Я глубоко вздыхаю и, перевернувшись на другой бок, подбиваю под себя подушку, не желая выныривать из этого потрясающего ощущения мирной дремы. Чтобы не позволить мыслям выдернуть меня из нее, я начинаю прислушиваться к собственному дыханию. Ровное, спокойное и размеренное оно занимает все мое внимание, поэтому я не сразу замечаю как нежные, но вместе с тем властные прикосновения разгоряченных губ обжигают мою спину.

— Дай поспать, — стараюсь придать своему голосу всю грубость, на которую способна, но получается плохо. На секунду меня оставляют в покое, а затем я чувствую, как мужская рука медленно ныряет под мою рубашку и, словно нехотя, опускается все ниже и ниже, гладит живот, очерчивает талию, бедро, скользит дальше.

— С Рождеством, Тесса, — он нежно прикасается губами к моему затылку, крепко рукой прижимая мое тело к себе.

— И тебя, Хардин.

Проведя еще пару бесценных минут в кровати под теплым одеялом, я кое-как заставила себя встать. Быстро приведя лицо и волосы в порядок, я нацепила первую попавшуюся домашнюю одежду и вышла в гостиную. Триш вновь встретила меня громким приветствием и молниеносно заключила в объятия.

— Садитесь завтракать, сони, — женщина указала на обеденный стол, заставленный тарелками с различными наполнителями.

— Я не голоден, — пробубнил себе под нос Хардин, — поел перед работой.

— Ты был на работе? Не слышала, как ты уходил, — удивилась я, совершенно не припомнив, чтобы просыпалась ночью от посторонних звуков. Хардин кивнул в ответ, громко приземлившись в кресло напротив телевизора.

— Тесса, садись. Тебе надо есть за двоих, не забыла? — любезно напомнила Триш, усевшись на стул и подвинув к себе овсянку.

— Об этом, — я жестом указала на живот, — трудно забыть.

— Понимаю, милая, — рассмеялась женщина, — Хардин, как работа?

— Нормально, — коротко ответил парень, уставившись в экран, по которому крутили какой-то незнакомый мне рождественский фильм.

— Немногословно, — усмехнулась мама зеленоглазого, — когда будем открывать подарки?

— Мы договорились ничего друг другу не дарить, так как аренда квартиры стоит много денег, — я сделала глоток чая с молоком, любезно приготовленного Триш. Такое сочетание показалось мне странным и не очень вкусным, но из вежливости я сделала еще небольшой глоток, попутно отправив в рот имбирное печенье.

— Вы с ума сошли? Это же Рождество! Без подарков… — не успела закончить женщина, как Хардин перебил ее на полуслове.

— Ваши подарки лежат под елкой со вчерашнего вечера уже. Можете открывать.

Я вопросительно посмотрела на брюнета, который лукаво улыбнулся и кивнул головой в сторону украшенной елки. Триш подорвалась со стула и понеслась в сторону растения, задев обеденный стул, который чуть не повалился на землю. Хардин закатил глаза и поднялся с дивана, тоже направившись в сторону елки.

Я все еще продолжала сидеть за столом, уминая хрустящее печенье. Тандем из чая с молоком и имбирного привкуса мучного изделия уже не казался таким странным, скорее — ароматным и пряным. Я приковала свой взгляд к Хардину, который поднял с пола небольшую коробочку с аккуратно завязанным бантиком сверху. Парень, с лица которого все еще не сползала лукавая улыбка, направился ко мне с вытянутой рукой.

— Мы же договаривались, — выдохнула я.

— Ты забыла, что я играю не по правилам?

— Пора тебя уже дисквалифицировать.

— Не удастся, — он положил коробочку на стол и присел на соседний стул. Триш не обращала на нас никакого внимания и была полностью поглощена распаковкой своего подарка, как ребенок.

Отложив печенье в сторону, я взяла подарок в руку. Довольно легкий. Не сводя взгляд с Хардина, я принялась распутывать аккуратно завязанный поверх коробки бантик. Приподняв крышку, я обнаружила записку с каллиграфическим почерком Хардина.

«Из чего бы ни были сделаны наши души, это души очень близких людей». Я так люблю эту фразу, от нее бегут мурашки по телу и возвращают к теплым воспоминаниям.

— Открой, — произнес Хардин, заерзав на стуле, как нетерпеливый мальчишка, что явно забавляло меня и заставило растянуть улыбку до самых ушей.

Я медленно, с издевкой наблюдая за Хардином, положила записку рядом с кружкой чая и принялась рассматривать содержимое подарка, внутри которого, помимо бумажки с фразой, лежала маленькая коробочка. Я аккуратно извлекла ее и открыла. Кольцо. Огромное, мать его, кольцо, инкрустированное большим количеством мелких драгоценных камней. Их сияние резало глаза, а сердце бешено колотилось и вот-вот обещало выпрыгнуть из груди, ноги под столом задрожали, а в голове стоял извечный вопрос: быть или не быть? Вся проблема заключалась в том, что ответ на самую важную дилемму в моей жизни мне придется найти за несколько секунд. Да, и какой здесь может быть ответ?

— Ты станешь моей женой, Тереза Янг? — произнес Хардин с присущей ему повседневной интонацией.

— Конечно, да! — подскочив со стула, я пересела к нему на колени, обвивая шею руками, — да, — уткнувшись ему в плечо, сквозь слезы надрывисто выдохнула я, понимая, что это не сон, а самая настоящая реальность.

— Теперь не отделаешься от меня, — притянув меня к себе, у самого носа прошептал брюнет. Проворно ухватившись за дрогнувшую руку, его теплые и мягкие губы плавно накрыли мои. Взбудораживающая волна столь приятного и уже знакомого чувства накрыла с головой, заставляя автоматически выгнуться на встречу нежным и терцетным прикосновениям парня.

— Ааа, — раздался голос Триш, которая, видимо, распаковала свой подарок, — я об этом всегда мечтала! Сынок, — она, наконец, повернулась в нашу сторону и замерла.

Хардин оторвался от моих губ и взглянул в наполненные слезами глаза. Трепетно достав кольцо из коробочки, он взял мою руку и аккуратно одел кольцо на безымянный палец.

— Как раз, — прошептала я, рассматривая украшение.

— СТОП! — закричала Триш, — НЕ ВЕРЮ СВОИМ ГЛАЗАМ!

— Мам, меньше крика, прошу тебя, — отреагировал Хардин, не переставая улыбаться и смотря на меня.

— Ох, — расплакалась Триш, достав телефон и подняв его на уровне глаз.

— Мам, никаких фото.

— Не указывай мне! Не каждый день мой сын делает предложение, — послышался звук камеры, запечатлевшей этот трогательный момент.

Мы одновременно рассмеялись, прильнувши лбами друг к другу.

— Добро пожаловать в семью официально, — произнес Хардин, горячими губами прикасаясь к моей соленой от слез щеке, — Тереза Скотт.

Эти слова согрели изнутри неимоверно теплой волной. Его голос — самый родной, нежный и успокаивающий, который я когда-либо слышала, накрыл меня волной умиротворения и пьянящей эйфории.

========== Глава 15. ==========

Я лежала на диване, перечитывая в очередной раз «Гордость и предубеждение» и не переставая восторгаться отношениями Элизабет и мистера Дарси. Огромное кольцо на моем безымянном пальце, обрамлённое маленькими сверкающими камешками, позволило мне выдохнуть. Как и Хардину. Он будто, наконец, обрёл покой. Стал уравновешенным, рационально мыслящим и… уверенным в себе. На протяжении того времени, что мы знакомы, мне всегда казалось, что в чем — в чем, а эта черта Хардину присуща. Но только теперь я осознаю и чувствую, что он поверил в себя совершенно недавно.

— Мама очень скучает по тебе, — прервал мои размышления голос зеленоглазого, — с Рождества прошло уже два месяца, и она истосковалась жутко.

— Я позвоню ей сейчас вечером. Надеюсь, не разбужу ее, — разные часовые пояса не дают нам нормально общаться, но все же, я стараюсь писать ей раз в два-три дня.

— Она слишком назойливая, — Хардин как обычно закатил глаза, сопроводив это громким цоканьем.

— Она просто общительная.

— Ты во всем ищешь положительное, детка.

— Это разве плохо? — я вопросительно посмотрела на парня, который сидел в кресле и по своему обычаю держал в руках блокнот и ручку.

Неожиданно, я почувствовала странное ощущение внутри. Это был первый толчок. Заметив мой испуганный взгляд, Хардин тут же отложил вещи на кофейный столик и подлетел к дивану.