Как-то увидев в фойе на стене объявление об очередном концерте студентов, Надежда срочно предупредила родителей, что задержится, и отправилась на концерт раньше назначенного времени. Она была в шоке от увиденного! Её зеленовато-карие глаза разгорелись при виде десятков молоденьких прехорошеньких девушек в разноцветных нарядах, модных туфельках на невысоком каблуке! Молодые красивые парни в клетчатых рубашках, вязаных свитерах и безрукавках носились по сцене, устанавливали микрофоны, ставя декорации из огромных холстов на подрамниках, железных балок, зеркал. Несколько студентов, надрываясь, что было видно по их красным лицам, передвигали рояль, а потом ещё и таскали стулья. Все эти ребята весело смеялись, перекрикивали друг друга, кто-то даже громко пел, не обращая внимания на стоящий в зале шум.

Повсюду находились музыкальные инструменты: гитары, аккордеоны, скрипка, балалайки. А на полу валялись снятые от духоты пиджаки, галстуки и свитера. В общем, царила атмосфера праздника и веселья. Эти студенты были объединены чем-то общим. И это общее – им нравилось!

Но всеобщий беспорядок длился недолго. Когда вошёл в зал какой-то седовласый немолодой человек и хлопнул несколько раз в ладоши, шум и гам мгновенно прекратился. Наверное, это был режиссёр, так решила Надюша. Как потом оказалось, Надя перепутала дату на объявлении и попала не на сам спектакль, а на репетицию к нему.

Завидев новенькую девушку в зале, режиссёр не стал её выгонять, а, подойдя поближе, очень деликатно спросил:

– Вы кто, прекрасная незнакомка? Давайте знакомиться. Я – режиссёр Панин Александр Андреевич. А вы кто, если не секрет?

– Я Надя Майская, – скромно и тихо, довольно боязливо произнесла девушка. – Учусь на первом курсе отделения русского языка и литературы. Пришла смотреть концерт или спектакль.

– Миленькая, – немного картаво, но очень дружелюбно, пропел Александр Андреевич, – да у нас спектакль только послезавтра будет. А пока… Видите, что у нас творится? Наши герои, участники спектакля, похоже, превратились в маленьких шаловливых детей, которым иногда не помешает порка.

– Хотя, если честно, – добавил он, – я их очень люблю. А вы увлекаетесь театром, музыкой? Хотите присоединиться к нам?

– Очень, – осмелев, ответила Надя, – очень хочу. Но боюсь, что ничего особо не умею. Только если стихи умею хорошо читать. Да и музыку обожаю.

– Ну что ж. Это немало, – добавил режиссёр, тряхнув своей седой головой. – Если захотите заниматься у нас – милости просим!

Надя аж вся задрожала от счастья! Её приглашают в студенческий самодеятельный театр! Режиссёр ей очень понравился. Видно было сразу, что этот человек интеллигентный, может быть даже из старой плеяды знаменитых артистов! Его милое, улыбчивое лицо казалось знакомым. «Где я могла его видеть? – думала про себя Надя, – где-то в кино или в театре, куда не очень часто, но изредка всей семьей ходили Майские, – как хорошо, что я перепутала даты: такая встреча вряд ли могла произойти во время спектакля, когда я сидела бы в зале. – Как мне повезло!»

– Спасибо! Я обязательно приду, – почти закричала радостная Надя.

Несколько дней до спектакля показались ей вечностью. Последний день до просмотра Надежда думала только о том, что ей надеть. Мама предложила взять из её гардероба всё, что захочется Наденьке. Она выбрала мамину клетчатую, синюю с красным, юбку в складку и однотонный синий пиджачок, что сшила сама мама.

Долго Надя сидела перед зеркалом. Укладывала волосы так, чтобы получились слева и справа от прямого пробора два крупных валика. Остальные, чуть подвитые волосы, плавно струились по плечам. Причёска была на пике моды и была позаимствована у актрисы Любови Орловой. Стройная и красивая, Надежда отправилась на спектакль в институт. Хорошо, что она не опоздала, почти все места были уже заняты. Надя нашла откидное кресло поближе к сцене и с нетерпением ждала начала. Наконец, старый тяжелый бархатный занавес раздвинулся.

Знакомые лица ребят в гриме превратились в лица настоящих артистов. На сцене шёл спектакль по Пушкину – «Дубровский». Надя сидела, не шелохнувшись. Она вся растворилась в действии известной и любимой повести. Играли артисты – студенты хорошо, многие смогли попасть в образ. Чувствовалось рука маститого режиссёра. Удивило Надю и наличие отличных декораций! На заднике сцены висело огромное панно, натянутое на подрамник. На нём был изображен густой русский лес с берёзами, осинами, рябинами и река, извилисто уходящая вдаль. Небо было выполнено так мастерски! На небо с его переливами голубого, синего и белого цвета так и тянуло смотреть! Высокие чистые облака, похожие на зефир, как будто и правда проплывали в небе. Видно было, что художник постарался и смог добиться желаемого эффекта. С переднего края холста вдаль в перспективе к реке удалялась извилистая узкая песчаная дорожка. Там на пригорке среди пышных деревьев стояла резная белая беседка, с колоннами по периметру. Художник смог передать дух 19-го века. В течение спектакля панно на заднике менялось ещё два раза. И каждый раз живопись на нём вызывала у Надежды восторг и удивление. Каждая декорация была выполнена мастерски. «Неужели все это великолепие соорудили сами студенты, своими руками? – думала про себя Надя. – Неужели нашелся студент-художник, который смог так здорово написать эти декорации? Какие, оказывается, талантливые ребята учатся со мной рядом!»

Игра студентов-актёров тоже поразила Надю. «Я бы так не смогла, наверно, – думала она ночью, пытаясь уснуть, – так уметь перевоплощаться может далеко не каждый!» Она так перевозбудилась, что плохо спала ночью. Вспоминая все увиденное, во время путаного нервного сна ей всё мерещились виды тёмного леса, фигуры людей на опушке, яркая луна на ночном небосводе, женщины в светлых платьях с кружевными зонтиками в руках. Белая беседка с колоннами у реки во сне превратилась в тёмное зловещее пятно, а герои пьесы, стоящие в ней, чем-то пугали спящую Надю.

Так Надя стала ходить на репетиции студенческого театра. Сначала ей давали маленькие, но очень интересные роли. Но главное было не в ролях. Надежде очень нравилась обстановка во время репетиции, подкупал её и замечательный режиссёр Платов. Он настолько был интеллигентен, добр и внимателен к своим актёрам, что не хотелось уходить с репетиции. Но это было невозможно – надо было много заниматься и в читальном зале, и дома.

Где-то на третьем курсе, осенью, стоял уже 1954 год, Надежда узнала, что в институте есть и коллектив авторской песни. Студенты часто выступали на различных мероприятиях в институте. Но почему-то Надя считала, что это совсем не для неё. Музыку она любила, но подолгу слушать песни со сцены в исполнении авторов раньше ей не приходилось.

Войдя привычно в зал, она заметила, что её друзей-артистов что-то не видно. Видимо, она опять перепутала время. Так оно и было.

– А, Надежда! – радостно произнёс режиссёр, тряхнув своей седой гривой волос, и протянул руку для приветствия. – Рад, рад вас видеть. Хорошо, что пришли. Мы начинаем новый сезон, но наши репетиции начнутся с понедельника.

– Можно, я просто посижу, послушаю? – растерянно спросила Надя.

– Конечно, – разулыбался Александр Андреевич. – Сейчас придёт другой руководитель. У них сегодня – авторская песня. Посмотришь, какие у нас в институте талантливые ребята учатся. Сами и поют, и музыку сочиняют.

Надя сидела, полуоткрыв рот, глядя на действия на сцене. Вышли молодые люди, лица некоторых ей показались знакомыми. Они взяли в руки гитары, стоящие у стены, и начали настраивать их. Один из парней, увидев в пустом зале сидящую незнакомую девушку, лукаво подмигнул ей. Надя улыбнулась в ответ.

– Умеешь петь? – весело крикнул он со сцены.

– Немножко умею. Я только послушаю. Можно?

– Давай, подпевай, запоминай мелодию и слова, может, пригодится, – задорно засмеялся парень.

Надя успокоилась. Страх постепенно стал покидать её. Атмосфера на репетиции стояла приятная. В зал заходили все новые девушки и ребята, все молча ждали, когда придёт время их репетиции. Все друг друга знали. В перерывах, спрыгивая со сцены, кидались к разложенным на креслах пакетам с бутербродами. Почти все студенты жили в общежитии, и вряд ли их там ждал горячий обед или ужин.