А затем, как по мановению волшебной палочки, — как если бы всё отмеренное им время для нежности истекло — всё резко переменилось. Опасные огоньки загорелись в глазах Трандуила, и Леголас в мгновение ока был опрокинут на спину. Мужчина навис над ним, словно дикая кошка, пригвоздив запястья сына к кровати.

— Я сдаюсь, — выдохнул Леголас, что вполне вероятно и было его сокровенным желанием в тот момент.

— Я сказал, что отправлю тебя в патруль, не раньше, чем насыщусь тобой, — прошептал Трандуил, глядя сыну в глаза, пока тот изгибался под ним и мурлыкал, надеясь заполучить очередной поцелуй. — Но этот день никогда не наступит, ion nin. Мне придётся отпускать тебя против моей воли и терпеливо ждать твоего возвращения, думая о том, как поприветствовать тебя после вынужденной разлуки. Береги себя, мой мальчик! — на мгновение взгляд отца стал почти надломленным. — Вернись ко мне невредимым. И возвращайся поскорей.

Трандуил нырнул в поцелуй — он вышел глубоким и страстным. Отец крепко сжимал Леголаса в объятиях, как будто не мог заставить себя отпустить его, и сын вдруг кое-что понял о том отчаянии, которое Трандуил хранил в тайне ото всех, где-то в отдалённом закоулке своего жестокого и неприступного сердца. Это желание обладать им, владеть им, контролировать каждый его шаг… Отец пережил столько потерь за эти долгие века…

— Я сделаю всё, что в моих силах, ada, — тихо пообещал сын, прижимаясь губами к губам Трандуила. — Ты даже не представляешь, как я скучаю по тебе. Каждую ночь, которую я проведу вдали от дома, я буду мечтать вернуться к тебе, в твою постель, — принц поцеловал отца в лоб, едва касаясь мраморной кожи горячими губами, и тихо прошептал:

— Я люблю тебя, ada.

Трандуилу несвойственно было быть таким — неподвижным и спокойным. Обычно, когда они оставались наедине, отец всегда точно знал, что нужно делать. Он вёл себя так уверенно, что у Леголаса просто не оставалось времени на размышления. Теперь же, когда у него было время не только подумать, но и выразить свою любовь, он радовался, как эльфёнок. Юноша с благоговением ласкал совершенную кожу любовника, продвигаясь от спины к ягодицам, — просто дразня, — и чувствовал, как губы отца расплываются в довольной ухмылке.

— Но как ты меня любишь, ion nin? — тихо спросил Трандуил, прижавшись к плечу Леголаса.

— Melethron nín, — вздохнул юный любовник. — Mellada nín. Aran nín. Разве ты не знаешь, что я люблю тебя во всех смыслах? Я люблю всего тебя, так же, как и ты меня. Я люблю каждую часть тебя в равной степени, и это никогда не изменится.

Трандуил вздохнул, а затем перевернулся на спину и лёг рядом с сыном. Лёгкая улыбка застыла на губах отца, как будто этих простых слов было достаточно чтобы сделать его счастливым. Леголас прикасался к безмятежному любовнику, наслаждаясь редкой возможностью беспрепятственно исследовать его безупречное тело, пока тот пребывал в этом странном — умиротворённом — состоянии.

— Я люблю прикасаться к тебе, — промурлыкал Леголас, играючи. — Ты должен чаще позволять мне делать это.

— Тогда трогай меня, — к удивлению сына, Трандуил лишь рассмеялся в ответ на его подколку и податливо раскинулся на кровати, позволяя рукам сына бродить везде, где им только вздумается. Лицо мужчины приняло сонное выражение — выражение, которое могло быть очень обманчивым. Леголас не раз имел возможность убедиться в этом на личном опыте. — Покажи мне, как бы ты любил меня.

И Леголас любил.

Отец был таким красивым в этот момент, что у Леголаса перехватило дыхание. Подключив губы и язык к любопытным пальцам, Леголас поражался тому, что Трандуил до сих пор не потерял терпение от этого тщательного, нежного исследования, и не перевернул его на спину, чтобы жёстко оттрахать. Вместо этого отец лежал неподвижно, задыхаясь от стонов, которые лишь усилились, когда безжалостное поклонение юноши приблизилось к его трепетавшему от страсти члену — Трандуил так напрягся, что Леголас, казалось, мог различить неистовый вой в каждом его вздохе. Юный любовник жестоко ухмыльнулся, обогнул член отца, намеренно оставив изнывающую плоть без внимания, и спустился вниз, дабы исследовать длинные, худые мышцы стройных ног. Юноша облизывал и посасывал каждый идеальный палец на ногах отца, поочередно вбирая их в рот.

— Леголас, ты издеваешься?! — не выдержал Трандуил, зарывшись длинными пальцами в простыни. — Если ты собираешься тратить моё драгоценное время, вылизывая мне ноги, то можешь забыть о том, чтобы трахнуть меня!

Леголас ошалел от такого заявления и тут же выпустил ногу отца изо рта. Не будучи уверенным в том, что правильно расслышал Трандуила, юноша робко переспросил:

— Ты не шутишь, ada?

— До того, как ты покинешь меня, я бы очень хотел узнать всего тебя, — смущённо ответил отец, как будто признавался в каком-то тайном желании. — Хотя… Солнце взойдёт уже через несколько часов. Если ты не уверен…

— Я готов, аda! — пылко выпалил юноша и в одно мгновение оказался в кровати — даже раньше — сама мысль об том, что его сокровенная мечта воплотиться в жизнь, пробуждала в нём неутолимый голод. Трандуил рассмеялся и оттолкнул Леголаса от себя прежде, чем тот смог на него наброситься.

— Это дало бы мне пищу для размышлений, пока ты будешь далеко от меня, ion nin, — томно промурлыкал отец, провёл пальцем по губам Леголаса и тяжело вздохнул. — Но ты должен будешь беспрекословно следовать моим приказам!

— Не волнуйся, ada, я обещаю, — поклялся Леголас, целуя пальцы отца, ласкавшие его губы. Сын подчинился бы любому приказу отца и никогда намеренно не причинил боль объекту своего поклонения. И всё же, мысль о том, что он может познать то же удовольствие, которое находит в нём Трандуил… Здесь и сейчас… У Леголаса даже пульс участился от возбуждения.

— Сперва ты меня подготовишь, — властно приказал Трандуил. — Ты будешь делать всё так, как я тебе показывал, предварительно удостоверившись в том, что я готов принять тебя. Начни, используя язык и губы. Я хочу почувствовать твой поцелуй там. И только потом подключай руки.

Отец лежал, молча, наблюдая за юным любовником из-под полуопущенных ресниц. В глубине изумрудных глаз читался вызов и что-то ещё — какие-то мерцающие огоньки. И хотя Леголас действовал уравновешенно и осторожно, Трандуил пристально следил за каждым его движением, по какой-то одной ему известной причине, скрывая свои истинные чувства под маской ленивой чувственности.

— Повернись, ada, — прошептал Леголас, заметив, что отец возбуждён, и помог ему перевернуться на живот, наслаждаясь открывшимся его взору видом — широкой спиной и плечами, безупречными изгибами ягодиц, бледным совершенством тонкой кожи между бёдрами.

Юный любовник продлевал прелюдию так долго, как только мог. Он раздвинул идеальные бёдра отца, покрыл поцелуями их внутреннюю нежную сторону, осмеливаясь ущипнуть, — Трандуил частенько проделывал с ним то же самое, точно зная, как это заставляло тело Леголаса трепетать от желания. Затем он проложил поцелуями путь к складке между ягодицами и бёдрами отца, осторожно продвигаясь в неё пальцами. Трандуил был настолько мягким и уязвимым там, таким невероятно беззащитным и беспомощным, каким Леголас никогда и представить его себе не мог, даже в самых жарких и смелых фантазиях. Он прикасался к коже любовника мелкими щипками и лёгкими прикосновениями языка, терпеливо дожидаясь, когда Трандуил расслабится, и пытался предвидеть возрастающее нетерпение в нём.

Как только сын понял, что нетерпеливый любовник готов разразиться гневной тирадой, он тут же резко вогнал язык в розовый бутон тугих мышц. В тот же миг ошеломлённый крик сорвался с губ отца, а его тело изогнулось дугой. Серебряные волосы беспорядочно скользили по простыням, а влажный язык облизывал губы, в попытке сохранить контроль. И юноша использовал единственное оружие, коим он владел, в попытке сокрушить эту стену. Закрыв глаза, он настойчиво вводил язык в тело отца, глубже, снова и снова, заставляя того открываться и принимать его. Это было намного сложнее, чем юноша себе представлял — мышца была очень сильной и изо всех сил сопротивлялась ему.