Всё геройство выветрилось в первый год. Но дело не в том.

Я никогда не просыпался вот так, в одной постели с тем, с кем провёл ночь. Просто не успел. Сначала было не до того… А потом — тем более не до того.

Мои самые долгие отношения длились два месяца — и то потому, что из них полтора я был в командировке, а когда вернулся, обнаружил, что она меня ждала.

Но ухаживать за девушками мне приходилось… За парнями, правда, никогда.

Тогда для нас это было чем-то вроде спорта: поиграть мышцами, притащить из другого мира букет цветов, которые обычному человеку нигде не найти. Нам это давалось легко. А сейчас я необыкновенно отчётливо понимаю, что ничего не могу Бастиану предложить. Не то что цветов… Даже себя. Потому что меня почти что и не было, когда я попал к нему. А всё, что осталось, принадлежит ему и так.

Смешно думать, что кто-то всерьёз станет встречаться с рабом. Тогда с чего мне в голову взбрело об этом размышлять?

Бастиан начинает шевелиться под одеялом. Поднимает лохматую голову и заспанными глазами смотрит на меня. Вот сейчас станет ясно, будем мы обсуждать случившееся или нет…

— Привет.

Марк

Сознание ко мне возвращается медленно. Горячие руки Ксавьера, которые я продолжаю ощущать на своём теле во сне, постепенно сменяются осмыслением того, как я использовал его.

Какой же я мудак… И не только в прямом смысле, к сожалению. Наверное, именно этого подвоха он постоянно и ждал от меня. И дождался. Вот он я. На всё плевать, кроме собственной показухи.

Давлю горький вздох и понимаю, что долго я так не пролежу. Ксавьера в кровати уже нет, но уйти далеко он не мог. А объясняться всё равно придётся… Высокие звёзды, не пойму только, почему мне?

Приподнимаю одно веко и какое-то время любуюсь фигурой Ксавьера, стоящего у окна. Его узкой талией и бугристой спиной. Почему всё должно было случиться именно так? Почему мы должны были встретиться на этой проклятой планете? Почему… Одни проклятые «почему».

«Да потому, что в нормальном мире он и не посмотрел бы на тебя, Марк, — обрываю себя. — Без этих проклятых косм, которые по легенде тебе нельзя даже собирать в хвост. И в твоих ботанских очках, которые ты так любишь непонятно за что».

Чувствую себя и правда ботаном, который соблазнил капитана футбольной команды. Только всё почему-то наоборот. И человек, о котором я мог бы в нормальной ситуации лишь мечтать, полностью зависит от меня. «Потому и соглашается с тобой спать, — напоминает ехидный голос в голове. — Потому что ты ему приказал, вот и всё».

Чёртов внутренний голос явно вознамерился меня доконать, и мне становится противно лежать на влажных после бурной ночи простынях.

Открываю глаза по-настоящему и понимаю, что Ксавьер тоже смотрит на меня. Чего-то ждёт… Чего? Что я прямо здесь перед ним извинюсь? Даже если бы и хотел — не могу.

— Привет, — только и выдавливаю из себя. Сползаю с кровати и, пошатываясь, направляюсь в душ.

Стою под ледяными струями и вместо того, чтобы намыливаться, жду — может он войдёт? Здесь у нас будет возможность перекинуться парой слов. А иначе… не знаю. Наверное, придётся ехать домой. Всё равно нужно просмотреть данные, которые я успел набрать.

Так и не дождавшись ничего, обматываюсь полотенцем и выхожу в спальню.

Ксавьер очерчивает мою фигуру таким взглядом, как будто увидел в первый раз. Но говорит только:

— Сходить на кухню, господин? Простите, что раньше не предложил.

— Зачем? — секунду с недоумением смотрю на него. — А… Нет. Дома поедим. Спускайся в подвал, забери ошейник и подходи к воротам. Я попрощаюсь с Изой и вызову аэрокар.

Всю дорогу до дома Ксавьер продолжает смотреть на меня. Чувствую себя бабочкой, пришпиленной к стене. Неуютно, и хочется спросить, как понимать этот взгляд. Когда всё-таки решаюсь, слышу в ответ стандартное:

— Простите, господин.

Ксавьер отводит глаза, и мне становится ещё более неловко, чем было до этого. Голос у него куда мягче, чем был до сих пор. Он стал бархатистым и каждым звуком будто оглаживает меня, заставляя волосинки шевелиться на шее. А сам я отчётливей, чем когда-либо, ощущаю, что никакой я не господин. Даже ошейник не решился на Ксавьера одеть — так и держит его в руках.

Надеваю наушник и с трудом заставляю себя сосредоточиться на содержимом планшета, а там есть что посмотреть.

Подземные бараки не сравнить с другими помещениями дома. Кажется, там сто лет никто не убирал. Ряды неухоженных трёхэтажных кроватей тянутся вдоль обеих стен. Содрогаюсь при мысли о том, что на кровати, откуда проходит съёмка, мог бы спать Ксавьер.

Рабы, которых я обычно вижу на вечеринках, хоть и имеют соответствующие атрибуты — ошейники, наручники и вызывающую одежду — но всё же выглядят ухоженными и чистыми. Здесь же, похоже, место для всех. Мне остаётся только гадать, зачем заводить рабов для домашних нужд, когда кибернетика здесь позволяет организовать производство практически без участия людей.

Кошусь на Ксавьера — тянет спросить, что он думает на этот счёт. Не выдерживаю и в самом деле задаю этот вопрос.

Ксавьер с лёгкой насмешкой смотрит на меня. Даже чуть поднимает бровь. У меня мурашки бегут по позвоночнику от такого выражения его лица.

— Им нравится, — просто говорит он.

— Что тут может нравиться? Это же… Во-первых, неразумный расход средств. Пришлось построить целый барак — когда можно было обойтись каморкой для дронов. Во-вторых, антисанитария — страшно же смотреть, — тыкаю пальцем в монитор. — В-третьих, сколько нервов приходится тратить, чтоб организовать процесс, в то время как можно просто нажать кнопку…