— Спасибо, мой лорд, — хором ответили близнецы и, переглянувшись, самодовольно улыбнулись друг другу.

— Сегодня, когда я работал в библиотеке, я кое-что прочёл, — смущённо заявил Элрохир, Эрестор удивлённо вздёрнул бровь.

Элладан прыснул: — Не знал, что ты умеешь, Ро…

— Иди ты… к Морготу, Дэн! — вспылил младший брат и неуверенно продолжил. — Там говорилось о Гондолине… и о Глорфинделе.

Вздохнув, Элрохир посмотрел в ту сторону, где сидел легендарный воин, распивая вино со стражниками и хохоча по обыкновению так, что стены сотрясались. Медленно повернувшись, он снова посмотрел в глаза цвета стали.

— Я не забыл, что он совершил… Но я просто так давно читал об этом, что… я… Я перешёл все границы, когда оскорбил его сегодня.

Эрестор едва заметно склонил голову набок и, внимательно посмотрев на юношу, заметил: — Полагаю, сейчас подходящий момент, сын Элронда.

Элрохир кивнул и, молча встав из-за стола, направился в ту сторону, где сидел сенешаль. Эрестор не слышал, что именно сказал его старому другу юноша, но Глорфиндел резко вскочил на ноги и горячо обнял младшего близнеца, приподняв его на полметра над землёй и едва не раздавив в своих железных объятиях. Когда юноша вернулся за стол, слуги уже накрыли для них обед. Элрохир был непривычно тих и очень смущён.

— Ты хорошо поступил, мой Элрохир. Сейчас я тобой горжусь, — похвалил ошарашенного мальчишку Советник и кивнул на еду. — Ешь. Силы тебе понадобятся.

Два голодных мальчишки накинулись на еду, как будто они несколько дней преследовали орков на своих двоих. Обглодав сочного поросёнка до костей в считанные минуты, как саранча, они запили всё съеденное графином вина, непринуждённо болтая и смеясь в процессе. Эрестор наблюдал за этим зрелищем, вздёрнув бровь и лениво потягивая превосходное дорвинийское вино. «С такими темпами они скоро в дверь не войдут!».

Посчитав, что близнецы чересчур довольные, Эрестор нежно проворчал: — Вы своего отца по миру пустите, обжоры. Думаю, вам двоим не мешает прогуляться. Ступайте-ка в свои покои и переоденьтесь. Погуляйте с часик, пока не оправитесь после столь сытного обеда. А потом вас ждут два часа бега трусцой по саду, на который выходят окна моих покоев.

Близнецы, улыбаясь во все тридцать два, удалились. Этот приказ своего Мастера они восприняли с облегчением, — сказались многочасовые изнурительные тренировки Глорфиндела, после которых они с трудом доползали до кровати и спали сутки напролёт без задних ног.

Проводив близнецов томным взглядом, Эрестор подошёл к Глорфинделу и с улыбкой промурлыкал: — Может, зайдёшь ко мне сегодня вечером? Я тут запланировал одно абсолютно невинное развлечение. Не волнуйся, всё в рамках приличий.

— Конечно, — подмигнул ему Глорфиндел. — К тому же, юный Элрохир так мило извинился передо мной сегодня.

— Я же говорил, что он будет паинькой…

— Думаю, в их увлечении твоей персоной есть свои положительные стороны. По крайней мере, Ривенделл вздохнёт спокойно, а у Элронда станет на две проблемы меньше. На какое-то время, — ухмыльнулся Глорфиндел и направился вместе со старым другом в его покои. Удобно устроившись на террасе, мужчины открыли бутылочку мирувора и непринуждённо болтали, наблюдая за тем, как близнецы нарезают круги по дорожкам в парке.

— Ты их отлично натаскал, — заметил Эрестор.

— Угу, хорошо бегут, — отозвался Глорфиндел, наблюдая за юношами, игравшими на перегонки с ветром. Разгорячённые, полуобнажённые, идентичные тела, будто высеченные из мрамора, были изысканным десертом к благородному напитку. — Они как два диких жеребца из породы Мэарас. Красивые мальчишки, страстные, смелые… Но чересчур взбалмошные и ветреные…

— Ты же знаешь, я люблю сложности… — согласился с другом Эрестор. С трудом оторвавшись от созерцания полуобнажённых творений Илуватара, Советник внимательно посмотрел на друга.

— Тебя всё ещё мучают провалы в памяти? — осторожно ступил на скользкую дорожку Эрестор.

Глорфиндел расхохотался, не отрывая взгляда от бегущих наперегонки и попеременно подначивающих друг друга близнецов.

— Я должен был догадаться, что в твоём соблазнительном приглашении есть скрытый мотив. Ты ничего и никогда не делаешь просто так, не так ли, мой друг? Иногда мне кажется, что у тебя не мозг, а лабиринт!

Эрестор улыбнулся.

— Ты так и не ответил на мой вопрос, — мягко заметил Советник, изучая потёки, оставленные напитком на бокале. К его удивлению, Глорфиндел тяжело вздохнул.

— Эрестор, нет у меня никаких проблем с памятью! Потому что и памяти-то, собственно говоря, у меня нет, — тихо проворчал сенешаль и уставился на бокал, как будто он был главным виновником его проблем. — Ох, Эрестор, не делай такое лицо… Это не всё время так… Просто в какие-то дни я помню всё и могу описать Гондолин до мельчайших подробностей, рассказать о том времени, что я провёл в Валиноре, и как я пересёк море по пути в Средиземье. А в какие-то дни… Эрестор, мои воспоминания истончаются, как масло, размазанное по слишком большому ломтю хлеба. Они похожи на обрывки старых писем… А иногда бывают дни… когда вместо воспоминаний, у меня чёрная дыра в голове… Эрестор, иногда я вообще ничего не помню. Совсем ничего…

Эрестор дотронулся до руки друга, кожей ощущая, как ему неловко признаваться в этом.

— Я ничего не помню, Эрестор. Ни то, как я появился на свет, ни как я умер, ни что я совершил. Иногда, просыпаясь на рассвете, я удивляюсь тому, что до сих пор помню, как меня зовут. Я уже даже не знаю, кто я такой…

— Ты герой Гондолина, — тихо сказал Эрестор.

— Ох, вот об этом мне не дают забыть! Даже при всём моём желании… — захохотал Глорфиндел и одним залпом опрокинул бокал. — По-моему, об этом знают все вокруг, но только не я!

На мгновение воин уставился на свой опустевший бокал, как будто пытаясь что-то разглядеть в его помутневших стенках.

— Огонь… Эрестор, это видение меня не покидает никогда… Может быть, это и к лучшему, что я не помню свою прошлую жизнь? Даже не знаю, друг, проклятье ли это или великое благо?.. Может и тебе стоило бы забыть твою старую любовь, мой старый друг, как я забыл свою старую жизнь? И жить стало бы проще?..

— Я не хочу забывать, Глорфиндел. Какими бы болезненными эти воспоминания не были, я хочу помнить, — задумчиво ответил Советник. — К тому же, любовь важнее, чем жизнь и смерть.

— Почему? — удивлённо вздёрнул бровь легендарный воин.

— Ну, во-первых, это единственное, что может соперничать с жизнью и смертью в смысле окончательности. Если тот, кого ты любишь, умрёт, ты ведь не перестанешь его любить. Это же очевидно. А, во-вторых, обратного, видимо, и быть не может. Я не знаю, как умирает любовь… Если любовь заканчивается, то, видимо, это была не она…

Резко поднявшись, Глорфиндел поставил пустой бокал на стол и облокотился на перила террасы.

— Думаю, мелкие гадёныши уже окончательно вымотались, мой друг. Мне лучше уйти, пока они не вернулись, — улыбнулся сенешаль и, пожав другу руку, подмигнул ему на прощание. — Спасибо за развлечение… и за заботу. Не беспокойся за меня, я ведь выжил, мой старый друг…

«Возможно, но выжить и жить — это не одно и то же, Глорфиндел. Наслаждаться каждым прожитым днём, радоваться жизни, страдать и преодолевать трудности — вот, что значит жить. И, думаю, я знаю способ, как скрасить твоё серое существование, друг. Даже если ты никогда не рискнёшь прийти ко мне… поиграть», — лукаво ухмыльнулся Эрестор.

***

Улыбаясь, как сытая пантера после удачной охоты, Эрестор допил мирувор, наблюдая за тем, как близнецы, хохоча во всё горло и подначивая друг друга, карабкаются вверх по извилистым дорожкам ко дворцу. Эрестор сидел в тени дерева на своей террасе. Близнецы не видели его и потому вели себя совершенно обычно и расслаблено. Советнику нравилось то, что он видел — несмотря на мелкие обиды и зависть, ничто не могло разрушить трепетную любовь близнецов друг к другу.

На вечернем небе уже появилась звезда Эарэндиля, когда братья, наконец, появились на пороге его покоев. Не имея ни малейшего понятия, что Эрестор удобно расположился на террасе, они принялись непринуждённо и довольно громко болтать.