— Милый мой, — он погладил его чёрные как смоль волосы. — Ты не устал? — личико омеги было немного осунувшимся, но близость мужа придала ему сил. А ещё избавление от бремени. Наконец-то… Рэй обнял его. — Солнышко моё, — он повернул к себе его голову, коснулся губами его уст. — Спасибо тебе за сына… И поверь, кто бы он ни был и как бы фантастически ни звучало его прошлое, а он всегда останется для меня просто лишь нашим мальчиком… Нет никаких страшных призраков, есть только ты, я и наш сын. Правда?
Ади тоже обнял его.
— Да, — на самом деле и он так же думал, ну во всяком случае, старался. — Тогда просто послушай историю. Я не хочу, чтоб ты уходил и спать не могу. Ночью насплюсь… — он открыл первую тетрадку. — Вот, посмотри…
А в отделении тем временем только и разговоров было, какой сегодня случился благословенный день. Трудные роды проходили удачно, малыши, лежавшие при смерти, оклемались, ни одного несчастного случая не произошло, а у тяжёлых больных исчезли все осложнения. Народ пребывал в волнении, говорили: сошла благодать. Такое случалось порой, и люди очень ценили эти моменты. «Это был благостный взор Всевышнего, снизошедший с Небес и принесший нам облегчение», — так все говорили. Поэтому вечером, когда Ади уже крепко спал, Флори сопел с ним рядышком в кроватке да и Рэй тоже уснул прямо в кресле, так и не уйдя домой, все остальные обитатели больницы (кто мог свободно ходить) произносили всеобщую молитву в маленькой часовне при свечах, возблагодаряя Ангелов. Это была традиция, если случалось какое-то чудесное событие: «Один из сынов Создателя был среди нас сегодня, — вещал священник. — Возрадуйтесь! И вознесите благодарность!» И Фэнриэль слышал эти молитвы. Уже будучи в своей обители, он плакал от радости, глядя на это с небес, но не потому, что его восхваляли, а только лишь от того, что исцелённые им люди были счастливы. Ах, больше бы таких вот моментов. Дай волю ангелу, он бы весь мир исцелил, но увы, это было не в его силах. Люди порой сами себя наказывали — оттого и страдали, и Фэнриэль это прекрасно понимал, но всё равно с радостью откликался на каждую возможность помочь и спасти даже самую падшую душу.
Он очень надеялся, что и сын его станет таким же. Благословив маленького Флори, Элли защитил его от воздействия зла на очень долгое время, но увы, не навсегда. Неокрепшая душа молодого ангела всё ещё находилась в опасности, и Фэнриэль волновался за сына. Как жаль, что Даниэль должен будет покинуть земной план — это ведь начисто лишит небесных родителей возможности присматривать за отпрыском. Ангел не сможет теперь так запросто сойти с небес, чтоб проявиться на земле, дьявол уже не услышит молитвы сына, ибо будет слишком ослаблен после перехода. Почему так произошло, Фэнриэль не знал. Но он ни в чём не винил любимого мужа — сердцу ведь не прикажешь. Любовь к земному существу сгубила дьявола, растворила его сердце, как кислота, но почему так случилось — это известно только Всевышнему. Создатель лишил небесных родителей их роли в воспитании сына, но, видимо, в этом и была его задумка. Значит Флори должен был лично пройти весь свой путь, сам оправдаться, сам исправить ошибки, и тогда воплощение ему зачтётся. Но он ведь мог и погибнуть, снова попасть в руки зла, но теперь защитить его смогут только земные родители. А в силах ли будут они? Вот это ангела и беспокоило. Поэтому он тоже пошёл и сам встал на колени в небесной часовне, и тоже молил Всевышнего, просил защитить ребёнка, не дать ему оступиться вновь, просил для него наставления. Ибо судьба любимого сына больше не была в его надёжных руках.
====== 73. Спаситель и мститель ======
После этого прошло несколько месяцев. К сожалению, Даниэль угас быстро, как ангел не пытался поддержать его жизнь, но сердце всё-таки сгорело. Дьявол очень скучал без Рэя, а тот почти перестал приезжать: работа, хлопоты с малышом — всё это было понятно. И пусть он часто звонил, рассказывал о своей жизни и даже говорил, что скучает, но вырваться так и не смог — а дьявол чах без него. Душа требовала отдачи, любовь становилась ядом, но сделать ничего было нельзя. Фэнриэль приходил всё чаще, утешал Даниэля, лежал рядом с ним по ночам, и утром дьявол вроде бы приходил в себя и даже мог работать, но вечером снова сдавал, а однажды Архангел не выпустил Элли, сказав, что довольно продлевать мучения, и пусть уже Даниэль вернётся. Пора.
Но Фэнриэль не просто так оттягивал это событие. Переход для дьявола был опасным — как впрочем и всегда, но ангел каждый раз сходил с ума от волнения, пока ждал его на краю неба, а ждать приходилось долго. Ведь это было почти как рождение заново: Даниэль просыпался в своём мире — в адских чертогах, где только и мог наполниться силой своей стихии. Ему нужен был огонь, удушливый воздух, тёмное небо, нужна была страсть, чтобы встать на ноги, окрепнуть, а тогда уже можно было покидать родные земли и идти, куда угодно. Но пока Даниэль восстанавливался, он был уязвим и даже подняться поначалу не мог, а поэтому легко мог погибнуть — в этом и заключалась опасность. Но уйти всё равно пришлось — дьявол понял это, когда однажды утром просто не смог встать. И ангела не было рядом, хотя бедняга рыдал в это время в обители и умолял отпустить его, но Архангел не позволил.
— Пусть парень уйдёт. Ты не будешь вечно его нянчить, — и Фэнриэль опять плакал, но сделать ничего не мог.
А Даниэль, поняв, что отходит, позвонил Рэю. Конечно, поступок был очень эгоистичный, но дьявол не был бы дьяволом, если б не растерзал кому-нибудь душу — особенно любимому существу. И пусть потом он сто раз пожалел, что позвал его — потому что альфа так горько рыдал, когда узнал, зачем его пригласили, что Даниэль и сам еле слёзы сдержал. Но поделать ничего было нельзя: ни ангел, ни Рэй, никто уже не мог помочь. Дьявол целовал альфу, будто хотел напиться им перед смертью, всё смотрел на него и никак не мог наглядеться, а потом уснул. Он попросил Рэя, когда это случиться, выйти в другую комнату и не заходить до вечера, пока его тело не исчезнет.
Так и случилось. Альфа не хотел уходить, но когда на красивой коже дьявола начали появляться первые язвы, он всё-таки вышел. «Переход в иной мир — не очень-то красивое зрелище, — так сказал Диниэль, вытерев слёзы с лица возлюбленного. — Обещай, что не будешь на это смотреть. Я хочу, чтоб ты запомнил меня красивым… » И Рэй обещал, и выполнил обещание — только вечером он зашёл в спальню: постель была уже пуста, на подушке лежали лишь несколько золотых цепочек, которые дьявол носил на земле. Альфа взял их в руки, и у него случилась истерика. Он никак не мог нарыдаться, никак не хотел верить, что это случилось, и в конце концов Ади приехал за ним, оставив малыша с Даленом и близнецами.
Омега знал куда и зачем поехал Рэй и тоже, конечно, тосковал целый день. Поплакал он и дома у Даниэля — вместе с мужем, а ещё и потому, что альфу было ужасно жаль. В итоге Ади увёз его на такси, потому что сесть за руль Рэй был просто не в состоянии. Он опять провалялся неделю с температурой, как и было всегда после сильного стресса, но потом оклемался, встал на ноги, долго просил прощения за слёзы, но Ади не обижался. Он прекрасно понимал, что альфа потерял не любовника, а любимого друга, поэтому его не в чем было винить. В итоге они вместе пережили эту печаль.
А через месяц Рэя вызвал юрист и зачитал ему завещание Даниэля, где тот оставлял ему квартиру и все свои банковские счета — а их было немало и на довольно крупную сумму. Не сказать, чтоб альфа сильно обрадовался, скорее — опять расстроился, потому что вновь вскрылась едва зажившая рана на сердце, но наследство принять пришлось. И Рэй принял, но убрал ключи от квартиры и все документы в маленький домашний сейф, где уже лежал пакетик с оставшимися драгоценностями Люсьена, которые альфа оставил себе, «Книга таинств» вместе с золотой папкой и недостающими страницами, а так же два древних дневника, которые Ади передал Рэю в роддоме. Альфа решил не пользоваться квартирой, не тратить деньги, а оставить это всё на всякий случай, потому что он всей душой верил, что дьявол вернется на землю — и не через двадцать или даже тридцать лет, как он сказал, а намного раньше. Эта вера успокаивала душу, и Рэй, сохранив его имущество, не так остро переживал его потерю.
