Мистер Эдвард еле сдерживал гнев.
— Нет!
Ответ был коротким и твёрдым, а у короля покраснели щёки, но он пока не понял, от чего: то ли от негодования, то ли от… более волнующего чувства.
— А вы знаете, что означает отказ? — Антуан II постарался придать голосу как можно больше суровых ноток. — Это чревато изгнанием.
— Знаю, — упрямец не дрогнул ни единым мускулом. — Но я не могу нарушить волю отцов, тем более посмертную!
— Зато Я могу нарушить её! — в том же тоне ответил король. — И даже могу отменить, ибо именно Я — ваш главный отец!
И это была чистейшая правда. Правитель, действительно, являлся отцом всех отцов и в самом деле мог менять волю настоящих родителей, если того требовали обстоятельства. И пусть обществом это не поощрялось, но порой бывало необходимо. Обычно такие вопросы решились на совете старейшин, правда сейчас король решил сам со всем разобраться. И мотивы у его были чисто эгоистичные: он хотел вернуть красивого родственника в стан семьи и приблизить его ко двору. Поначалу это не входило в планы Антуана — назначив аудиенцию, он лишь хотел выказать непокорному подданному свой гнев, а после заставить его сделать так, как было приказано. И не важно, будут его потом любить или нет. Но увидев мистера Эдварда воочию и воспылав к нему чувством, Его величество теперь хотел уладить дело миром.
На самом деле он и был довольно мягким человеком, и даже государством не правил сам — это бремя полностью легло на хрупкие плечи его мужа-омеги, правителя Лариэля-Сигизмунда, хоть все и делали вид, что не замечают сей казус. Но короля это вовсе не трогало. Он был доволен правлением своего мудрого супруга и даже рад был свалить с себя ношу, ибо истинной его страстью были празднества, развлечения и многочисленные фавориты-альфы, которыми король себя окружал. Он баловал их и лелеял, наслаждался их дружбой, а то и страстью (это уж как пойдёт), но если избранник наскучивал, а сам уходить и не думал, то Антуан жаловался мужу, и омега-король безжалостно изгонял очередного любовника своего супруга, изобразив ревнивого деспота. Так альфа-король всегда оставался чист и вроде бы даже сам становился жертвой, а это была очень удобная хитрость. Антуан попросту боялся мести своих бесконечных пассий (ну мало ли), зато его омега-муж не боялся ничего. Вот такие отношения были у венценосной пары, но это лишь потому, что короля-омегу Сигизмунда, действительно, интересовала только власть. Причём использовал он её не в личных целях, а во имя блага государства — честно и самоотверженно, а явное и значительное улучшение жизни подданных за время его правления прямо это доказывало. Но не об этом речь.
Альфа-король сейчас приметил очередное развлечение, как раз когда начал смертельно скучать в кругу приевшихся фаворитов, и пусть он прекрасно понимал, что в постель затащить мистера Эдварда вряд ли удастся даже под страхом смертной казни, но дружбу с ним вполне можно было бы завести. А чтобы она была искренней и по собственной воле, Антуан решил смягчиться и уступить.
— Ну хорошо, — он снова прошёлся по своему прелестному будуару. — Я дам вам время подумать. Пока я не гневаюсь, но снова вызову вас, — Его величество назидательно выставил палец. — Имейте ввиду. И учтите, я проявил к вам сейчас снисхождение.
Мистер Эдвард снова сжал челюсти, и король, заметив это, остался приятно доволен. Злить таких красивых людей ему нравилось — они так возбуждающе держали себя в руках, но король никогда не давил слишком сильно. Потому что выйди они из себя, и пришлось бы прибегнуть к наказанию, а то и изгнать наглеца. Но самое обидное было то, что он бы ушёл и никогда не вернулся. От большинства альф, которых приближал к себе король, не стоило ждать унижения или подобострастия. Нет. Эти люди были преисполнены гордости, неукротимы, бесстрашны, а этих качеств так не хватало самому королю. Вот он и наслаждался ими, пользуясь своим положением.
— Итак, вы меня поняли, — Антуан повернулся к новому герою своего сердца. — Или вы даёте мне согласие, скажем так… через неделю… или же я выдворяю из государства вас и всё ваше семейство.
«Вот интересно, как ты выкрутишься?» — Его величество почувствовал приятное волнение в груди. Он знал, что у мистера Эдварда большая семья, но благополучие их теперь полностью зависело от него. Король уже предвкушал его душевные мучения, надеялся, что тот поступится принципами ради детей, а значит сломается и поддастся, а больше ничего и не нужно. Железный человек должен смягчиться и выполнить волю слабого короля — в этом и заключалась приятность власти. Для Антуана уж точно, а на большее он и не был способен. Но не отчаивался. Пусть драгоценный муж использует своё положение на благо страны — этого вполне достаточно, а Антуана II интересовали только личные цели. Он был лишь украшением трона: несмотря на возраст, по-прежнему привлекательный, обаятельный, обходительный, забавный и в меру капризный, снисходительный, далеко не тиран, но главное, очень красивый. До сих пор. А красота ценилась в королях. Но она-то его и сгубила, и увела на праздный путь, но Антуан не роптал. Напротив, был счастлив, избалован, ленив и всегда всего добивался. Ещё ни один из его избранников не отказал ему — просто не посмел, а короля больше ничего по-настоящему и не волновало.
«И этот поддастся, — он с удовольствием потянулся в своей постели, куда улёгся отдохнуть, как только проводил мистера Эдварда. — Никуда не денется и будет рядом со мной, пока не наскучит. А я умею быть благодарным за дружбу, — он оглядел свои холёные руки. — И за любовь, кстати, тоже…» Но о любви Его величество мечтать пока не решился.
====== 75. И все пути сойдутся... ======
Мистер Эдвард, как и приказывал король, явился через неделю. Но перед этим произошли кое-какие события, о которых просто необходимо рассказать, ибо они напрямую повлияли на решение этого вопроса.
А началось всё с того момента, когда в фирму Жана пришёл новый заказчик — тот самый, о котором Даниэль предупредил Ади, и о котором омега основательно подзабыл. Цветовод, желающий выстроить оранжереи и отреставрировать средневековый загородный особняк, принадлежащий лет двести тому назад королевскому магу — здание, которого все настолько боялись, что даже памятником архитектуры сделать не осмелились. Но омеге стоило лишь взглянуть на клиента, как он сразу понял причину его бесстрашия. Этот хитроватый взгляд с искринкой, хоть и не в зелёных, но в жгуче-чёрных глазах невозможно было не узнать, и пусть альфа был уже в возрасте, а его некогда чёрные волосы стали совсем седыми, но живость во взгляде, неустанный интерес к жизни и очаровательный задор — всё это осталось при нём. Очередной дальний родственник с дьявольской родословной — вот кто это был. И клиент это незамедлительно подтвердил.
— У меня есть кое-какие бумаги, — сказал он. — Я отчасти и есть наследник этого дома, пусть и косвенный. Поэтому со мной особо спорить не стали, а продали его, хоть и пытались стращать, — тут он заразительно рассмеялся, ну точно как Диниэль. — Да только не верю я во все эти сказки. Ну что там было в древности-то? Колдун на всех страху нагнал? Ну и что?.. В конце концов, я его потомок — так чего мне бояться? Это они пусть трепещут! — и он весело сжал кулак, снова расхохотавшись. — Вот где у меня эта вся нечистая сила! А планы на землю большие, я там настоящий рай устрою. И нечисти некуда будет деваться — уйдёт, — он махнул рукой, потом похлопал по столу и снова улыбнулся омеге. — Так что? Поможете мне обустроить особняк по моему вкусу? Чтоб сразу было видно, кто в землях хозяин. Реставратор у меня есть, дело за материалом и рабочей силой. Хочется сделать дом прочным, но и исторический вид чтоб не потерять. Ну так как? По силам вам такая задача?
— Конечно, — Ади очаровательно улыбнулся, клиент тут же ответил тем же, взял его за руку, сначала галантно поцеловал её, а потом мягко пожал, задержав в своей руке дольше, чем требовали приличия. Но омега и не спешил отнимать ладонь — уж больно знакомое и родное тепло было в этих руках.
