— Раз вы пришли, налейте мне вина.
Очень медленно ступая, Рейчел подошла к секретеру и достала две бутылки «Черной крови», налила вино в специальный кувшин. У нее дрожали руки, но пока совладать с собой девушка не могла, как не старалась, и в результате чуть не выронила сосуд. Раздраженно вздохнув, Алва взял кувшин у нее из рук и поставил на стол, а потом снова сел к камину.
— На вас лица нет. Что за письмо? Вас проклинает матушка?
— Нет, — с трудом произнесла Рейчел, осторожно усаживаясь рядом с ним. Пусть это слишком большая вольность для оруженосца — неважно! Теперь ничто не имеет значения… — Я под угрозой разоблачения.
— Да? — Рокэ ненадолго задумался. — И не знаешь, кто заподозрил?
— Нет.
Он легко выхватил у нее из рук конверт, встряхнул, перевернув, подхватил выпавший лист, развернул и стал читать. Рейчел все это время молчала, уткнув лицо во влажные ладони. Она так устала. Она не должна была сюда приходить.
— Знаешь, — очень задумчиво и спокойно произнес Рокэ, — я никогда не думал, что скажу это во второй раз в своей жизни. Рейчел Окделл, — тут он повернул голову и пристально взглянул на нее, — ты станешь моей женой?
Он не издевался, не был пьян, но, наверное, Ворона захлестнуло его родовое безумие. Как он смог такое сказать?! Примирения не произошло, он все еще любовник Катарины и враг Людей Чести, о каком браке может идти речь?! Рейчел прерывисто сглотнула, пытаясь успокоиться и не допустить приступа надорского недуга. Она — не слабая девчонка, нуждающаяся в покровителе, она — Повелительница Скал!
Поэтому ответа Рейчел дать не смогла, так же, как не смогла дать его Штанцлеру, по крайней мере, сразу. Рокэ понял ее замешательство и, не став повторять вопрос, пожал плечами, сказал коротко и устало, что она может подумать. Но, Святой Алан, у нее нет времени! Рокэ Алва не шутил и не смеялся над ней наверное впервые, и почему от осознания этого так больно? Она вновь закрыла ладонями лицо и почувствовала, как Алва встал. Тепло его плеча рядом исчезло. Любимый человек разочаровался в ней, а она… Что она могла сделать сейчас, раздираемая настолько сильными противоречиями? Рокэ, усевшись в кресло, молча протянул руку с бокалом, Рейчел наклонила кувшин, и вино полилось черной струей. Действительно, как черная кровь…
— Подумайте, а подумав, не жалейте о выборе.
— Да, мон… Да, Рокэ.
Если из двух Раканов предстоит выбирать, то лучше она выберет смерть — это будет честнее по отношению к обоим. А за Альдо пусть выходит Айрис, не стесненная никакими противоречивыми обязательствами, и пусть их второй сын станет владельцем Надора. Рейчел налила вина в чистый бокал и легко открыла кольцо, нажав на молнию; одна крупинка утонула в темной жидкости. Так будет куда быстрее и проще, потому что плыть против течения девушка слишком устала.
Но надо посмотреть в последний раз на любимого… Алва посмотрел полный бокал на свет, поставил его на инкрустированный сталью столик, Рейчел поставила свой рядом и, чувствуя, как ее душат слезы, увидела безупречный профиль, озаряемый непоседливым огнем. Сердце отчего-то сильно заколотилось и едва не выпрыгнуло из груди.
— Почему ты так боишься замужества с кем-либо?
— Потому что меня воспитали Повелителем Скал.
— Ты слышала камни?
— Да. Дома и в Сагранне…
Печально улыбнувшись, герцог Алва взял один из бокалов и пригубил вино. Рейчел не следила за движениями его руки, ее занимали волнующие, но теперь становившиеся спокойными и ровными, мысли. За окном чернело ночное небо, догорал постепенно огонь в камине, а девушка понимала, что скоро умрет и считала последние минуты. Она сдалась, пусть не быстро и не сразу, но, возможно, Надор будет в надежных руках. Второй сын Альдо и Айрис… Талигойя…
Пусть все идет к закатным тварям! Тяжелый хрусталь бокала холодил пальцы.
— Я люблю тебя, — произнес Рокэ, вдруг повернувшись к ней. Синие глаза потемнели, взгляд стал мутным и больным. — Но я тебе ничего не обещал. Я жду Излома и своей смерти.
— Я знаю, — просто ответила Рейчел. В ее груди уже не было той боли, что терзала девичье сердце совсем недавно, вместо нее внутри сосредоточилась ледяная пустота. — Но разве ты способен любить?
— К сожалению, да. После Винной — все еще способен. Ты знаешь про Винную?
— Нет…
— И правильно. Ни к чему знать о чужих предательствах, если сам способен ударить гораздо больнее и незаметнее. Но это я так, к слову…
Рейчел вяло дернула плечом, посмотрела на нетронутое вино в своем бокале, и ее осенила страшная мысль. Бокалы были абсолютно одинаковые, а она не обращала внимания, с какой стороны стояло ее отравленное вино. Справа или слева? Теперь уже и не вспомнить, но важно то, что сейчас Рокэ Алва уже покойник — он лениво прихлебывает яд и изредка отпускает только для него смешные шутки. А если нет…
Поздно думать! Надо действовать!
Выждав, пока Рокэ поставит полупустой бокал, возьмет в руки гитару, девушка бросила в свой бокал последнюю крупинку яда. Если все хорошо, то она умрет одна и быстрее, чем следует, если же нет, то шагнут в Закат вдвоем. Им не дожить до следующего вечера, зато и жалкий Фердинанд будет обезглавлен после возвращения Альдо Ракана. Так обещал кансилльер.
— Необычный букет, — проговорил Рокэ, встав и вороша носком сапога угли. А потом сел, взял снова выпущенную из рук гитару, и заиграл медленную, неторопливо текущую и оттого жуткую мелодию.
Я — одинокий ворон в бездне света,
Где каждый взмах крыла отмечен болью,
Но если плата за спасенье — воля,
То я спасенье отвергаю это.
И я готов упрямо спорить с ветром,
Вкусить всех мук и бед земной юдоли.
Я не предам своей безумной доли,
Я, одинокий ворон в бездне света.
Не всем стоять в толпе у Светлых врат,
Мне ближе тот, кто бережет Закат,
Я не приемлю вашу блажь святую.
Вы рветесь в рай, а я спускаюсь в ад.
Для всех чужой, я не вернусь назад
И вечности клинком отсалютую…
Не глядя на оруженосца, Рокэ налил себе чистого от возможного яда вина в опустевший стакан, а она внезапно словно очнулась и поняла, что еще не успела отпить даже глотка. Надо собраться с силами и забыть заповеди Создателя, которым уже нет веры. Рейчел Окделл верит Четверым, но она не успела поговорить с Нэн об этом. Как грустно…
— Я пью за жизнь, а за что пьешь ты?
Рейчел не сразу смогла дать ответ. Она смотрела на последние языки рыжего пламени, думала о том, как Алан заколол кинжалом Рамиро, а их дети подружились и Рамиро-Вешатель спас лже-Ричарда Горика от позора. А она повторила поступок Алана и перечеркнула все заслуги дальней прабабушки.
— За справедливость.
Сейчас она выпьет и умрет. И это справедливо. Убийца должен умереть раньше убитого.
— Еще один фантом, — задумчиво произнес Ворон, и вдруг произнес железным, не терпящим возражения тоном: — Поставь бокал!
Ничего не ответив, Рейчел поднесла край хрусталя к губам и к ним прикоснулась прохладная темная горечь, но сделать первый глоток она все-таки не успела. Надо было раньше, но останавливали мысли и разговоры.
— Поставь, я сказал!
Таким страшным голосом с ней не разговаривала даже мать… Рейчел машинально подчинилась, отчаянно желая, чтобы яд, попавший на губы, оказался смертоносным и уничтожил ее прямо здесь и сейчас. Но Рокэ ничего не сказал, значит все в порядке. Или нет… Как он успел оказаться возле нее, схватить за плечи, толкнуть на мягкие шкуры? Девушка успела только сдавленно ойкнуть, прежде чем герцог накрыл ее губы своими, и ждать, мучительно надеявшись на лучшее, пока поцелуй прервется. Она любила Рокэ Алву, но не понимала, зачем он пытается убрать с ее губ мельчайшие частицы яда? Ведь уже все кончено…
— Отпусти! — крикнула она, когда сильные руки скользнули под ее колет, и рванулась. Ей это почти удалось. — Немедленно!
— Спокойно, я проверял тебя на наличие прочего яда, — жестко ответил он, после чего убрал руки и сел. — Скажи, если ты намерена и дальше притворяться мужчиной, почему я должен жалеть юнца?
