Царствование началось с манифеста, провозгласившего мирную политику России. В нем говорилось, что "империя с начала Семилетней войны вела непрерывную борьбу и что подданные нуждаются в отдыхе". Был отменен тяжелейший рекрутский набор, объявленный Екатериной II. Для уменьшения цены на хлеб объявляется денежная подать и создаются государственные магазины. Из тюрем освобождаются Новиков, Костюшко и десятки поляков, возвращается из ссылки А. Н. Радищев. Национальный герой Польши был принят императором, вернувшим ему шпагу вместе с крупной суммой денег. Сотням поляков разрешается выезд из России.

Принимаются энергичные меры по восстановлению курса обесцененного инфляцией рубля. Император объявляет, что он "согласится до тех пор есть на олове, покуда не восстановит нашим деньгам надлежащий курс и не доведет его до того, чтобы рубли наши ходили рублями", - сообщает Болотов.

Он приказывает собрать серебряные сервизы "по наместничествам и по большим боярам и отливать из них рубли во множайшем количестве". В присутствии Павла сжигаются обесцененные ассигнации в количестве 6 миллионов рублей.

5 апреля 1797 года выходят два важнейших закона: о престолонаследии и ограничении барщины. В основу закона о престолонаследии, положившего конец произволу, существовавшему со времен Петра I, было положено право первородства в мужском колене, и только по пресечении мужских представителей династии эти права в том же порядке получали женщины.

Как известно, Петр I уничтожил прежде действовавший обычай престолонаследия законом 1721 года, который был вызван его несчастными семейными отношениями. С тех пор судьба русского престола предоставлена была на волю политического ветра, каждый царствующий государь назначал себе преемника по своему усмотрению. Закон 5 апреля определял порядок престолонаследия в нисходящей мужской линии и взаимное отношение членов императорской фамилии".

Манифестом от 5 апреля впервые делается попытка ограничить барщину крестьян тремя днями в неделю. В праздничные и воскресные дни работать запрещалось. "Павел первый обратил внимание на несчастный быт крестьян и определением трехдневного труда в неделю оградил раба от своевольного произвола..." - писал декабрист Поджио.

Указом от 16 октября 1798 года запрещалось в категорической форме продавать крепостных и дворовых людей без земли.

* * *

Солдат, полковник, генерал

теперь это все одно.

Современник

Особое внимание уделяется укреплению дисциплины и порядка в армии. "Гвардия - позор армии", - говорили тогда многие. Еще будучи наследником, Павел Петрович писал Энгельгардту, сын которого был записан в Преображенский полк: "Пожалуйста, не спеши отправлять его на службу, если не хочешь, чтоб он развратился".

"...Все гвардейские полки набиты были множеством офицеров, но из них и половина не находились в полках, а жили они отчасти в Москве и в других губернских городах, - пишет А. Т. Болотов, - и вместо несения службы только лытали, вертопрашили, мотали, играли в карты и утопали в роскоши; и за все сие ежегодно производились, и с такою поспешностью, в высшие чины, что меньше, нежели через 10 лет из прапорщиков дослуживались до бригадных чинов... На такое страшное неустройство смотрел государь уже давно с досадою, и ему крайне было неприятно, что тем делалась неописанная обида армейским и действительную службу и труды несущим офицерам. Но, как будучи великим князем, не в силах он был сего переменить, то и молчал до времени, когда состоять то будет в его воле. А посему не успел вступить на престол, на третий уж день через письмо к генерал-прокурору (указ от 20 ноября) приказал обвестить всюду и всюду, чтоб все уволенные на время в домовые отпуска гвардейские офицеры непременно и в самой скорости явились своим полкам, где намерен был он заставить их нести прямую службу, а не по-прежнему наживать себе чины без всяких трудов. И как повеление сие начало по примеру прочих производиться в самой точности, то нельзя изобразить, как перетревожились тем все сии тунеядцы и какая со всех сторон началась скачка и гоньба в Петербург. Из Москвы всех их вытурили даже в несколько часов и многих выпроваживали из города даже с конвоем, а с прочих брали подписки о скорейшем их выезде; и никому не давали покоя, покуда не исполнится в самой точности повеление государя".

Офицерам запрещается ездить в каретах, ходить в шубах и в гражданском платье. Вместо дорогих и неудобных мундиров вводятся простые и дешевые из темно-зеленого сукна. Император подает пример - в любую погоду на выезде или на параде он в одном сюртуке. "Время было тогда хотя и наисуровейшее в году и самое зимнее, - пишет Болотов, - однако он не ставил себе в труд присутствовать самолично всякий день и без шубы, а в одном сюртуке при разводе и при смене караула и иметь при себе обоих своих сыновей и всех к себе приближенных, а вкупе и всех гвардейских офицеров того полка, долженствующих забыть также о своих шубах, муфтах и каретах и привыкать ко всей военной нужде и беспокойству... Однажды, - продолжает Болотов, проезжая по городу, государь заметил офицера в шубе. Он тотчас же остановился и велел сопровождавшим его лицам с офицера шубу снять и отдать ее случившемуся здесь будочнику.

- Возьми ее себе, - сказал государь, - тебе она приличнее, нежели солдату, ты не воин, а стоишь целый день на морозе и зябнешь, а солдату надобно приучаться и привыкать к стуже, а того более слушаться своего государя...

В другой раз Павел увидел, как по улице шел офицер, а за ним на почтительном расстоянии солдат нес его шубу и шпагу. Император подходит к солдату и спрашивает: "Чью несешь ты шубу и шпагу?" - "Офицера моего, отвечает солдат, - того самого, что идет впереди". - "Офицера, - сказал государь, удивившись, - так, значит, ему стало слишком трудно носить свою шпагу, она ему, видно, наскучила. Надень-ка ты ее на себя, а ему отдай портупею, штык свой, оно ему будет покойнее". Сим словом вдруг пожаловал государь солдата сего в офицеры, а офицера разжаловал в солдаты... Словом, во всем и во всем произвел он великие перемены и всех гвардейцев не только спознакомил с настоящею службою, но и заставил нести и самую строгую и тяжкую и, позабыв все прежние шалости и дури, привыкать к трудолюбию, порядку, добропорядочному поведению, повиновению команде и почтению себя старейшим и к несению прямой службы".