Когда в заднем ряду вскочила Катарина Оллар в сером платье, Рейчел не поверила своим глазам. Как ей удалось покинуть дворец? Как хватило решительности передумать? Если бы не обязанности судьи, Рейчел точно поступила бы так же, уже не опасаясь гнева Альдо.

Поднявшись на кафедру и приняв присягу, Катарина, эта тихая и сильная духом женщина, стала говорить, хотя чувствовала себя совсем неважно. Она говорила о том, что должна была рассказать Рейчел — про спасение Варасты и чествование победителей, о том, что судить следует совсем не Ворона… Рейчел сплела пальцы, во все глаза глядя на талигойскую святую — ей надо поступить также, но тогда она выдаст себя.

— Рокэ, почему вы молчите? Расскажите им про Варасту! — Катарина повернулась к бывшему маршалу. — Про Октавианскую ночь, как вы бросились в наш горящий дом… Вы хотели спасти людей, а нашли предательство, вас всегда предавали любимые вами люди! А вы делали свое дело и даже не мстили!

— И даже не убили отравителя! — не выдержав, звонко крикнула Рейчел, приподнявшись с места. Слишком звонко для мужчины, но нормально для юнца.

Душа разрывалась от молчаливого плача и скорби за своего бывшего эра и любовника, за того, кого ей никогда не удавалось спасти, но если она потеряет самообладание, то для него все будет кончено. К счастью, к голосу никто не придрался, а судья и Рокэ заговорили почти одновременно:

— Герцог Окделл, вы судья, а не свидетель!

— Помолчите, юноша.

Глубоко вздохнув, девушка опустилась на свое кресло. Оба правы — ей нужно держать себя в руках, пока об ее тайне не догадался еще какой-нибудь подлец вроде Джереми… Катарина пылко говорила, обращаясь то к Рокэ, то к ничтожному Фердинанду, она проклинала своего мужа — хватит ли когда-нибудь у Рейчел сил, чтобы такими же дурными гневными словами назвать Альдо?

Катарина пошатнулась и рванула воротник, и подоспевший Робер едва успел подхватить ее на руки.

Таким образом суд затянулся, но прежде чем увели Рокэ, Рейчел послала ему умоляющий взгляд — ей так хотелось верить, что он сможет и захочет защитить себя, что молчать и скрываться уже не было сил.

========== Глава 85. Верный выбор ==========

Суза-Муза остался верен себе, и если нагруженная обязанностями цивильного коменданта Рейчел была вынуждена отказаться от хулиганств, то Спрут сумел показать себя во всей красе. Вот только не понять, ради чего. Перебирая выписки из кодекса Диомида, Рейчел обнаружила странный и оскорбительный триолет на обратной стороне документа.

Я вас предупреждаю, вам же хуже,

Коль скоро вы отринете совет,

Хлебнете вы неисчислимых бед,

Я вас предупреждаю, вам же хуже…

У вас ни памяти, ни чести нет,

Свинья душой, ступайте ж в вашу лужу…

Я вас предупреждаю — вам же хуже,

Коль скоро вы отринете совет.

Свинья без памяти и чести?! Не удержавшись, девушка резко обернулась к невозмутимому Валентину, одарила его яростным взглядом, а потом запоздало сообразила, что такое поведение может выдать его, ее или их обоих, даже несмотря на то, что Карваль продолжает молчать. Но какой же совет? Не получив на свою злость никакого ответа, девушка посмотрела на прозаическую приписку — Граф Медуза обещал герцогу Окделлу, что в случае вынесении герцогу Алва смертного приговора он. Суза-Муза, возьмет дело в свои руки и любой, вставший у него на пути, пожалеет об этом. Далее следовала подпись и печать со свиньей на блюде.

Вскоре подошел оскорбленный похожей поэзией, как и многие судейские, помощник экстерриора и показал плотный лист, подкинутый герцогу Придду. Нахмурившись, Рейчел вгляделась в отвратительно похожее начало.

Я вас предупреждаю, вам же хуже,

Коль скоро вы отринете совет,

Вам лучше не родиться бы на свет,

Я вас предупреждаю, вам же хуже,

Достойней дать единственный ответ,

Чем спорить со свиньею неуклюжей…

Я вас предупреждаю, вам же хуже,

Коль скоро вы отринете совет.

— Монсеньор, вам не попадалось в бумагах подобных оскорблений, адресованных вам?

— Попадалось, — обиженно сказала Рейчел, торопливо протягивая бумагу.

Если она промолчит, а потом вирши обнаружат, это будет подозрительно, но чиновник не стал читать, лишь удовлетворенно кивнул, смутился и торопливо ушел. А Валентин, воспользовавшись моментом, подошел к Рейчел украдкой, встал за спиной и заглянул через плечо девушки.

— Герцог Окделл читает чужие письма? И почему это никого не удивляет?

— Герцог Придд пугает людей, подкравшись к ним сзади? — огрызнулась Рейчел, пытаясь тревожным сарказмом скрыть собственный испуг. — И почему это никого не удивляет? Между прочим, поимка Сузы-Музы входит в обязанности цивильного коменданта Раканы.

Последняя фраза должна дать понять Спруту, что Карваль все еще опасен, но что у него на уме, сообразить довольно сложно.

— В таком случае нашему таинственному другу ничего не угрожает, — либо Валентин издевается над ней, либо не боится выдать их с головой, но фраза слишком опрометчивая. Рейчел молча наблюдала за тем, как Спрут берет длинными пальцами, похожими на щупальца, бумагу с виршами, читает письмо и аккуратно складывает. — Граф настроен весьма решительно, но он прав относительно меня. Я, скорее всего, и впрямь злоупотреблял вашим вниманием.

Ах он! Рейчел с трудом сдержалась от гневного возгласа, до боли прикусив щеку изнутри, но после этого выдавила из себя необходимую сейчас улыбку.

— Разумеется, нет! — воскликнула она, уже не понимая, где слова Придда совпадают с действительностью, а где он лжет, — что вы скажете насчет совместной прогулки после обеда?

— Если мы успеем к тому времени покончить с судейскими обязанностями, — напомнил Спрут, — дабы нас не сочли дезертирами или просто преступниками, если вы понимаете, о чем я.

Читая обвинительный акт, девушка тосковала о разрушенной и уже заведомо погубленной жизни Ворона, о ее к нему чувствах, которые, наверное, не сгорят, как бы сильно она не пыталась сжечь их, и ненавидела лютой ненавистью бесхребетного и ничтожного Фердинанда, лишь по недоразумению носившему недавно корону. Алва понял, что человек, которого он защищал и ради чьей страны воевал, предал его, но не сделал ничего в отместку, а просто сказал жестко и холодно, что король не может лгать. Никогда Алвы не мстили своим предателям…

Алве дали последнее слово и он смог ответить на него более чем достойно, как бы после этого не возмущался Кортней, и Рейчел, подавшись вперед, смотрела на усталого синеглазого человека с болью и восхищением, желая запомнить его именно таким напоследок.

— Хозяин Круга, Повелитель Скал, готов ли твой Дом сказать свое Слово? — спросил чуть позже, в Зале Зверя сюзерен.

— Дом Скал готов, — твердо сказала девушка, вздернув подбородок. — Дом Скал ответит.

Альдо прямо посмотрел ей в глаза, но при виде его бледного строго лица она ничего не почувствовала, кроме слепого и до липкой жути сильного отчаяния, захлестнувшего ее измученную душу множеством сетей. Абвении, как же она, Повелительница Скал, устала в очередной раз предавать себя!

— Здесь ли твои кровные вассалы?

— Трое моих братьев здесь, а Джон-Люк Тристрам в пути.

— За него скажет Повелитель, и будет так, как он скажет

— Повиновение государю.

— Мы слушаем волю Скал. Виновен ли Повелитель Ветров перед своими братьями и своим государем?

Берхайм думал недолго и назвал Рокэ Алву виновным и достойным наказания. Карлион повторил все чуть ли ни слово в слово, и Рейчел, равнодушно глядя на взволнованного дядюшку, почувствовала, как больно жжет тревога.

— Граф Рокслей, — она не узнала собственного голоса, — Скалы ждут твоего слова.

— Герцог Алва виноват, — выпалил Дэвид.

Рейчел положила руку на эфес и мысленно досчитала до шестнадцати. Теперь ее очередь.

— Джон-Люк Тристрам далеко, но я уверен в его ответе. Герцог Алва невиновен.

Голубые глаза сюзерена вмиг стали холодными и злыми, но Рейчел поспешно отвела от него взгляд. Время нельзя повернуть вспять, пусть все будет, как есть, а она не отступится от своего решения, даже если Тристрам придерживался бы иного мнения.