— Ну надо же. То есть получается, что потомок короля Артура и его несчастного куртизана вновь встретились. Будто все специально сошлось в одной точке…

— Именно! — ангел сразу воодушевился от этих слов. — А когда я это понял, то сразу почувствовал, что где-то поблизости находится корень зла — изначальная суть этого страшного проклятья. И теперь наша задача — его найти, извлечь и обезвредить. Чтоб мир стал чище…

— Ясно, — Ади кивнул головой. Разговор этот уже не казался ему таким уж странным, что-то переменилось в его голове. — И как же это сделать?

— Пока не знаю, — честно признался Элли. — Но, кажется, я нашел потерянного сына Эндрю Нежнейшего, а это уже огромное достижение, если учесть, что душа его веками была затеряна в тонких мирах и вечно где-то блуждала…

====== 42. Нелегкое примирение ======

Люси вжался в угол и едва не надавал себе пощечин. Это ж надо было так впечатлиться от проклятого негодяя! Кто бы мог подумать, что он настолько хорош собой! Люсьен немедленно попытался закрыть свое сердце для этих чувств, но было поздно — в него будто стрела амура вонзилась. Он чуть не заплакал. Уж кого-кого, а этого мерзавца ну никак нельзя было любить! Люси опять выглянул из укрытия.

Гамма тем временем снова уложил листочек на стол и опять принялся рисовать, да еще улыбался при этом, и на щеках его появлялись такие чудесные ямочки, что бедный Люсьен едва не закричал. У Рэя тоже были такие ямочки, только немного продолговатые, но такие же трогательные, а у этого смазливого злодея они были круглые, небольшие, и смотрелись просто до боли очаровательно.

Люси решил сбежать — невозможно было больше испытывать нежность к этому паразиту! Он уже двинулся было к двери, но вдруг подумал, а что скажет ангелу? Какое оправдание преподнести? Да и вообще, обещание ведь уже дано — надо его выполнять. Тогда Люсьен рассердился сам на себя за собственную слабость, а потом и на гамму, и решил, что проучит его, мало того, что за Рэя, так еще и за то, что он так нагло запал в его сердце с первого взгляда. Без всякого спроса!

Но для начала нужно было взять себя в руки. Вот тут-то и пригодились аристократические навыки, с детства прививаемые папочкой. Знал бы тогда Люсьен, как это окажется кстати, расцеловал бы сейчас родителя в обе щеки. Он мигом собрался с силами, засунул свою влюбленность в самый дальний угол души и сделал вид, что чувств вовсе и не было. «Вот мерзавец, — Люси еще раз внимательнее пригляделся к гамме. — Ну подожди у меня. Сейчас ты за все заплатишь, — он приподнялся на цыпочки. — Что же он там рисует?»

Люси попробовал разглядеть эскиз, но было далековато да и неудобно смотреть, и тогда он просто взял и вышел из укрытия. Гамма, заметив это, перевел на него взгляд и сразу подскочил на месте.

— Ты? — испугался он. — Ты как тут оказался?

— Не твое дело, — Люсьен решил не церемониться с ним. — Надо и пришел, — он приблизился и, спрятав прут за спиной, пренебрежительно осмотрел полностью обнаженного преступника с ног до головы, стараясь не замечать, насколько тот прекрасен, и что даже форма сосков у него была полностью идеальна. — Скажите-ка, как похорошел, — с деланным презрением проговорил он. — А где же твой костлявый шарм? Где вонючее очарование? Эти ребра, торчащие из-под истлевшей кожи были так соблазнительны… — гамма злобно обнажил зубы на эту издевку, но пока помалкивал и лишь с опаской следил за Люсьеном, а тому даже оскал его понравился — это было ужасно!

— Так куда же девался твой зловещий облик? — продолжил он поддевать. — Эта скелетная грация — мечта любого художника… А голос… О, что это был за голос! — он язвительно рассмеялся со вполне правдивым сарказмом. — Ангел, по-моему, был слишком к тебе милосерден. Зря он тебя очистил, ты был просто неотразим тогда… — тут он рванулся и быстро ухватил рисунок со стола. — Что это ты тут ваяешь? — но едва взглянув на лист, немедленно изменился в лице.

— Что?! — в нем мигом взыграла ревность. — Да как ты смеешь его рисовать?! После всего, что творил с ним?!

Гамма сразу заволновался, а Люсьен взял со стола еще пару работ. На рисунках был изображен Рэй, причем в довольно привольных позах, полураздетый, расслабленный, а кое-где и возбужденный, причем совсем без всего, да еще и — Люси быстро покопался в изображениях — еще и вместе с самим художником! И сюжеты эти были настольно откровенны, что Люси взбесился и врезал гамме прутом по плечу.

— Дрянь! — злобно выкрикнул он. — Да как ты посмел?!

— Ай! — парень ахнул от жгучей боли, быстро перескочил через лавочку и отбежал подальше к стене, а Люси кипел: — Какое право имеешь ты касаться его даже карандашом?! Это не твой альфа!

— Но и не твой! — художник потер ушибленное плечо. — Он тебе тоже не принадлежит!

— Ах, ты негодник! — Люсьен кинулся к нему и снова хлестнул хворостиной. — Я тебе покажу, как осквернять его своими поползновениями! Сейчас ты у меня за все получишь!

— А-а-а! — гамма опять завопил от боли и бросился наутек, сбив по дороге скамейку, перепрыгнул через стол, но Люси его настиг и снова отхлестал.

— Помогите! — горе-художник хватался за горящие огнем места, пытаясь увернуться от ударов, но не успевал, и жгучие укусы плети настигали его вновь и вновь. — Хватит! Ну хватит же!! — он даже попробовал напасть на Люсьена, но не тут-то было — тот легко отшвырнул его на пол и опять отлупил.

— Помогите же!! — несчастный вопил так отчаянно, что разжалобил бы беса. — Прекрати!!! — но Люси ничуть его не жалел и все равно лупил, и только когда крики гаммы уже превратились один протяжный, истошный вой, он, наконец, остановился.

— Вот так тебе, нечисть! — он отшвырнул окровавленный хлыст. — И даже думать о нем не смей! И вообще… катись к черту! Ибо я пальцем не пошевелю, чтобы помочь тебе! Да простит меня ангел! — и подойдя к столу, он бесцеремонно собрал все рисунки, будто они были его, вышел из домика, громко хлопнув дверью, и унес их с собой.

Гамма лежал и плакал. Все тело его горело, кровь перепачкала пол, сделала слипшимися красивые, белокурые волосы, а он так и валялся на деревянных настилах, подвывая от боли и раскачиваясь из стороны в сторону, пытаясь превозмочь страдания. Но в конце концов не выдержал, обхватил голову руками и так отчаянно закричал, что крик этот резко пронзил все пространство вокруг глубокой мукой. В нем было столько горечи и обиды, что сердце Люсьена сжалось до крови. Он остановился на пол-пути и снова прислушался, а гамма тем временем зарыдал, да так громко и горько, как плачут малые дети, желая привлечь жалость своих отцов. Люси поскорее захлопнул уши, но было поздно — он уже впечатлился, а потому со злостью топнул ногой и все же вернулся.

— А ну прекрати! — он снова вошел в избушку. — Не смей так орать! Мне не жаль тебя ни капли!

— Нет, жаль… — гамма сразу утих, но все еще всхлипывал, утираясь слезами вперемешку с кровью, которая так и сочилась из ран. — Иначе бы ты не вернулся, — он опять жалобно заскулил и снова начал раскачиваться, хватаясь за раны и всем видом показывая, как ему больно. — Зачем ты так со мной? Ну зачем?!

— А ты зачем?! — как можно сердитей ответил Люсьен. — Зачем изводил Рэя? Что ты творил с ним, а?

— Я любил его! — гамма укусил свой палец, потому что страданья тела были невыносимы. — И защищал его от тебя. А еще от этого зеленоглазого колдуна. Он же приворожил его, ты что, не видишь? Это демон! — он опять заплакал. — Рэй отдалялся от меня. А тут еще ты. Вы все мне мешали! А я хотел одного — быть рядом с ним!

— И поэтому отвел его в тюрьму? Чтобы спрятать?

— Да! — гамма даже не скрывал этого. — В тюрьме он бы был в безопасности! И наша любовь тоже! Вы не добрались бы туда! Ни ты, ни этот твой мерзкий змееныш! Рэй бы полностью был моим! Как я и мечтал!

Люсьен смотрел на него, ушам своим не веря. Кажется, ангел был прав — этот парень, действительно, был безумен. Это же надо такое нести, причем на полном серьезе. Чувства к нему сразу же охладели. Лучше бы он не раскрывал свой дурацкий рот, тьфу! Теперь стало понятно, почему он вызывает у всех только одно неприятие.