жизни:

«Работаю на плавучем крабозаводе. Это редкостное зрелище! Страшная вонища, дышать совершенно невозможно. Хожу весь в грязи. Но меня предупреждали об этом. Я был ко всему готов. Процветает пьянство.

Но ты же, Оля, знаешь, что я к этому делу не имею никакого отношения. Так что не волнуйся. Найти приличных людей очень трудно, но все же можно. Платят хорошо, так что не зря поехал. Опять повторяю: не волнуйся! Я все выдюжу! Море мне совсем осточертело. Мечтаю о доме», – в конце заключил Иван.

Однажды Ольга получила довольно подробное письмо о городе Южно-Сахалинске. Наверно, Иван смог выбраться туда посмотреть город. Иван писал:

«Южно-Сахалинск расположен в 25 км от Охотского моря, на реке Сусуя. Заселение Сахалина русскими людьми шло главным образом за счёт ссыльнокаторжных. Начало отправки ссыльных было положено ещё в 1858 году. А через 11 лет Сахалин был официально объявлен местом ссылки и каторги.

После захвата в 1905 году Сахалина японцами власть на Южном Сахалине находилась в руках военной администрации. Лишь в 1946 году после войны была образована Южно-Сахалинская область. И центром ее стал город Тоехара, переименованный в город Южно-Сахалинск. Город находится в окружении сопок».

Заканчивал свое повествование Иван словами: «Красота неописуемая! Срочно нужен фотоаппарат! На первые заработанные деньги непременно куплю его. Словами всего не расскажешь, а так хоть посмотрите фотографии».

Ольга и Надежда успокаивались, получая от Ивана такие оптимистические письма. И с надеждой в душе на лучшее продолжали жить дальше.

Так пролетело два месяца. Последнее время что-то долго не приходило писем от Вани. Оля начала беспокоиться. Хотела уже было пойти на почту, дать телеграмму, но точного адреса не знала, его и не было.

Вечером вдруг раздался тревожный междугородний звонок из Ленинграда. В трубке зазвучал хриплый беспокойный голос Степы:

– Мне звонили от Ивана, который успел дать твой и мой телефон своему сменщику Фёдору. Тот сообщил, что Иван в больнице, но просил тебе пока ничего не говорить. Знаю я немного: напали зэки, двое, когда шел с работы. Пытались отобрать деньги. Завязалась драка. Ивана пырнули ножом в спину. Как-то, но всё-таки Иван смог отбиться, позже на помощь подоспел Фёдор и другие работники с судна. Они-то и отвезли Ивана в больницу. Он жив, за него борются врачи.

Степан говорил быстро, видимо экономя деньги за разговор. В конце попытался успокоить Ольгу:

– Не волнуйся сильно, я буду звонить тебе. Связь через Федора я смог наладить, хотя она конечно, плохая. Буду держать тебя в курсе событий. Надо надеется на лучшее. Иван все выдержит. Он у нас стойкий, закалённый в боях! Оля, – добавил он, – пока всё. Жди завтра моего звонка. И быстро положил трубку.

Ольга еле дошла до табуретки, стоящей в прихожей. Господи! Как страшно! Она посидела немного, силы совсем покидали её. Но через некоторое время нашла силы встать. Она начала метаться по комнате как раненый зверь. Слёзы произвольно текли у неё по щекам. «Я одна с этой болью не справлюсь», – стучало у неё в голове.

Ольга не могла в одиночестве находиться в квартире. Не ведая, что делает, она стремглав бросилась по лестнице вниз на улицу. Ноги сами вели к Новодевичьему монастырю. Дойдя до пруда, который широко расстилался перед стенами собора, Ольга остановилась и стала, глядя на золотые купола церкви, неистово молиться. Ей было все равно, видит кто её или нет. Она верила, когда обращалась к небесам, что ей помогут.

Рыдая, Ольга вымаливала помощи мужу от Бога, пытаясь достучаться до небес. Она читала про себя, а иногда и вслух молитвы, которые она знала из детства. Её мать Настя знала, что делала, заставляя Олю учить молитвы.

Домой она шла еле, передвигая ноги. И хорошо, что вовремя вернулась. Примерно через полчаса раздался звонок от Стёпы:

– Оля, не волнуйся. Ивану сделали операцию. Очень удачно. Нож прошёл всего в полутора сантиметрах от сердца. Не задев его. Сейчас он отходит от наркоза. Врачи сказали, что мужчина он крепкий, все должен выдержать. Иван просил тебе передать привет, объяснение в любви и слова: «Я всё одолею, любимая Оля!»

«Все будет хорошо!» – как заклинание, шептала Оля. У неё появилась небольшая надежда, за которую она схватилась, как за спасательный круг.

Время бежало быстро. Иван звонил Ольге уже несколько раз, после того как его выписали. Он выздоровел, продолжал работать, но уже не в открытом море, на плавающем рыб-заводе, где можно было элементарно простудиться. Он это понимал. Да и тяжести поднимать ему больше нельзя: как бы швы не разошлись после операции.

Пришлось искать другую работу. Он смог устроиться в порту учётчиком. Работа, конечно, уже не так хорошо оплачивалась, как рыбакам. Но деньги здесь, на Сахалине, платили не сравнимые с Москвой. Учитывалась надбавка за тяжелые условия жизни. Да и вообще на Дальнем Востоке платили больше: Сахалин – суровый край, тяжелый климат, оторванность от материка.