— Вас понести? — спрашивает меня устало и зло.

— Иди в дом, — так же устало отвечаю ему. Сую карточку в паз на двери, жду, когда оплата пройдёт, и иду за ним. — Сразу в подсобку, — говорю ему. — Раздевайся и начинай. Рубашку сниму и подойду.

Ксавьер

Что начинать? Пороть самого себя? Нет уж, простите, господин, я вас подожду.

Стягиваю перепачканные футболку и джинсы — футболка ещё и порвана, проще выкинуть. Впрочем, может, ему понравится так меня водить…

Бастиан появляется на пороге и секунду разглядывает меня.

— Ты ещё не начал? — он нетерпелив. — Сколько можно раздеваться? Я уже на второй этаж сходил.

Стискиваю зубы, опускаюсь на колени и цежу с такой вежливостью, какую только могу изобразить:

— Простите, господин.

Бастиан стоит и не отрывает глаз от меня. Рука тянется к жезлу, который по-прежнему на поясе висит. Кнута уже нет.

Марк

Я не знаю, что сказать. Его лечить надо сейчас, а не говорить. Я так и думал, что он уже запустит программу, и пока будет лежать в камере — поговорим.

Но у нас всё опять как-то не так. И мне приходится произнести:

— Ясно. Давай сначала кое-что проясним.

Ксавьер даже не делает попытки взглянуть меня.

Ловлю его запястье и осторожно ощупываю. Вывих. Его даже лучше руками вправлять, потому, ничего не говоря, резко тяну на себя.

Ксавьер стискивает зубы и шипит от боли, но продолжает молчать.

Не отпуская руки, присаживаюсь на корточки перед ним.

— Что это было, Ксавьер?

— Простите, господин.

Не могу. Наклоняюсь и прижимаюсь к его лбу своим. Закрываю глаза.

— Ксавьер, перестань, — облизываю губы, — прости меня ты.

Замолкаем опять оба. Тишина висит так долго, что открываю глаза и смотрю на него. Ксавьер тоже озадаченно вглядывается в меня.

— Я не хочу, чтобы они так говорили о тебе, — поясняю наконец, — но я не могу… спорить с ними. Мне пока что нужно с ними дружить. Я стараюсь… — запинаюсь, не в силах сообразить, как закончить, и пробую объяснить иначе: — Я не слишком умею красиво толкать речи. Отвечаю им как могу.

Ксавьер безмолвен. Мне так хочется сейчас, чтобы он стиснул мою ладонь… Но, конечно же, нет смысла этого ждать. Ему бы сейчас справиться самому, что говорить о том, чтобы поддерживать меня.

— Я не могу смотреть, — неожиданно произносит он, — как Закари касается тебя.

Вздрагиваю и чуть отстраняюсь, чтобы заглянуть в глаза.

— Ксавьер?

Молчит. Как будто уже пожалел о своих словах.

Мнусь и задаю идиотский вопрос, который не относится ко мне, но всё же мучает:

— Это правда… То, что Зак сказал?

— Да, — отвечает резко, во взгляде злость, — да, он брал меня.

Убираю руку от его ладони, потому что пальцы сжимает судорогой. Не хочу, чтобы Зак… не хочу это представлять. Не хочу об этом знать.

— И ты хочешь вернуться к нему?

Страх, настоящий глубокий страх проносится у Ксавьера в глазах. Такой страх я не видел в его зрачках с того первого дня, когда он оказался у меня.

— Не надо. Я больше не нарушу ваш приказ.

— Я не… — роняю на ладони лицо и долго с силой тру глаза, — я просто спросил, — объясняю наконец, — я бы не хотел тебя отдавать. Если только ты не хочешь этого сам.

Губы Ксавьера вздрагивают.

— Я на свободу хочу, — шепчет он, и мне кажется, что это тоже первые искренние слова, которые он произнёс при мне.

— Я сделаю, что смогу.

Наверное, он по-прежнему не верит мне, но на всякий случай я всё же добавляю:

— По крайней мере, я точно не оставлю тебя здесь. Иди в модуль, Ксавьер. У тебя всё лицо в крови.

Он начинает выполнять приказ, и тут я вспоминаю главный вопрос, с которого начался разговор:

— Так что это было? Почему ты отлетел от него?

Уже ступив одной ногой в шар, Ксавьер поворачивается ко мне.

— Раб не может ударить свободного. Чип, — он дотрагивается до виска здоровой рукой, — посылает разряд сам. Это чтобы раб не мог бунтовать.

Непроизвольно опускаю голову. Жду, когда он устроится в модуле, закрываю крышку, запускаю его и приваливаюсь к стене спиной.

========== Глава 18 ==========

Марк

Рабство на Аурелии — это не то рабство, которое было у нас на Земле много веков назад. Оно не обусловлено низкой производительностью труда и потребностью в рабочей силе. На чём строится их экономика, вообще пока непонятно до конца, но точно не на рабах.