Прошло пять лет. Флори совсем уже вырос и развивался даже быстрее, чем обычные дети — что для гаммы в общем-то было нормальным явлением. Он быстро догнал по интеллекту маленького ЛЮси и даже перерос его, хотя тот и был на два года старше, и тем не менее дети очень сблизились и подружились.
Марк в первое время проводил в доме у Рэя почти целые сутки, а иной раз и оставался на ночь, но позже у него стали появляться выходные, потому что в субботу и воскресение Флориэля забирал к себе Эмир. Мальчик ужасно скучал по маленькому Люсьену, да и тот по братишке тоже, поэтому вскоре эти поездки стали семейной традицией. И тогда омега с альфой оставались дома одни, а это было своеобразным праздником, который молодые родители с радостью отмечали. Но и они в свою очередь тоже не оставались в долгу и периодически освобождали Эмира и Дина, и в конце концов распределение детей на выходные стало вестись по очереди. Таким образом все были счастливы, любовь не гасла под ветром семейных забот — а то и крепла, дети тоже обожали друг дружку, и Флори даже твёрдо решил, что возьмёт ЛЮси в мужья. Но тут у него появился серьёзный соперник.
Это был один из братьев-близнецов Ади — Рональд, тот самый, который был слишком стеснительным при первой встрече с Рэем. Но теперь-то он уже вырос: стал серьёзным, разумным, почти уже взрослым (братьям к тому времени исполнилось по четырнадцать лет). Рон проявлял недюжинные способности к образованию, уверенно смотрел в будущее, строил планы, и Ади даже начал посвящать его в строительное дело, передавая ему все знания, которыми сам владел. Рональд хотел быть архитектором — он прекрасно рисовал, чертил, технические предметы давались ему настолько легко, что его впору было перетаскивать из класса в класс через один, если б не проблемы с гуманитарными дисциплинами. Но и они возникали лишь потому, что Рону некогда было ими заниматься.
Он с головой уходил в изучение проектирования и строительства, историю архитектуры и искусства (вот здесь-то как раз всё было уже на отлично), Ади каждые выходные держал его возле себя и наставлял, а Жан уже посматривал на маленького вундеркинда как на возможного партнёра в деле. Но Рональд и в самом деле вобрал в себя всё: и ум, и интеллект, и высокие способности к познаниям, а ещё создавалось впечатление, что он впитал в этом деле не только своё, но и братово.
Потому что Равиль — второй близнец, в отличие от Рона был совершенно другим. Учился неважно и без желания, любил полениться, частенько хитрил и притворялся больным, только бы не идти в школу. И хоть проблем с ним особых не было: он был весёлым, общительным, в классе его любили, оценки он порой получал только лишь за своё обаяние и «красивые глаза», но в общем и целом Равиль рос очень праздным ребёнком. А ещё он обожал Рэя. Каждые выходные — а в эти дни у Ади собирались не только младшие, но и близнецы — Равиль буквально прилипал к альфе и ни на шаг от него не отходил. В детстве он вис на нём, и Рэю приходилось даже передвигаться по квартире с мальчишкой на руках; когда стал старше, то просто сидел рядом, или лежал, если Рэй смотрел какой-нибудь фильм, и постоянно ласкался к нему. В итоге Равиль стал напоминать по поведению Эмира, и Рэй, опасаясь за его ориентацию, решил немного отдалить парня от себя, но дело кончилось такой жуткой истерикой, что альфе пришлось сдаться, и малыш продолжил к нему клеиться. Рэй лишь выставил определённые рамки, чтобы их ласки не переходили разумные границы, и всё равно ситуация сложилась, на его взгляд, неправильная.
Но сделать ничего было нельзя — Равиль хоть и по-детски, но был очень горячо влюблён в своего сводного дядю и даже называл его отцом, особенно при всём в классе. Когда Рэй забирал близнецов из школы, чтобы отвезти их к себе домой на выходные, Равиль непременно выбегал из здания с радостными криками: «Папа! Папа!» — и бросался альфе на шею. Рональд только осуждающе качал головой, глядя на это, но не вмешивался, а иной раз даже разруливал стычки брата с одноклассниками — те ведь беспрестанно твердили Равилю, что Рэй ему вовсе не отец, а настоящий его отец умер, и дело доходило до яростных драк. Но Рональд их пресекал, если успевал, и в конце концов убедил бОльшую часть приятелей не трогать Равиля и дать ему возможность называть отцом того, кого он хочет. А позже конфликт угас окончательно, потому что Рэй пошёл навстречу мальчишке и стал звать его сыном. Вот тут уже и сверстники притихли, а уж как счастлив был Равиль — так это надо было видеть.
Вот так мальчик выбрал свою любовь, и пусть чувства его были наивны и по-детски чисты, но Рэй всё равно сходил с ним к психологу. Альфу ситуация беспокоила, как когда-то тревожил отца случай с Эмиром, но даже специалист и тот посоветовал ему (как Ади, как Жан и даже как мистер Эдвард) особо не травмировать ребёнка. «Мальчику просто до боли не хватает альфы-родителя, — так он сказал. — И эта жажда вылилась в глубокое, нежное чувство, которое позже пройдёт, и беспокоиться не стоит». Но Рэй всё равно беспокоился, и, кстати, его опасения подтвердились: когда Равиль вырос, то первым же делом нашёл себе в пару альфу, причём до невозможности похожего на «приёмного отца». Вот этого Рэй и боялся, но видимо с судьбой не поспоришь. Конечно, он не стал повторять ошибок родителя и принял выбор «сына», ничуть не охладев к нему душой. Поэтому Равиль не пострадал, как Эмир, и даже был счастлив со своим новым избранником, но это уже было потом, а пока он не отходил от Рэя, и альфа даже иногда обнаруживал его у себя утром под боком в постели. Точно как Эмира когда-то. Но ругать Равиля было бесполезно — он тут же начинал рыдать и заикаться, а Рэй не мог на это спокойно смотреть. Поэтому он молча просыпался, обнимал мальчишку, включал мультики или какой-нибудь фильм, и они просто лежали вместе какое-то время, прежде чем встать. Равилю этого хватало, и он потом целый день бегал счастливый и радостный, зато Рэй не ссорился с Ади, который чуть что — постоянно вступался за брата.
Но к счастью, хотя бы Рональд, в отличие от Равиля, выбрал себе вполне, если можно так выразиться, «нормальную» пассию. Он влюбился в маленького Люсьена, да так сильно, что это стало камнем преткновения и причиной ссор между детьми. А поскольку Флори, несмотря на свой пятилетний возраст, был уже вполне серьёзным соперником, то на этот раз Рон проявил безжалостность и первым делом высказывал малышу, что ЛЮси не сможет стать его мужем, ибо они оба — братья. На что Флориэль, недолго думая, парировал, что Рональд тоже не имеет таких прав, поскольку он Люсьену дядя, и дело кончилось дракой. А поскольку Рон был сильнее, то ЛЮси тут же вступился за слабого — ибо присутствовал при конфликте, и сердце Рональда разбилось окончательно. В итоге у них с Флориэлем возникли неприязненные отношения, и Рон стал глубже уходить в учёбу, чтобы поменьше страдать. Но всё равно стычки случались, в последнее время всё чаще, и в них уже приходилось встревать Рэю, чтоб дети не покалечили друг друга. Вот такие были проблемы в этой семье, хотя споры решались быстро — в основном за счёт того, что Рональд уступал, руководствуясь своей мудростью и старшинством, но надежд на Люсьена не оставлял ни на минуту. И пусть Ади и Рэй были уверены, что рано или поздно этот «заскок» пройдёт — Рон был с ними не согласен. Но втайне.
А Ади так и не смог стать хорошим родителем. Конечно, он сразу пришёл в себя, как только Марк взял все заботы о сыне в свои руки. Омега ужасно тогда переживал за все те мысли, которые лезли ему в голову, пока он был в неадекватном состоянии, но депрессия быстро прошла — свобода и работа, а так же осознание того, что ребёнок под надёжным присмотром, быстро исцелили Ади. И всё равно он не смог полюбить сына так, как надо бы. И не потому, что Флори напоминал ему давнее зло, нет — об этом омега уже давным давно позабыл, но он просто по натуре своей не был приспособлен к отцовству. А Флориэль страдал. Он чувствовал эту нелюбовь, часто из-за этого плакал, бывало, что и болел, и Ади даже оставался с ним один на один вместо Марка, чтобы хоть как-то загладить вину, но хватало его ненадолго. Стоило позвонить кому-то с работы, как омега снова углублялся в дело, забыв про всё: висел на телефоне, торчал в скайпе, изучал материалы, решал деловые вопросы, а Флори пока читал книжки, играл совершенно один, смотрел мультфильмы и, сам того не осознавая, болезненно ждал с работы отца. Чтобы обнять его и прижаться, наконец, к любящему сердцу, испив его доброго тепла.
