Мы почти разучились любить. 

Мы почти разучились любить.

Все прошедшее, бросив на ветер.

За порогом спешим лишь крестить

Что под сердцем несут наши дети.

Умирает последней надежда.

Среди тех кто обманом живёт.

Только я не хочу слыть невеждой.

Разбивать то что бог, мне даёт.

Для чего забинтовывать правду?

Если раны смертельны её.

Потонула в болоте тщеславном.

И в бою разрядила ружьё.

Луч весеннего тёплого света.

Исцелит как и прежде меня.

Перед богом душа вся раздета.

Пляшет в танце ручного огня.

Разучившись по правде любить.

Все прошедшее, бросив на ветер.

Кто же будет нам радость дарить?

Как уедут от нас наши дети.

В чужом краю, где есть родное слово.

В чужом краю, где слов родных не слышно.

Найдётся все ж, знакомый сердцу слог.

Ведь сладок он, июльской спелой вишней.

Что повод даст, вступить в мир за порог.

И пусть вокруг неведомым все дышит.

Найдётся то, чем раньше дорожил.

О чем душа, поёт и славно пишет.

Ведь это все, чем божий свет наш мил.

Найдётся тот, кто руку мне протянет.

С акцентом пусть он скажет мне ''здорово''.

И радость вновь, как гром она нагрянет.

В чужом краю, где есть родное слово.

Раненая птица.

Тугая боль крыло твоё пронзила.

И не взлететь тебе как прежде ввысь.

Ты под крылом, небесный храм хранила.

А на земле, за жизнь свою борись.

Обречена, немыслимо подняться.

И капли крови застыли на крыле.

А боль твоя все не спешит уняться.

Как много слов о мире и о зле.

И звёзд ночных салют застыл небесный.

Ещё б хоть раз, восход дня созерцать.

Как льется свет, с небес краев чудесный.

Не суждено вот так вот умирать.

И от земли как будто с тяжким грузом.

Ей удалось, на метр подлететь.

Не суждено быть раненной обузой.

А суждено вот так вот умереть.

И стаю всю тугая боль пронзила.

Из за того что нет тебя средь них.

Ты под крылом птенцов своих хранила.

Я посвятил, тебе за это стих.

Если только я стану другим.

Я костром разожгу в сердце веру.