— Ты уже достаточно разогрет. Теперь можно перейти к настоящей порке, —промурлыкал он. — Можешь рыдать и кричать, я тебе разрешаю. Благодари меня за это, сын.

Леголас закрыл глаза от унижения и зашипел:

— Спасибо, аda.

Порка продолжилась. Теперь, когда рука отца добралась до своей цели, она опускалась строго по центру его ягодиц, заставляя член и мозг Леголаса изнывать от агонии. Юный принц стойко хранил молчание, лишь слёзы, ручьями стекавшие по щекам, выдавали его страдания. Наконец, юноша не выдержал и тихо взмолился:

— Ada!

Трандуил занёс над ним руку и замер.

— Что ты сказал?

— Благодарю вас, — признал свой промах Леголас, начиная понимать правила этой игры. Тренированная рука воина снова опустилась на его зад, заставляя сына шипеть и извиваться на отцовском колене.

— Хорошо, — похвалил его Трандуил, сын задёргался от удивления, почувствовав тепло ладони отца на своём члене. Но, увы, ласка продлилась недолго — Трандуил снова убрал руку и продолжил экзекуцию — теперь удары приходились строго по центру ягодиц.

«Когда это закончится, на мне живого места не останется», — промелькнула мысль в голове Леголас. Он прикусил губу и затрясся всем телом, полагая, что неплохо справляется. Правда, Трандуил довольно быстро развеял эту иллюзию.

— Сожми изголовье кровати, — приказал он, изучая красные отметки, оставленные его рукой по всему заду Леголаса.

— Ada?

— Живо! — Трандуил со зловещей улыбкой наблюдал за тем, как юноша нерешительно сжимает пальцами резное изголовье его кровати, и, наклонившись к уху сына, угрожающе прошипел:

— Крепче.

От следующего удара Леголас взвыл и чуть было не свалился с отцовского колена — настолько сильным и жестоким он был. Трандуил же невозмутимо уложил его на место, пока сын пытался отдышаться, и жестоко промурлыкал ему на ухо:

— Скажи это.

— С-спасибо, — выдохнул Леголас, зажмурившись от очередного удара. Боль настигла его в тот же миг, разлившись по всему телу. Юноша не закричал, но плечи его сотрясались от беззвучных рыданий. Трандуил дотронулся до эрегированного члена сына и пару раз провёл по нему рукой, нежно сжимая твёрдую плоть. Он ждал.

— Благодарю… — следующий удар настиг Леголаса даже раньше, чем он смог закончить фразу, сорвав дикий вопль с его губ.

 — Почти закончили, малыш. Ты так красиво рыдаешь, а твои крики слаще любой музыки, — в благоговении прошептал отец и нежно погладил многострадальный зад юноши, массируя и сжимая его руками, — Леголас прикусил губу, едва сдержая болезненный стон. — Такая красота — белая роза, усыпанная багровыми поцелуями, сияющая росой.

Следующий удар пришёлся по бёдрам юноши, и на вкус он был как языки пламени. Леголас завопил сквозь плотно сжатые зубы от острой боли — или от наслаждения — он уже не мог отличить одно от другого, и затрясся, вцепившись побелевшими костяшками пальцев в изголовье кровати. Но Трандуила это не остановило — обжигающие удары сыпались на юного принца без остановки, пока тот уже был не в состоянии контролировать вырывавшиеся из его горла крики, мольбы и стоны:

— Ada! Ada, спасибо! Ada, прошу тебя! Ada!

Когда же бесконечные удары, наконец, прекратились, Трандуил приподнял сына и поставил на колени поперёк кровати так, чтобы тот не мог тереться о покрывало. Леголас сгорал от желания, беспрестанно моля и благодаря отца, чувствуя, как сладкая боль, разливается по низу его истерзанного тела, жалящая и обжигающая, откликавшаяся на любое, даже самое незначительное дуновение прохладного ветерка.

— Красивый, — хрипло прошептал Трандуил. Он склонился над Леголасом и принялся с благоговением покрывать поцелуями израненную кожу. — Мой сын, ты преподнёс мне великолепный дар!

Теперь отец прокладывал себе путь губами и языком к складке между ягодицами Леголаса. Пальцы Трандуила впились в них, раскрывая, и на какое-то мгновение отец замер, прежде чем проникнуть языком внутрь, лаская и дразня сына. Леголас кричал, задыхаясь, в то время как отец целовал его — там! — и это было просто божественно! У юноши даже слёзы навернулись на глаза от счастья. Язык Трандуила становился всё жёстче по мере того, как он проникал внутрь юного тела, растягивая тугое кольцо мышц вокруг сфинктера — то резко погружаясь, то выходя из него. А затем это божественное наслаждение резко прекратилось.

— Ты что, принимал ванну, перед тем как прийти сюда? — удивлённо спросил Трандуил. Его глубокий голос отдавался вибрацией внутри Леголаса, заставляя сына в нетерпении сжимать пальцами шёлковые простыни. — И ты вводил в себя палец! — изумлённо отметил отец.

Лицо Леголаса пылало, как и его израненный зад. Он действительно вымыл себя и внутри и снаружи, в точности как описывал отец, зная, что тот будет прикасаться к нему там. Но от осознания того, что Трандуил заметил это, юноша так смутился, что чуть было не разрыдался от стыда.

— Да, аda, — стесняясь признал Леголас, гадая, какое наказание ждёт его за этот проступок.

— Такое поведение заслуживает награды, — замурлыкал Трандуил и поцеловал сына, — там! — срывая очередной стон с искусанных в кровь губ. — Что-то вроде этого.

Язык отца снова ласкал анус юноши, правда, на этот раз он нежно и медленно вращался вокруг сфинктера, и лишь когда Леголас уже был на пределе, снова проник в податливое тело — вот только это не было похоже на ощущение от проникновения члена, скорее просто приятное давление. Юный принц застонал, — на этот раз гораздо громче -искусный язык узучал его тело, проникая всё глубже и глубже и поглаживая внутренние стенки ануса. А затем, словно дразня сына, Трандуил снова медленно вышел из его ануса, продолжая поигрывать языком на кольце тугих мышц у входа. Леголас взвыл и задёргался от ощущения внезапной пустоты. Язык отца вновь погрузился внутрь юного тела, только на этот раз Трандуил смеялся в полный голос, пока Леголас сотрясался от накрывших его, словно лавиной, спазмов — бессознательная мольба о большем. Горячее дыхание мужчины лишь усиливало остроту ощущений, заставляя Леголаса выкинуть из головы столь несущественные мелочи, как боль или стыд. Прямо там юный любовник мысленно поклялся себе в том, что будет повторять этот новый ритуал гигиены каждое утро и вечер, если это нравится его отцу настолько, что тот готов дарить ему такое блаженство.

— Я почти забылся, — Трандуил нежно поцеловал сына в последний раз, заставляя того взвыть от разочарования. Отец встал с кровати и, порывшись в комоде, вернулся с каким-то флакончиком бальзама, пахнувшего целебными травами.

— Ты — само совершенство, я мог бы затеряться в тебе, — прошептал Трандуил, смазывая целебным бальзамом синяки сына. Каждое движение его руки усмиряло жалящую боль. — Я научу тебя, как готовить своё тело для меня правильно. Но ты должен помнить, что твоё удовольствие принадлежит мне. Лишь я один могу дарить тебе оргазм или лишать его. Не смей даже думать о том, чтобы ублажать себя сам! Я узнаю об этом, можешь даже не сомневаться. И поверь, эта порка — ничто, по сравнению с тем, что я тебе устрою, если это повторится вновь. Я не оставлю следов на твоей бархатной коже, ты слишком совершенен, — отец продолжал втирать бальзам в его израненную кожу, словно смягчая жестокость своих угроз, — но я могу сделать тебе очень и очень больно, не оставляя следов на твоей идеальной коже. Ты здесь потому, что сам захотел принадлежать мне. Надеюсь, ты не вынудишь меня снова применять к тебе это наказание?! — Леголас кожей чувствовал, что опасный мужчина улыбается. — Конечно, до тех пор, пока ты сам не станешь умолять меня наказать тебя таким образом.

У юноши душа ушла в пятки. Он не смог ничего выдавить из себя в ответ на угрозу отца, и лишь робко кивнул.

— Хватит с тебя наказаний на сегодня, ion nín. В другой раз, — расхохотался Трандуил. — Позволь мне показать тебе, каким сладким может быть ожидание удовольствия.

Заставив Леголаса биться в агонии, жестокий любовник снова сорвал с губ юноши разочарованный стон.