Поэтому, когда я увидела, что мама дома и пытается провести со мной время, я опешила. Я слегка прищурилась и уставилась на нее, у меня пропал дар речи. Казалось, она заметила мою неуверенность, но не расстроилась, а похлопала рукой по дивану.

– Подойди, присядь.

Я подошла поближе и уселась, ужасно напряженная и чувствуя себя не в своей тарелке.

– У нас здесь полно всего, – пробормотала она, вытаскивая пару старых DVD и протягивая их мне. – Есть какие-нибудь идеи?

Я взглянула на один из дисков у меня в руках, испытывая при этом незнакомые эмоции – странную смесь ностальгии и смутного желания.

– На самом деле, мне кажется, сейчас твоя очередь выбирать, – сказала я не своим голосом. Мы всегда выбирали фильмы по очереди, чтобы все было по-честному, и я все еще помнила, как вытянула фильм – «Русалочку», а потом мы навсегда забросили нашу традицию.

Мама открыла рот от удивления:

– Ты все еще помнишь? – по глазам было ясно, она удивлена.

Я просто кивнула.

– Хорошо, – мама отвернулась от меня и снова заглянула в коробку. Какое-то время она в ней рылась и бормотала что-то себе под нос, пытаясь принять решение.

Я поняла, как сильно она, должно быть, старается, как сильно хочет, чтобы это сработало. Для нее это было не просто выбором фильма, это было единственным способом снова воссоединиться со мной. И это наполнило мое сердце теплом. Я почувствовала, что меня все еще любят. Она старалась, и мне этого оказалось больше, чем достаточно.

Затем мама повернулась ко мне, и ее улыбка трансформировалась в озорную ухмылку, а глаза загорелись воодушевлением.

– Это все старые фильмы, – сказала она, и я поняла, к чему она клонит. – Как насчет того, чтобы вместо этого посмотреть что-нибудь другое?

– У тебя есть что-то на примете? – спросила я. Но я знала маму слишком хорошо и уже догадалась, что она ответит.

А затем я увидела, как ее глаза снова блеснули, сделав ее моложе, сделав ее в точности такой же, как та женщина, которая любила сидеть со мной на этом самом диване, выбирая фильм по вкусу. И неважно, что она осталась в костюме, и неважно, что ее волосы были завязаны в тугой узел на макушке, вместо каскада свободно ниспадающих прядей до плеч, как она носила раньше. Потому что она была здесь, и сейчас я понимала, что это та самая женщина из моих воспоминаний. Я просто редко ее видела.

– Я подумала, может, мы посмотрим ужастик? – предложила она, и я почувствовала, как по моему лицу расплывается ухмылка.

Это идеальный выбор. Потому что несмотря на то, что раньше она бы такой фильм не предложила, он показывал, насколько все изменилось. Я больше не была десятилетним ребенком, который смотрел только диснеевские мультики, я была взрослой. И все же во мне все еще жила эта маленькая девочка, точно так же, как та мама, которую я знала прежде, жила в ней.

– Лучшего выбора не найти, – ответила я, и ее улыбка тут же отзеркалила мою.

Хотя я и обещала себе этого не делать, я не смогла сдержать громкий смех, когда мама закрыла лицо диванной подушкой. Оно было бледным, но глаза блестели – мы смеялись до слез.

– О господи, я не могу, – пробормотала она.

– Все не так уж и плохо, – ответила я, но даже мне было тяжело смотреть на экран. – По крайней мере, ей выбили только один глаз.

От моего комментария она только скорчилась на стуле и еще раз весело хихикнула. Волосы стали выбиваться из узла у нее на голове, а костюм помялся. Я смеялась с ней вместе, откидывая назад голову и вытирая глаза.

А затем момент был испорчен.

Мы с мамой обе закричали, она подняла руки и схватилась за грудь. Она побледнела от ужаса, и я почувствовала, как мое сердце заколотилось от страха.

Мама обернулась к лестнице, широко раскрыла глаза от ужаса.

– Что это было?

Наверху что-то громко грохнуло.

Должна признать, пока мы с мамой укрепляли наши отношения и дурачились, ели шоколад и пугались, – так глупо – и совершенно ни о чем не заботясь, я забыла про Тео. Но как только она заговорила, на меня обрушилась реальность, вернув с небес на землю: прямо над нашими головами прятался безбилетный заяц.

– Я не знаю, – ответила я.

Мама встала, и сердце подскочило у меня в груди. Я знала, что если она пойдет наверх, то, видимо, все будет кончено – она зайдет ко мне в комнату, увидит Тео и настанет конец всему. Я отреагировала молниеносно, встала вместе с ней, слегка потеряла равновесие и на цыпочках прокралась вперед.

– Я схожу, – сказала я, дотрагиваясь до ее руки, чтобы она остановилась. – Видимо, что-то упало у меня в спальне. Я проверю.

К моему облегчению, мама остановилась, но глядя на меня, нахмурилась:

– Я не против пойти проверить.

Все это было шито белыми нитками, но я слишком сильно нервничала и не контролировала себя. Я покачала головой, пытаясь скрыть за вымученным смешком нервное напряжение.

– Все в порядке. Я сейчас вернусь.

Когда я открыла дверь своей комнаты, Тео стоял у книжного шкафа, одну руку он запустил в волосы, а другой прижимал к себе книгу. Когда я зашла, он ко мне обернулся, у него было виноватое выражение лица, как будто он уже знал, что я поднимусь наверх, и ему влетит.

– Что ты делаешь? – зашипела я на него, закрывая за собой дверь.

– Извини, я вытаскивал эту книгу, а вместе с ней выпали несколько других, – прошептал он, протягивая книгу, чтобы показать.

– Моя мама внизу, – сказала я. – И она могла подняться и…

– Роуз!

Я замолчала, слова застряли у меня в горле, когда я услышала, как мама стоит у подножия лестницы и зовет меня.

Тео широко раскрыл глаза от ужаса и шумно вздохнул. Мы замерли на месте, не осмеливаясь ни двигаться, ни говорить. Я прижала палец к губам и практически выбежала из комнаты, направляясь туда, где стояла мама – к подножию лестницы.

Я была уверена, что она увидела у меня в глазах панику, но она смотрела с недоумением.

– Все в порядке?

– Да, – сказала я, переводя дыхание, отчаянно пытаясь придать голосу нейтральное выражение. – Просто кое-что упало с моего книжного шкафа. Хочешь возьмем другой фильм?

Она прищурившись взглянула на меня, но не стала комментировать.

– Ок, – ответила она. В ее голосе звучали нотки подозрительности, но она развернулась и снова направилась в гостиную.

Прежде чем закрыть к себе дверь, я в последний раз посмотрела на Тео, у меня учащенно билось сердце. Невероятно серьезный, он посмотрел мне в глаза, одним взглядом сказав то, о чем мы оба подумали. Чуть не попались. Теперь я понимала, что, когда мои родители дома, держать присутствие Тео в секрете будет трудно вдвойне. Мы ходили по очень тонкому льду, и скоро кто-то из нас неизбежно провалится.

Тем же вечером, когда Тео решил сказать мне, что иногда он разговаривает во сне, я встревожилась. Я тут же мысленно представила, как поздней ночью родители услышат доносящееся из моей комнаты бормотание мальчика. И мне стало еще страшнее, пугала даже всякая ерунда. Я считала, мы в безопасности только ночью, когда все спят, и нас никто не может раскрыть.

– Ты слишком много переживаешь, – пробормотал он, когда я стала докапываться до его спальных привычек, мой ум лихорадочно работал. Тео перевернул страницу книги, которую читал. Он пытался меня игнорировать, а я тем временем непрерывно расхаживала по комнате.

– Вообще я делаю это очень редко. Это случается, только когда мне приснится особенно плохой или хороший сон, вот и все.

Может быть, я и правда слишком сильно волновалась, но у меня имелась такая привычка. У нас всех есть дурные привычки, и моей определенно было слишком серьезно все обдумывать. Но легче сказать, чем сделать и выкинуть это все из головы.

И на следующий день рано утром меня разбудили именно разговоры Тео во сне. Сначала его бормотание показалось мне бредом. Он пробормотал несколько слов – довольно громко, и еще раз сильно всхрапнул, а затем снова затих. Каждый раз, как он замолкал, я закрывала глаза, но проходила минута, и он начинал сначала, лопоча все новую абракадабру, что не сильно способствовало успокоению моих нервов.