– Я привезу тебе самый лучший подарок. Ты очень его хотела. Только не плачь. Хорошо?

– Да, – тихое и очень тоненькое, такое, что сердце сильно сжимается.

– Кто папина самая красивая девочка? Кто папина куколка?

– Тай.

– Да, Тай папина куколка. Иди к Лиле. Папа скоро приедет.

Выключил звонок и посмотрел на свою жену.

– Надо-таки в душ, малыш. Моя вторая любимая женщина требует меня к себе.

Долго смотрел ей в глаза и потом спросил:

– Готова познакомиться с нашей дочкой, Дарина?

Увидел, как ее глаза широко распахнулись, и она втянула воздух, в зрачках отразился страх.

– Боишься?

Она кивнула и закусила губу.

– Тогда оставайся дома, я сам поеду.

– Нет, – впилась в мою руку, – я с тобой хочу. Я хочу с ней познакомиться. Очень хочу. Просто страшно, что она меня уже забыла.

– Будете вспоминать вместе.

Опрокинул ее на спину и навис над ней.

– Потом приедем домой, и я долюблю тебя до потери сознания.

– А ты еще не долюбил?

Опускает ресницы и водит ладонью по моей груди.

– Это невозможно. Тебя всегда мало.

Я с наслаждением рассматривал ее лицо с разводами косметики под глазами и следами моих поцелуев на скуле, опухшими от них губами. Как же мне ее мало. Мог бы – засунул бы ее себе под кожу и всегда носил в себе.

– А мне кажется, что ты как вода… что я, оказывается, пересохла и потрескалась, как земля без дождя. И сейчас… я боюсь опять начать засыхать без тебя. Ты мне нужен, Максим.

Я захватил ее палец губами, поцеловал мягкую ладонь, прижимая к своей щеке и улавливая свой запах на ней, вспоминая, как эти ручки ласкали мой член. Он тут же отозвался на клич, едва я о нем подумал, и встал в стойку «смирно». Черт меня раздери, но я опять хотел ее. Притом хотел так, словно не имел всю ночь напролет.

– В душ, маленькая. Принцесса ждет подарок.

Я отнес ее туда на руках, закутав в плед и пряча от посторонних глаз. Потом чуть не увлекся, намыливая тело, видя, как вода стекает по нему и оставляет следы и блестящие капли на малиновых кончиках груди. Не устоял, осыпал их поцелуями, поглаживая ее между ног, отыскивая чувствительное местечко и всматриваясь в ее глаза. Убрал руку и тихо прошептал.

– Оставлю тебя голодной до вечера.

– Это нечестно… – ответила и облизала губы.

– Честно. Потому что я голоднее в тысячу раз.

Поймав ее вздох губами, завернул в полотенце и отнес в комнату.

– Быстро завтракаем и выезжаем.

– Завтракаем.

Кивнула и смотрит на меня, как раньше. Как та, моя Даша. И я от этого взгляда пьянею и дурею.

– Мою одежду принесешь?

– Принесу… хотя я предпочел бы, чтоб ты оставалась голой в моей постели и пахла нами.

Вернулся с легким завтраком для нее, сам решил, что поем вечером в офисе. Меня так скручивало от всего происходящего, что даже есть не хотелось. А когда ее увидел в своей футболке, поставил поднос на стол и подошел к ней, запустил руки во влажные волосы, еще такие короткие.

– Я бы заперся с тобой здесь на целую вечность.

– Нам не надо запираться. Эта вечность у нас есть и так.

Может, забрать ее потом с собой в офис? Впервые за все годы нашего брака? Никогда не брал, даже в мыслях не было. Да и зачем? У нее свои дела, у меня свои. А сейчас расставаться не хотелось ни на мгновение. Хотелось вот это все чудо держать под полным своим контролем. Мог бы, посадил бы ее в сейф.

– Потом со мной в офис поедем. Не хочу тебя одну дома оставлять.

Удивленно на меня посмотрела.

– Я не буду тебе мешать?

– Нет, ты будешь меня отвлекать, и я чертовски хочу отвлекаться.

Положил ей в рот кусочек тоста и подал стакан с молоком. Потом смотрел, как она доедает свой завтрак, потом, как одевается и стыдливо оглядывается на меня. А мне хочется ее раздеть. Черт, такими темпами я похерю все новые сделки и договоры, и Граф меня вздрючит по самое не хочу. А я бы сейчас стащил с нее все эти тряпки и уложил обратно в постель. «Стойка смирно» не прекращалась, и я ощутил себя прыщавым подростком, подглядывающим за девчонкой.

Подошел и застегнул платье, принюхался к запаху шейки у кромки волос.

– Ты безумно вкусно пахнешь.

А она вдруг обернулась и посмотрела мне в глаза.

– Максим… только ответь честно. Эта женщина. Вчера… ты и она?

– Тссс, – приложил палец к ее губам, – другие женщины давно вымерли. Ты не знала?

– Лжец.

– Нет. Зачем мне лгать? Для меня они вымерли, малыш. Все до единой. Кроме тебя.

Жадно поцеловал ее в губы и с неохотой разжал руки.

– Поехали?

Кивнула и вдруг попросила меня подождать. Убежала куда-то и вернулась через минуту.

Уже в машине, когда взял ее за руку, нащупал обручальное кольцо и стиснул ее пальчики. Маленькая строптивая ведьмочка признала себя моей. Я триумфально посмотрел ей в глаза, и она, прикусив губу (черт, мы вернемся, и замучаю этот рот, затерзаю его самыми грязными способами) опустила ресницы.

– Я думал, ты никогда его не наденешь.

– Я тоже так думала.

«– Зверь, брачная ночь обычно бывает после венчания, а не до! Мы заждались! – крикнул кто-то из них, а у меня щеки вспыхнули.

Она сильно сжала мою руку, и я видел, как на ее глазах выступили слезы.

От счастья я сам не мог выдавить ни звука. Даша то улыбалась, то с трудом сдерживала дрожь и я видел как она нервничает, как светится изнутри.

Перед тем, как я надел ей на палец кольцо, она задала мне один единственный вопрос:

– Мой? Правда мой?

– Весь… маленькая. Больше, чем свой.

– Я люблю тебя…– вырвалось у нее, и почему-то над головами зазвенел колокол, пугая голубей, которые с шелестом вспорхнули с окон.

– Этого мало… Дыши мной, – шепнул ей на ухо».

Ты только никого не подпускай к себе близко. А подпустишь – захочешь удержать. А удержать ничего нельзя…

(с) Эрих Мария Ремарк

Я остановил машину у дома Фаины, где сейчас находилась Тая с няней. Посмотрел еще раз на Дашу. Бледная, слегка напуганная и встревоженная, но полна решимости. Моя девочка, да, сложнее всего встречаться с собственной совестью, особенно, если она не чиста по отношению к кому-то… а если этот кто-то твой собственный маленький ребенок, то нет ничего ужасней, чем ощутить щемящее бессилие перед невинной и всепоглощающей любовью к себе.

Я взял ее за руку и посмотрел в голубые глаза, слегка подернутые дымкой.

– Все будет хорошо. Она, конечно, тот еще чертенок, но не настолько все ужасно.

– Я боюсь… боюсь, что…

У нее в глазах блеснули слезы.

– Что не простит тебе твоего отсутствия?

Даша кивнула, и я усмехнулся от того же самого щемящего чувства внутри.

– Простит. Я же простил.

Она вдруг потянулась ко мне, и сама прижалась губами к моим губам, и я схватил ее дрогнувшей рукой за затылок, лаская ее рот своим, успокаивая ее поцелуем и наслаждаясь до умопомрачения тем, что уже не надеялся никогда от нее получить.

– Идем? – лаская нежную атласную щеку большим пальцем. Кивнула, и я вышел из машины.

Мы поднялись вместе наверх, и когда нам открыла дверь няня, Дарина сильнее сжала мои пальцы, а когда выбежала моя маленькая принцесса, ее рука в моей сильно задрожала. Тая тут же подкатилась ко мне и обхватила ручками мои ноги с воплем:

– Папааааа!

Я подхватил ее на руки, целуя в щеки и нежные губки, чувствуя, как она зарывается мордашкой мне в волосы. Потом обняла меня за шею и обернулась, опасливо поглядывая на Дашу, и снова ко мне.

– А мой подарок?

Я улыбнулся. Хитрюга помнит.

– А что ты больше всего у меня просила? Помнишь?

Снова взгляд на Дашу и на меня, нахмурила аккуратные бровки.

– Маму.

– Я выполнил обещание. Это твоя мама.

Дарина вся выпрямилась, как струна, кусая губы, а Тая пристально на нее смотрела и молчала. Вот так и происходит самый жестокий суд во Вселенной, когда судья и палач самый справедливый из всех, что можно себе представить, решает – казнить или помиловать. Я видел, как тяжело дышит моя жена, как судорожно поднимается и опускается ее грудь. Она ждет. Напряжена. На грани. И я ощущаю кожей ее дикое волнение и волнуюсь сам, а потом Тая тянет к ней руки, и я слышу ее всхлип, и голубые глаза наполняются слезами, а лицо искажает болезненная гримаса. Она берет Таю на руки, и я вижу, как они дрожат. Малышка рассматривает ее лицо уже вблизи, а потом обнимает ее за шею. Так доверчиво, так сильно. И я вижу ошалевшие глаза Даши, полные слез. Она смотрит на меня с такой болью… счастливой болью, и я ее понимаю. Я сам вот так же ровно сутки назад разрывался от болезненного счастья. Мы забрали ее гулять в парке, и я дал им время друг с другом, находясь слегка поодаль и готовый в любой момент поддержать Дашу, но Тая была ею очарована и покорена мгновенно. Не знаю, как, кто и где может не узнать свою кровь. Это ведь на уровне инстинктов, я видел по моим девочкам, как их потянуло, как обе переполнены нежностью.