А если заговорю с ним? Если начну отвлекать? Вдруг это ещё больше разозлит, и мы не выберемся отсюда живыми? Было страшно. Очень страшно. Не о таком дне рождения мечтала Вика…

- Никита… - тихо позвала его, а сама вся сжалась, боясь пошевелиться. Все же надо попробовать достучаться до него. Надавить на жалость. А возможно, что ему самому хочется, чтобы его пожалели.

- Никита, - позвала его громче, потому что он не отреагировал.

- Заткнись, тупая шлюха! - Никита резко развернулся ко мне, и от злости он чаще задышал.

- Что за чудовище сделало это с тобой?! - выкрикнула я, стараясь, чтобы мой голос звучал сочувствующе.

Бывший замер, его начало всего лихорадить. И я не понимала, выбрала ли я правильную тактику. Но решила не отступать. Осознавала, что в некоторой степени действовала глупо… Но я больше не могла молчать. Я должна была до конца доиграть свою роль.

- Что за чудовище? - казалось, вечность спустя ответил Никита, - А я уже говорил, что это сделал тот, кто трахает тебя!

- Ваня? - губы задрожали, и я почувствовала, как слезы стекали на шею, - Как он мог это сделать? За что? Боже, как я была слепа! Не увидела в нем зверя?!

Надеюсь, что я не переиграла. Несомненно, проступок Вани меня привел в дикий ужас, я не ожидала от него такой беспочвенной жестокости. Да, Никита мне изменил, пытался поговорить со мной, но так избивать его? Я не хотела этого, я не просила этого. Боже, страшно представить, через что прошел Никита. Он не заслужил этих страданий.

- Я не хотела, чтобы ты пострадал, - в очередной раз всхлипнула. И сейчас я сказала правду. Если бы Ваня тогда не избил Никиту, то мы бы не оказались здесь.

Никита закрыл глаза и пошатнулся. С ним явно было что-то не то. Но вот я не могла понять, что именно.

А потом… Потом он начал плакать. Тогда мне стало ещё страшнее.

- Это сделал со мной твой Костылев! Ни за что! Просто так! Я не виноват в том, что у меня такая работа! Я всего лишь выполнял свою работу!

Его слова напоминали бред сумасшедшего. Какую работу? О чем он вообще говорил? Не понятно. Казалось, что Никита окончательно свихнулся. И это не было хорошо.

- Что… Что за работа? - спросила, а потом почувствовала слабую боль. Это не было похоже на то, как толкается мой малыш. Нет, нет, нет! Только не это! Я не могу сейчас потерять ребенка! Господи, прошу, сохрани. Больше потерь я не выдержу. Боже, прошу, спаси и сохрани. Ваня… Где же ты? Ещё чуть-чуть и я тоже начну сходить с ума…

И мой вопрос совсем не понравился Никите. Он вновь начал ходить из угла в угол, чуть ли не рвал на себе волосы.

- Неважно! - вдруг бешеным голосом заорал он и перестал ходить. Потом вдруг приблизился ко мне и наклонился прямо к моему лицу. - Все это неважно… Уже нет… Теперь у меня другая цель… Другая… Он сделал мне больно, очень больно! Заставил меня плакать! Он унизил меня! Унизил!

Никита выкрикивал эти слова мне прямо в лицо, а сам продолжал плакать. Его лицо покраснело, глаза опухли, а из носа уже давно текло. Отвратительное зрелище. Хотя я не думала, что он мог выглядеть в моих глазах ещё хуже, чем тогда, когда я застала его и Лесю. В нашей постели. Ясное дело, они там не лук перебирали.

А боль, хоть и не усиливалась, стала беспокоить меня чаще. Нужно что-то делать! Я должна спасти своего ребенка!

- Я заставлю… Заставлю его плакать. Он будет просить прощения на коленях, будет целовать мои ботинки! И только если я ему разрешу!

Мне нужно в больницу. Я больше не могла выслушивать этот бред. Я ничего не понимала. И не хотела понимать. Мне нужно в больницу. Но как достучаться до Никиты? Как заставить отвезти меня в больницу? И есть ли вообще надежда, что он придет в себя? Меня стали одолевать сомнения, мне казалось, что Никита что-то принял. Какие-то наркотики. Ведь когда он был пьяным, то вел себя совершенно по-другому.

- Ненавижу! Ненавижу его! - продолжал яростно бормотать себе под Никита, время от времени размазывая слезы и сопли по лицу.

- Никита, послушай меня, - я больше не могла позволить себе плакать, мне нужно собраться ради детей. - Послушай меня! Хотя бы ради того, что между нами было…

- Ты веришь мне? - неожиданно перебил он меня. - Веришь?

Растерянно моргнула. Господи, что он говорил несколько минут назад? Я была сосредоточена только на своей боли. И совсем не вникала, что он рассказал.

- Верю во что? - спросила аккуратно, боясь, что Никиту может разозлить моя невнимательность.

Сейчас этот человек был непредсказуем. Не знала, что ожидать от него в следующую секунду.

Никита сглотнул и вытер пот со лба.

- Ну, - он неопределенно махнул рукой в воздухе, - в то, что меня избил твой Костылев?

Ответила без раздумий.

Мне нужно в больницу.

Мне нужно в больницу!

Мой ребенок может умереть, а я вынуждена играть в психологические игры со своим бывшим парнем, чтобы он не убил меня.

- Конечно! - даже закивала головой для убедительности, - Конечно, верю!

Никиты выдохнул. С облегчением. И улыбнулся.

- Я рад, что ты не потеряла свое хваленное благоразумие. Я не хочу делать тебе больно… Но я вынужден. Понимаешь? Я буду защищать тебя, но я хочу, чтобы он тоже страдал! Понимаешь?! Внезапно Никита рухнул прямо на колени передо мной. Обхватил мои колени и уткнулся в них лицом.

Закусила губу, чтобы крик не вырывался из меня. Это невозможно. Это невыносимо. Он болен. Психически болен. Его настроение менялось за считанные секунды.

Боже, спаси и сохрани!

- Полина, девочка моя, - он гладил мои ноги и тихо и неразборчиво говорил, - знаешь, что он делал со мной? Сначала долго выслеживал. Играл, давил на меня психологически, загонял в угол. А потом поймал в тот момент, когда я не ожидал… Долго бил, пока его тупорылый братец наблюдал, а потом они оба тушили окурки об моё лицо!

Он рассказывал ужасные вещи. Ужасные! И я не могла, не хотела верить, что Костылевы могли такое сотворить. Не верила, что Ваня мог быть жесток… Но в памяти тут же всплыл та ночь, когда Иван пришел в крови. В чужой крови. Он ничего мне тогда не рассказал. И теперь я начала сомневаться… А вдруг? Вдруг Ваня действительно это сделал?

- Мне очень жаль… Очень! Но я не заставляла его так поступать с тобой… Я не виновата. И его дочь тоже. Прошу отпусти нас. Не причиняй нам боль… Пожалуйста.

Никита замер. А потом немного приподнялся и посмотрел на мой живот.

- Это его ребенок?

Боже, за что мне все это?

- Отвечай! Его? Или… Или он мой?

Его дрожащие руки подтянулись к моему животу, и я невольно дернулась в сторону, мечтая избежать нежелательного прикосновения. И тогда он все понял. На лице Никиты отразилось отвращение, которое исказило некогда симпатичные черты лица.

- Шлюха! - он вскочил на ноги, а потом мое лицо обожгла сильная боль. Никита дал мне пощёчину, и, если бы я не была привязана к стулу, то обязательно свалилась бы на бетонный пол.

Он опять стал носиться по помещению, а потом резко замер. Его тело натянулось, как струна.

Раздался громкий скрип, и дверь, которую я раньше не замечала, распахнулась. Помещение тут же заполнил яркий свет, который бил по глазам. Зажмурилась. И кто же это? Кто пришел? Спаситель или убийца?

- Мама!

Сон или явь? Я уже не понимала, чему верить. Мне казалось, что зрение и слух уже подводят меня. Низ живота тянуло все сильнее и сильнее, а лицо болело после удара, голова начала кружится. Я больше не выдержу. Устала. Как мне выжить и спасти своих детей?

- Мама!

Не может быть…

Я слышала. Отчётливо слышала голос Вики.

Сначала радостное чувство затопило все мое сознание. Жива! Цела! Стоило услышать ее ласковый немного напуганный голосок, то с души тут же слово тонна камней упала. И она позвала меня, и не просто по имени, а назвала мамой.

Для меня это много значит.

Следующая мысль была ещё радостнее. Нас спасли! Ужасам пришел конец! Ваня нашел нас! Нашел! И, подтверждая мои предложения, в проёме появилась крупная мужская фигура. Вика держала за руку этого человека.