— Нет, не всех, — начальник вновь наклонился к нему через стол. — И заметь, преступников я вообще не жалею. Но этот… — он снова кивнул на дверь. — Он не преступник. Я же их чую за километр! А этот парень — не убийца. Ну психанул — да, врубил несчастный газ, а потом небось опомнился, летел домой, чтоб всё исправить, да не успел. А после пожалел так, что грыз себя два года нещадно. Это же видно по нему. И в итоге не выдержал — пришёл каяться. Потому что он не преступник, вот поэтому и пришёл…

Ади удивился такой проницательности, опустил глаза, а инспектор вдруг присмотрелся к нему и хихикнул.

— А вот ты, кстати, запросто убьёшь. И рука не дрогнет, а? — он опять весело хохотнул. — Небось пистолетик таскаешь в сумке, да? На входе-то, поди, отобрали? Скажешь, нет? Отобрали пистолетик-то?..

Омега, сначала было притихший, на этих словах снова вспылил и уставился на полицейского злым, пылающим взглядом. Тот сразу изобразил смирение, хоть и всё равно посмеивался.

— Ладно, ладно… — успокаивающе произнес он. — Я что? Я ничего. И вполне вас — омег, понимаю. Без оружия тут никак. И пусть закон вас защищает, но это ведь уже после. А вот как быть «до»? — он выставил палец. — То-то же. От нападений, увы, мы вас не можем уберечь. Во всяком случае, не всегда, поэтому я не осуждаю. Я просто сказал, что ты можешь быть хладнокровным — вот и всё, но если убьешь, то только за справедливость. Так что ты тоже не преступник, а скажем так: мститель. Вот это я хорошо вижу.

У Ади сразу изменилось мнение насчёт способностей следователя. Второй раз тот уже удивил его своей прозорливостью. Это же над так точно всё прочитать. А полицейский продолжил:

— И этот вот альфа твой, — он опять кивнул на вход в изолятор. — Ну зачем он пришёл? Ведь его не казнят. И даже если адвоката не будет — всё равно… Чистосердечное признание смягчит сердца присяжных. Поэтому на вышку его не оправят. А тогда что? Тогда тюрьма. И пусть даже срок дадут небольшой, но что его там ждёт? С его-то ванилью и шоколадными глазами в пушистых ресницах. Можешь себе представить? Что с ним сделают?.. Да он же с собой покончит от унижения — вот чем всё обернется.

Ади вздрогнул. А ведь и правда — он и не подумал об этом, Господи! Рэй ведь такой нежный, такой… неправильный альфа, да ещё пахнет так сладко, почти как омега. Он же так легко может стать жертвой насилия, особенно среди отморозков. «Боже мой!» — Ади схватился за лицо, и, конечно, по щекам потекли слезы. Начальник вздохнул и дал ему салфетку.

— Вот именно, — сказал он, поняв его чувства. — И я не зверь там какой-то, хоть и служу в полиции. Но мы тут тоже люди, и души у нас есть. Поэтому отправлять парня на верную гибель для меня это лично — как собственными руками его убить. И бывало такое уже — вот такие вот честные дураки-то и попадают в подобные переделки. Но я, как могу, их вытаскиваю, потому что хочу спать спокойно, а не глушить коньяк по ночам, заливая совесть, что б там про нас, полицейских, не говорили. Нет тут зверей, ясно?

Ади покивал, вытирая лицо платком, а инспектор встал с места, подошёл к нему, взял за руку и повёл за собой. Открыв дверь в камеры, он снова обратился к омеге.

— Сейчас его приведут. Пообщаетесь через ограждение. Я и так нарушаю правила, впуская тебя сюда, и всё же попробуй до него достучаться. Но только смотри — он то ли болен, то ли ещё что. Жар у него, бредит иногда, даже врача вызывали, и тот вколол ему что-то. Но сейчас я его поместил в камеру для сынков-мажоров — есть у нас тут такая. Там всё мягко, цивильно, и пока она свободна. Хоть мне и не платил за это никто, но просто хочется, чтоб парень спокойно отлежался. Может опомнится, наконец, и станет соображать.

Ади поблагодарил инспектора и пошёл по небольшому коридорчику к комнате для свиданий. Подойдя к месту, он уселся на стул напротив решётки, которую ему указали, и приготовился ждать. Через пять минут с другой стороны скрипнула железная дверь, и сердце сразу сжалось. Ади даже глаза боялся поднять, и лишь когда почувствовал, что кого-то усадили напротив, а сознание тронул знакомый до боли запах ванили, омега, наконец, взглянул на Рэя. Но лучше бы не смотрел. Бедный альфа был совсем больной — весь горел, был ослабленный, вздрагивал, но на посетителя всё-таки поднял глаза. И даже немного оживился.

— Ади… — он приблизился к решётке и взглянул на омегу, будто не узнавал. — Это ты?.. Ты мне не снишься?

— Нет… — Ади еле слёзы сдержал. — Я не снюсь тебе, Рэй. Но это… какой-то кошмар. Что ж ты наделал?..

Альфа уставился на него полу-бессмысленным взглядом.

— А что я сделал?.. Я… не совсем понимаю… Не понимаю, где я… Что-то случилось?..

— Господи… — омега испуганно прикрыл пальцами рот, и тут же просунул руки в специальные отверстия в решётке. Рэй ухватил его ладони, как будто только этого и ждал. Потом посидел немного молча, и вдруг взгляд его начал проясняться. Через пару минут он уже осмысленно взглянул на пришедшего.

— Ади? — он даже испугался. — Ади, малыш мой… Ты пришёл?

— Да, я пришёл! — омега всё-таки заплакал. — Но что же ты натворил, Рэй? Зачем?!

Альфа растерянно на него посмотрел, поморгал глазами, но потом крепко сжал его руки.

— Ади, я… Я правда, не знаю, как так вышло. Я был дома, а очнулся уже здесь. Не помню, как всё случилось… Это, видимо, опять мои заскоки… Теперь ты видишь, куда они меня привели? — он нервно погладил большими пальцами запястья омеги, отвернулся в сторону, тяжко вздохнул, потом снова заговорил: — А может так даже и лучше. Мне здесь самое место. Зато теперь я безопасен, и не зарежу тебя ночью, будучи в полном беспамятстве. Уж лучше так…

Омега заплакал горше и больно сжал руки своего возлюбленного. Такая тяжесть вдруг навалилось на сердце, что захотелось кричать.

— Рэй, ну пожалуйста… — попросил он. — Поговори с адвокатом. Почему ты отказываешься от защиты?

Альфа совсем занервничал — видимо, этот вопрос давно его мучил.

— Ади, я не могу. Не могу! Адвокат, которого привёл отец — тот ещё проныра. Да и все они… Как они будут строить линию защиты, ты не подумал? Они же вываляют Люсьена в грязи, докажут, что он был шлюхой и сам довёл меня до такого. И ведь заставят присяжных в это поверить. И тогда меня — чистенького и святого, выпустят прямо в зале суда. С условным сроком, особенно если учитывать чистосердечное признание и явку с повинной. Уж адвокат отца этого добьётся как нечего делать. И бедный ЛЮси, и так погибший безвинно, будет ещё и опозорен при всех, потому что за него совершенно некому заступиться. А адвокаты и родителей его сделают варварами и монстрами, которые только и делали, что травили меня. Вот увидишь. Вернее, нет… не увидишь. Я не пойду на это. Я лучше понесу наказание. Потому что второй раз быть трусливым подонком я не хочу…

Ади покачал головой, слёзы так и лились по щекам. Конечно, он всё понимал, но как же Рэй-то не мог понять, как и ему сейчас больно? Люсьен, наверное, был хорошим омегой — никто и не спорит, но он мёртв. А Ади жив! И вот теперь умерший отнимает любовь у живого. Но как же так?

— Рэй, — омега вцепился в руки любимого, вложив в эту хватку всю свою боль. — Но мне-то что делать? Я жить без тебя не могу!

Альфа сразу вырвался, заволновался, закрыл лицо руками.

— Ади, не надо, прошу тебя…

— Нет, надо! — омега с отчаянной злостью вцепился в решётки. — Надо! Вот и слушай теперь. Я просто погибну без тебя, ясно? Ты уже убил одного, ты и меня погубишь! Потому что я не хочу жить! Не хочу жить без тебя!

Рэй зажал уши, только бы не слышать этого. Всё, что он сейчас хотел — это провалиться куда-нибудь. Жуткий выбор рвал его сердце на части.

— Ади, я не могу… — беспомощно проговорил он. — Не могу!

Схватившись за голову, будто боясь удара, он замолчал. Ади тоже ничего не говорил. Тягостная пауза затянулась, но потом Рэй выпрямился, просунул руку через решётку, но омега отстранился и даже смотреть не стал. Альфа закрыл глаза — ему было ужасно больно, но как же хотелось дотронуться до любимого существа!