— Вам что-то известно об этом деле? — спросил он.
— Да!.. То есть, нет… — Ади совсем разнервничался. — Я не знаю. Но давайте я привезу брата. Вот прямо сегодня, сейчас — вы только скажите, куда!..
Адвокат, как матерый волк с отличным нюхом, тут же почуял выгоду. Во всяком случае, добычей запахло прилично, так почему бы не попробовать поохотиться? Ведь если дело выгорит, он может получить неплохой куш. Ну, а не выгорит — так значит не судьба. В любом случае, бездействие ему уж точно ничего не принесет.
— Ну хорошо… Пойдемте со мной, — и юрист уверенно зашагал в сторону выхода с кладбища. — Я дам вам свою визитку, — сказал он по дороге. — Просто оставил ее в портфеле, в конторе. Очень уж спешил сюда вас поймать, но сейчас мне все больше кажется, что не зря. Передайте мои координаты брату господина Рэя, и пусть он свяжется со мной. С вами я не в праве обсуждать никаких моментов, даже касающихся отсрочки, но с ним — вполне. Так что идемте… — и Ади, конечно, бегом побежал.
А через час был уже в офисе Жана.
— Но как же так, сэр? — спрашивал он у шефа. — Почему же вы ему не сказали? Он бы мог хотя бы за могилкой присматривать. Там ведь такое горькое запустение, что смотреть больно…
Шеф сразу поднялся из-за стола и взволнованно прошелся по комнате.
— А зачем мне было ему говорить? — спросил он. — Чтобы он бы умер на этой могиле? Хотя, впрочем… сначала я именно так и хотел сделать. Даже шпиона своего направил, чтоб тот вычислил место захоронения и донес мне. Ведь родители Люсьена нам объявили полный бойкот. Запретили даже к моргу приближаться, какие уж там похороны… Ну а потом, когда они стали в открытую проклинать Рэя, преследовать его, названивать… я пресек это в конце концов — с помощью полиции. И тогда уже решил, что ничего ему не скажу. Они бы все равно не дали ему как следует выплакаться, потому что омега-родитель Люсьена сутками напролет торчал на кладбище, там же и умер, кстати. Потом отец… тоже недолго протянул — его кажется их семейный юрист хоронил, потому что больше было некому, но хотя бы Рэя оставили в покое. Мне так это все поперек горла тогда встало, ты не представляешь! — Жан даже раскраснелся от расстройства. — Они же его чуть в психушку не загнали во второй раз! Я очень жестоко тогда все это пресек… Хотя сейчас, учитывая всплывшие обстоятельства, думаю, что может слишком уж жестоко. Ведь теперь получается, что они были правы, обвиняя Рэя в гибели сына, но… Ладно. Что сделано, то сделано… О чем теперь сожалеть? А Рэю я сказал, будто понятия не имею, где могила. Конечно, он сам пытался ее искать, но не нашел. Потому что не знал, что у ЛЮси была родовая фамилия, а тот никогда не чванился своим знатным происхождением. Но в деле о его смерти об этом четко написано, поэтому инспектор и нашел тебе все данные так быстро. А Рэй не знал… — шеф опять вздохнул, и лицо его вдруг приняло болезненно виноватое выражение. — Но сейчас я подумал, может зря тогда так поступил. Обманул его ведь, впервые в жизни. Я же никогда ему не врал. Никогда. А тут… просто такое зло взяло… Вот как мне теперь признаться?
Ади стало жаль шефа.
— А хотите, я ему скажу? — спросил он. — Я так все преподнесу, что он поймет и не обидится на вас…
Жан повернулся к нему, улыбнулся, и брови его слегка дрогнули в каком-то странном, теплом умилении.
— Ну надо же… — покачал он головой. — Чем дальше, тем больше ты мне напоминаешь нашего папочку. Вот так же и он всегда говорил. Все конфликты наши решал, в основном с отцом, конечно. «Я сам ему скажу, и он не рассердится…» — его золотые слова, — у шефа даже глаза увлажнились от воспоминаний. — Ты так напоминаешь мне его, Ади. Он был такой же милый, хороший, но с таким же сильным, непреклонным характером. Отца вообще не боялся — иной раз мог одним взглядом его усмирить. Хотя все равно ведь не выдержал. Ты же видел нашего родителя — это же торнадо, Зевс на колеснице, гром и молния. Никакой громоотвод не выдержит. Вот и папочка наш сломался в итоге, потому что и так был болен. Три инфаркта — последний оказался роковым… — Жан вздохнул. — Но да ладно. Что-то я слишком разговорился, пора закругляться. Ты ведь что-то говорил про адвоката?
— Да, — Ади кивнул, потому что тоже устал расстраиваться. — Он нашел меня на кладбище. Семейный адвокат Люсьена. Сказал, что должен зачитать Рэю завещание. Правда, он намекнул, что это всего лишь формальность, но… может вы съездите? Вдруг это важно?..
— Гм… — Жан пожал плечами. — Ну давай съездим. Он тебе дал визитку?
— Да, — омега кивнул. — Далековато, конечно, но…
Еще через час они уже стояли в конторе юриста.
— Да, да, все верно, — адвокат с готовностью покивал. — Господин Люсьен завещал все свое имущество господину Рэю, но тут вот какое дело. На момент смерти оно у него, действительно, было. Ларец с семейными ценностями…
— Ах! — это Ади вскрикнул, да так громко, что сам испугался. Жан с юристом тут же обернулись в его сторону.
— Что с тобой, малыш?
— Ничего, — омега помотал головой, пытаясь успокоиться. — Кольнуло что-то, я просто испугался… Нервы сдали…
Жан подошел к нему ближе, взял его за руку, а юрист тем временем продолжил говорить:
— Так вот… На момент смерти господин Люсьен владел реликвиями — это фамильные драгоценности, которые по традиции каждый сын получает в пользование в день своего совершеннолетия. Это такой семейный ритуал, а драгоценности были датированы 16-18 веками, одним словом — раритет. Причем род уже давно обеднел, сохранив лишь свой громкий титул, но ценности так никто и не продал. В семье это считалось бы страшным позором — реликвии ведь были чем-то вроде святынь, кое-что из них было пожаловано самим королем. Поэтому о продаже и речи быть не могло. Ну разве что иногда их могли заложить — например, в особо тяжелое время, но непременно выкупали, боясь гнева предков. Предрассудки конечно, но довольно сильные. Таким образом шкатулка дошла до наших дней в целости и сохранности. Но увы… — тут адвокат сокрушенно покачал головой. — Произошел непонятный случай. Дело в том, что ларца не нашли. А случилось так. После смерти омеги-родителя отец Люсьена тоже быстро угас, но при этом успел завещать свою шикарнейшую квартиру соседям. Потому что больше было некому. Я лично исполнял его волю после смерти, но шкатулки в квартире не нашли. Новые жильцы — люди солидные и респектабельные, вряд ли они были бы способны… Хотя впрочем… не буду судить. Одним словом, ларца нет, но завещание зачитать я обязан. И пусть это даже бессмысленно, но…
Жан покивал.
— Ясно. Спасибо, что предупредили. И все же мне приятно было услышать, что Люси так благоволил моему брату. Пусть даже ценности и пропали, все равно…
— А если они найдутся? — адвокат выразительно поднял указательный палец. — Тогда я хочу донести до вас вот что: весь перечень — с пометками, фотографиями и ювелирными клеймами четко перечислен в приложении к завещанию, и я буду рад оформить акт передачи наследства, если оно найдется. Так что имейте ввиду. Ну мало ли…
— Да, — это снова был голос Ади, но он тут же захлопнул рот ладошкой, испугавшись собственной наглости. — Простите… Это случайно вырвалось… Мне-то вообще стоит помалкивать.
Юрист снова вперил в него умный, проницательный взгляд. Ади сразу заволновался, поспешил вынуть веер из сумки и стал им обмахиваться.
— Мне что-то дурно, — сказал он Жану. — Может мы выйдем на улицу?
— Да-да, конечно, — шеф засуетился, обернулся к адвокату. — Это ведь все? Мы можем идти, верно?
Тот лишь руками развел.
— Ну в общем, да, — сказал он. — Но все же имейте ввиду. Если что, я к вашим услугам, — и снова взглянул на омегу.
— Благодарю вас, — Жан вежливо откланялся, и они с Ади покинули офис.
Шефа не особо затронула эта история, тем более наследства, как говорится, и след простыл, так чего зря голову ломать? Но зато Ади остался совсем не равнодушен ко всему сказанному. Уже второе пророчество из сна сбылось совершенно точно. Завещание и драгоценности. Причем омега ведь знал, где они могут быть, во всяком случае — предположительно, и пусть он до сих пор еще очень во всем сомневался, но все же решил предпринять хоть какие-то шаги, чтобы все хорошенько проверить.
