Рейчел представила это милое, прежде невиданное, но известное по книгам, животное в Надоре, и тихонько рассмеялась. Все, что говорил ее эр, следовало тщательнейшим образом обдумать.

— В книге написано, что сначала башен было четыре, по одной в каждой из земель Золотой Империи. Затем три из них куда-то делись, а одна уцелела, — сказал Савиньяк.

— В Варасте, Эпинэ и Придде, — пояснил Рокэ, — скорее всего видят именно миражи. Сам предмет может исчезнуть, но память о нем остается, и когда возникают благоприятные условия, чаще всего это бывает в вечерние и утренние часы, мы видим отблески того, что некогда существовало. Эфир текуч, поэтому видения возникают то здесь, то там, но всегда в относительной близости от места, где некогда находились реальные предметы.

— Никогда не думал, Рокэ, что вас интересуют подобные вещи, — удивился Курт Вейзель.

— Мне было скучно без войны, — отмахнулся Алва, сверкнув синими глазами. — Теперь же нам есть, что обсудить. Наша тактика, господа, должна измениться. Теперь мстить будут не бириссцы, а бириссцам. И я даже знаю, кто.

========== Глава 29. Первая ревность ==========

Поглядывая на скалы, что возвышались по обе стороны дороги, возле которых сиротливо жались ползучие растения с белыми цветами, Рейчел вспомнила, как вспомнила с дядей в Лаик. Но там на чахлых кустах белели ягоды, однако разница не так уж и велика. Еще она невольно залюбовалась деревьями с серебристой корой и маленькими круглыми зелеными листочками. Горы были прекрасны в своем величии, и, растерянно сжимая поводья, девушка слушала тихий и ровный одобрительный гул. Получается, что не только надорские скалы признали в ней Повелительницу? Улыбнувшись своим мыслям, девушка посмотрела на шумевший внизу поток, навстречу которому рвалась маленькая речка.

Они находились в Сагранне, в поясе Золотых земель. Рейчел задумывалась, зачем Рокэ понадобились бакраны, но он сначала послал к ним Клауса с десятью адуанами, а потом отправился сам, взяв с собой оруженосца. И Рейчел не пожалела об этом, потому что Сагранна была прекрасной, а любоваться на ее живописные пейзажи — одно удовольствие. Она то и дело вертела головой, рассматривая рвущиеся к небу, покрытые снегами горы, которые, если верить мэтру Шабли, раньше дышали огнем.

Потом отряд Проэмеперадора вступил в Полвару, и их окутало мелкой серой пылью, что лезла в глаза и нос, оседала на волосах, даже Рокэ через полчаса поседел. Должно быть, забавно они выглядели со стороны. А сам Рокэ взялся рассуждать о ненадежном строении породы местного камня — на его взгляд, лучше гранита ничего не найти.

— Монсеньор, — с достоинством заметила Рейчел, — но ведь в камнях лучше разбираюсь я.

— Прошу прощения, юноша, — у Алвы всегда кривились губы, когда он произносил «юноша», но в этот раз обошлось без этого. — Скажите, Клаус, наши бедные бакраны вынуждены жить здесь?

— А куда им деваться, если супротив седунов не выдержать. Те велели им жить здесь. Уж баб с детьми всяко держат тут… Вы бы видели, что здесь во время дождей творится, — таможенник отчего-то развеселился. — Болото настоящее. И люди и козлы тонут. Каждую весну кости находят… А вон за той скалой есть небольшая дорога, но проехать можно. Там нас и встретят козлятники.

— Хм. Юноша, вы не желали бы прокатиться на козле? — пугающе-синие глаза Алвы сверкнули.

— Я… — растерялась Рейчел. — Я не знаю…

— Посмотрите же, на этих животных, разве они не прекрасны?

Последовав его совету, девушка поняла, что Ворон прав — на скалах застыли всадники, оседлавшие могучих рогатых животных. Видимо, о местных козлах здесь действительно хорошо заботились, потому что на тощих деревенских козлов они мало походили. Заметив то, как Рейчел впечатлилась, Рокэ усмехнулся, выехал вперед и в знак приветствия поднял над головой сцепленные руки. Ответом ему стал странный жест левой рукой, очерченный каждым из всадников.

— Нас ждут, — сказал Клаус, — сначала заночуем в нижней деревне, доберемся к закату, а завтра поднимемся в главное село. Там Бакна обещал собрать всех старейшин. А эти будут провожать нас поверху и отгонять каменных духов. Но, монсеньор… Если седуны узнают, что бакраны нас привечали, то вырежут их подчистую.

— Они это понимают?

— Еще бы.

— И все-таки идут нам навстречу. Это хорошо.

— А они нас не выдадут? — голос у Рейчел слегка дрогнул и она отчего-то смутилась.

— В отличие от ваших кумиров, Ричард Окделл, нет. Им нужно выбраться отсюда и насолить бириссцам. Наших врагов они ненавидят больше, чем мы сами, и это отличная причина, чтобы доверять им.

Наконец, когда побагровевшее солнце начало садиться за горизонт, окрашивая снежные вершины алым, показалась деревня. Пыли стало меньше, но окружающая их природа продолжала оставаться столь же унылой. Вокруг селения была возведена невысокая и толстая стена из валунов, но без башен. Зато торчали шесты, украшенные козьими черепами — по словам Клауса, алтарь Бакры. А возле ворот их ожидали три фигуры.

— Тот, что с длинной бородой, — пояснил Клаус, — Лаква, старейшина. С ним его сын Илха и премудрая Гарра. Надо спешиться.

Рокэ спрыгнул с Моро первым, следом за ним — Клаус и Ричард, после чего таможенник сообщил талигойцам, переведя с бакранского, что их ждут еда и сон, а утром Лаква и Илха проводят их в дом Бакны. Рокэ в ответ велел поблагодарить встречающих, как положено. Вскоре они направились в деревню, и Рейчел пришлось вести в поводу трех лошадей — благо Моро вел себя прилично.

Гостей встретили громкий лай множества собак, запах пыли и навоза, вид убогих и нищих домишек, называющихся хаблами. Обитатели поселка смотрели на них молча, но не заговаривали и к процессии не присоединялись. И вот, наконец, все шестеро приблизились к одной из лачуг, а она принадлежала самому Лакве, но, видимо, даже старейшины здесь не могли похвастаться богатством.

При виде предложенной еды проголодавшейся Рейчел резко расхотелось есть, поскольку вид набитых чем-то кишок и желудков совсем не улучшал аппетит. А чаша с чьей-то кровью! А чьи-то, специально вырезанные для такого случая, глаза на глиняном блюде! Рейчел с ужасом уставилась на своего эра, но тот решил проблему просто, велев оруженосцу встать сзади него и прислуживать.

Вздохнув с облегчением, Рейчел на миг подумала, что матушка, увидев это безобразие, заявила бы, что девице из древнего рода не подобает прислуживать потомку предателя. Но лучше уж так, чем… Наблюдая за тем, с каким спокойным мужеством Рокэ ест глаза и запивает кровью, Рейчел окончательно поняла, что спасена.

— Передайте хозяевам, что я никогда не забуду их гостеприимства, — поручил Рокэ Коннеру.

— Еще бы, — пробормотала тихонько, — разве такой ужас забудешь?

И Клаус, усмехнувшись, посмотрел на девушку с явным одобрением.

Но мясо, испеченное на углях, оказалось весьма неплохим, особенно, если не есть странную траву, поданную, вместе с ним, и непонятно что, заменяющее хлеб. Казалось весьма неплохим, если не смотреть на грязные руки бакранок. Но вот, понимающий хозяин отпустил гостей спать задолго до полуночи. Благодаря ловкой сообразительности Алвы, ночевать предстояло на крыше, а не в душной лачуге — именно туда притащили туго набитые мешки и козьи шкуры.

Казалось, все совсем наладилось, но когда к Рокэ подошли три женщины, одна из которых была чуть старше Рейчел, и стали что-то говорить на бакранском. Клаус перевел, немного смущаясь, что это молодая вдова, которая просит у него ребенка.

Глядя, как ее эр удаляется в обществе молодой и красивой бакранки, Рейчел чувствовала себя беспомощной и обманутой, но пришлось лишь досадливо скрипнуть зубами и сделать вид, будто ее происходящее не волнует совсем.

— Ричард, отправляйтесь на крышу и ложитесь спать, — обернувшись, сказал ей Рокэ.

Вряд ли он издевался, вряд ли вообще понимал то, что сейчас происходит у нее в душе, а потому девушка ничего не сказала поперек. Но на крыше она не смогла уснуть — в голову лезли странные, неподобающие для молодой девицы мысли. Хоть она и несет на своих плечах каменную тяжесть, что должна была принадлежать настоящему герцогу, но все-таки оставалась женщиной. И сейчас ей отчего-то сильно захотелось оказаться на месте бакранки. Это было стыдно и дико, но Рейчел ничего не могла с собой поделать — дурное и воспаленное воображение рисовало ей то, как Рокэ Алва, находясь здесь, рядом, ласкает и целует ее, а она, не сдерживаясь, готова ему отдаться. И от этих мыслей Рейчел ворочалась с боку на бок, не в силах уснуть.