"До меня доходит, что господа офицеры ропщут и жалуются, что их морожу на вахт-парадах, - говорит император. - Вы сами видите, в каком жалком положении служба в гвардии: никто ничего не знает, каждому надо не только толковать, показывать, но даже водить за руки, чтобы делали свое дело".

Случалось, что, вырвав экспантон из рук нерадивого офицера, император сам проходил вместо него, показывая, как надо обращаться с оружием, как бы испытывая хладнокровие присутствующих.

Измайловский полк за одну ночь разучил новый артикул, "и толико тем обрадовал и удивил монарха, что он плакал даже от удовольствия и не преминул публично благодарить за то; и в самом приказе повелел изъявить к полку сему особое свое благоволение. Что же касается произведших сие трудное дело в одну ночь, то сих не преминул он за то наградить чинами".

Уже 29 ноября выходит новый устав по строевой части и воинской службе. Издаются новые штаты, точные правила рекрутских наборов, чинопроизводства и увольнений. Запрещается использование воинских чинов по частным надобностям; издается новый морской устав. "Передвижением войск, распределением и личным составом занимается сам император. Главнокомандующие обязаны каждые две недели доносить ему о состоянии войск. Но Павел, зачастую минуя их, сносится с шефами полков, вникая в подробности службы и передвижения отдельных команд".

Современники единодушно отмечают, что солдаты любили Павла. Он никогда не позволял в отношении их никакой несправедливости. "Все трепетали перед императором, только одни солдаты его любили", - вспоминает княгиня Д. Х. Ливен. "Император никогда не оказывал несправедливости солдату и привязывал его к себе", - свидетельствует генерал Беннигсен. "Солдаты любили Павла", - вторит ему Ланжерон. "...Начиная с Павла, писал он, - продовольствие всегда выдавалось точно и даже до срока. Полковники не могли более присваивать то, что принадлежало солдатам".

Рекрутов разворовывали и обращали в собственность - в своих крепостных. По свидетельству Безбородко, "растасканных разными способами из полков людей в 1795 году было до 50 тысяч, или восьмая часть численности армии". Павел I положил этому конец, строго взыскивая за каждого пропавшего солдата. "23 декабря 1800 года солдатам, находившимся на службе до вступления Павла I на престол, было объявлено, что по окончании срока они становятся однодворцами, получая по 15 десятин в Саратовской губернии и по 100 рублей на обзаведение".

Манифестом от 29 апреля 1797 года "объявляется прощение отлучившимся нижним чинам и разного звания людям". А. Т. Болотов поясняет это положение манифеста: "Всякий унтер-офицер, капрал и солдат, прослуживший 20 лет беспорочно, получал отличительный за то знак на мундире своем, и такой знак, который бы не только приносил ему особливую честь и всякому издали уже доказывал, что он старый и добропорядочный воин, но доставлял ему и ту великую и для солдата бесценную выгоду, что он освобождался уже от всякого телесного наказания и не мог уже страшиться ни палок, ни батожьев, а пользоваться мог почти преимуществом дворянским".

Нижние чины получают право жаловаться на офицеров, их человеческое достоинство охраняется. "Всем солдатам было сие крайне приятно, - пишет Болотов, - а офицеры перестали нежиться, а стали лучше помнить свой сан и уважать свое достоинство".

"Я находился на службе в течение всего царствования этого государя, не пропустил ни одного учения или вахт-парада и могу засвидетельствовать, что хотя он часто сердился, но я никогда не слыхал, чтобы из уст его исходила брань", - вспоминает полковник Н. А. Саблуков. Он отмечает за четыре года лишь раз расправу тростью с тремя офицерами.

Что касается "жестоких" телесных наказаний солдат, то "гонение сквозь строй" при императоре Павле не только было урегулировано уставом, но было несравненно менее жестоко, нежели в последующие времена", - пишет он.

Все унтер-офицеры, участвовавшие в Итальянском походе Суворова, были произведены в офицеры, а солдаты получили годовой оклад денежного содержания.

"Успей Павел спастись бегством и покажись он войскам, солдаты бы его сохранили и спасли", - считает Д. Х. Ливен.

Легенда об отправке Павлом в Сибирь целого полка - "Полк в Сибирь марш!" - не соответствует действительности. Не было такого случая и такого полка!

Благодаря принятым мерам в армии улучшилась дисциплина и повысилась ее боеспособность. В 1801 году прусский агент, не склонный к идеализации русского царя, доносит в Берлин: "Император Павел создал в некотором роде дисциплину, регулярную организацию, военное обучение русской армии, которой пренебрегала Екатерина..." Видный и осведомленный чиновник, служивший четырем императорам, писал о военных реформах царя: "Об этом ратном строе впоследствии времени один старый и разумный генерал говорил мне, что идея дать войскам свежую силу все же не без пользы прошла по русской земле: обратилась-де в постоянную недремлющую бдительность с грозною взыскательностью и тем заранее приготовляла войска к великой отечественной брани..."

"В общих чертах мы можем лишь свидетельствовать, - пишет историк С. Панчулидзев, - что многое из заведенного Павлом I сохранилось с пользою для армии до наших дней, и, если беспристрастно отнестись к его военным реформам, то необходимо будет признать, что наша армия обязана ему весьма многим".

* * *

Эти первые распоряжения поразили

петербургское общество... заставили

всех подумать о том, как они глубоко в

нем ошибались...

В. Ключевский

Слухи один чудней другого ползут по городу: государь заставил Платона Зубова вернуть в казну награбленные им полмиллиона; интересовался у встречного молодого человека, одетого в вицмундир, почему в десять часов он еще не на службе; приказал скупить в трактире крепкие напитки, продаваемые втридорога, "бутылки все перебить и трактир сей уничтожить, дабы и другим неповадно было так нагло молодых людей ограблять...".

Говорили и о том, пишет А. Т. Болотов, что "государь, узнав на восьмой день, что именной указ об освобождении арестованных не выполнен, пригласил к себе виновника - статского советника П. А. Ермолова, состоявшего при генерал-прокуроре и в существе своем всеми его делами управлявшего, сделавшегося всей России по великой своей силе, по безмерной горделивости и по беспредельному грабительству и лихоимству известным, и как те арестанты по его небрежению просидели целых восемь дней лишних под стражею и в неволе, заплатить им точно такою же монетою и посидеть восемь дней на их месте в неволе и чрез то узнать, каково-то всякому приятно. Наказание таковое было до сего неслыханное и необыкновенное; но господин Ермолов, несмотря что был бригадирского ранга и пред недавним только временем украшен был орденом Владимира второй степени, принужден был шествовать на гауптвахту, а по утверждениям некоторых, в Петропавловскую крепость и просидеть там восемь дней на месте помянутых арестантов. А чтоб жена его не могла от того слишком перетревожиться, то государь с самого начала послал нарочного ей сказать, чтоб она ничего в рассуждении мужа своего не опасалась и что ему ничего худого не будет. Сим-то образом наказал государь горделивца и грабителя сего по достоинству. Все благомыслящие не могли довольно восхвалять государя за таковое образцовое наказание; а как после того открылось, что у господина Ермолова не одно сие, а и несколько десятков именных повелений были не выполнены, а лежат под сукном, о которых сначала уже государю и не доносили, - то носился слух, что господин Ермолов не стал после сего долго медлить, но убрался заблаговременно в отставку. Сим образом лишился Сенат сего недостойного своего члена и в делах своих соучастника, ко всеобщему удовольствию всех патриотов".