========== Глава 1. В логове пантеры ==========
Эрестор прервал работу и, скрестив руки за головой, откинулся назад. Он снова засиделся допоздна, мир за окном библиотеки давно погрузился во мрак. Мужчина скользнул взглядом по странице — мало кто из живущих ныне в Средиземье рискнул бы взяться за перевод работы, над которой он трудился сейчас. Книга была написана на древнем Квенья, языке, который ныне мог справедливо называться «мёртвым», ведь даже более современная форма этого языка уже давно никем не использовалась.
Это была очень интересная работа, написанная на телячьей коже, — в основном отчётная документация и протоколы заседаний, — самая ранняя из записей относилась ко временам Великого Похода. Эрестор снова посмотрел на окно, затем резко встал и с нескрываемым раздражением задёрнул шторы. Он ненавидел смотреть на своё отражение в зеркалах.
Советник сверился с водяными часами — у него всё ещё оставалась немного времени до полуночи. Эрестор довольно часто засиживался в своём кабинете далеко за полночь: вовсе не потому, что в этом была такая уж острая необходимость, просто он любил работать по ночам. Ночью эти ныне мёртвые голоса, запертые на пожелтевших страницах древних книг, звучали столь же громко, как тогда, когда они были живы. Они взывали к нему в надежде быть услышанными. Советник снова склонился над переводом и продолжил работу.
Книга рассказывала об Эльвэ Синдаколло, который был более известен под именем Элу Тингол, и ранних годах его правления. Её ценность заключалась в том, что она была написана эльфом из Нолдор и потому давала редкую возможность взглянуть на события ушедшей эпохи с другой точки зрения, отличной от общепризнанной.
Архивариус с осторожностью переворачивал потрескавшиеся страницы из телячьей кожи изящным деревянным пинцетом, чтобы не повредить их, и раздумывал о том, что неплохо бы было сделать копию этой книги на языке оригинала. Перевод — даже столь точный перевод, над которым сейчас работал он — неминуемо искажал смысл некоторых языковых оборотов, которые использовал автор.
Он окинул взглядом библиотеку и тяжело вздохнул. Столько всего ещё нужно было сделать: эльфы спасали манускрипты и книги от забвения, делая их копии, но, увы, материалы, которые они использовали, были не долговечны. Впрочем, как и сами оригиналы — древние манускрипты и пергаменты крошились, стоило взять их в руки, и выцветали от старости так, что письмена уже невозможно было разобрать. Те же работы, что были написаны на телячьей коже, и вовсе подвергались нападению жуков, которые пожирали саму кожу, на которой были сделаны записи.
На мгновение Эрестор вспоминал о грандиозных и навсегда утраченных библиотеках объятого пламенем Гондолина и тяжело вздохнул. Он всё ещё помнил, как когда-то бродил по великолепным залам среди тысячи книг, которые ныне были утеряны навсегда. Теперь им осталось лишь собирать утраченные знания по крупицам, каким-то обрывочным фрагментам, которые удалось спасти из объятого пламенем города…
Смерть эльфов и утрата знаний предков были для Эрестора равнозначны; он не проводил грани между первым и вторым. Когда эльф умирал, его душа отправлялась в Мандос и могла возродиться в ином теле, а вот его мысли и воспоминания сохранялись лишь на бумаге.
Когда Советник, наконец, решил, что на сегодня сделал вполне достаточно, он осторожно погасил свечи — одну за другой — серебряным колпачком. Довольный собой и проделанной им работой, он закрыл дверь кабинета на замок и направился в свои покои; его одинокие шаги эхом отдавались в пустых безжизненных коридорах дворца в сумраке ночи.
***
В его покоях горели свечи. Эрестор вздохнул, скрестил руки на груди и, прислонившись спиной к спинке кровати, посмотрел на обнажённого Элладана, который всё это время простоял возле неё на коленях и теперь с ужасом следил за каждым его движением.
— Когда я уходил, я приказал тебе оставаться в этой позе. Ты выполнил мой приказ? — тихий и глубокий, но вместе с тем властный голос разрезал тишину комнаты.
— Да, мой лорд! — пролепетал Элладан.
Эрестор улыбнулся про себя, если бы Элладан был чуть внимательнее он несомненно заметил бы озорные огоньки, плясавшие в глазах мужчины. Он оставил Элладана на несколько часов, чтобы закончить работу, а это, в свою очередь, означало, что мальчишка осмелился солгать ему. Снова. На протяжении многих недель Советник позволял юноше являться в его покои и приучал его к привычному распорядку своего дня. И каждый вечер Элладан лгал ему с завидным постоянством.
Обычно Эрестор отсылал его прочь без объяснения причин, неудовлетворённым. Но до мальчишки не доходил посыл ни с первого, ни со второго… ни с тридцатого раза. «Это уже скоро станет традицией…». Сегодня Эрестор решил, что постоянство, с которым юный эльф лгал ему, должно уже быть оценено по «достоинству», иначе ни один из них так и не получит желаемого. В конце концов, он уже начал привыкать к тому, что по вечерам его ждал обнажённый мальчишка в его покоях. Более того, мужчина желал это юное хорошо сложённое тело и не намеревался отказывать себе в удовольствии принять столь соблазнительный подарок.
Элладан многие месяцы неотступно следовал за ним по пятам, как верный пёс, и спустя какое-то время Эрестор, наконец, сжалился и начал поручать юноше какие-то мелкие дела — коротенькие записки с незначительными приказами, которые мальчишка должен был беспрекословно исполнять. Постепенно тон и характер этих записок едва заметно изменился, вполне достаточно для того, чтобы подтолкнуть юношу добровольно явиться в его покои и на коленях умолять его о благосклонности. Правда, Советник так и не соизволил снизойти до этого.
«Сколько ещё мне ждать, пока до этого юнца дойдёт! Этот ритуал длится уже несколько недель — мальчишка постоянно врёт мне, хотя с другими приказами и поручениями справляется вполне сносно. То, что меня не было в комнате, вовсе не значит, что он может ослушаться меня, а тем более лгать, глядя мне в глаза, да ещё так бездарно!».
— Элладан, ты уже скоро дыру коленками протрёшь в полу моей комнаты. Каждый вечер на протяжении нескольких месяцев ты стоишь у моей кровати по несколько часов. Тебе никогда не приходило в голову, почему я отсылаю тебя каждую ночь, не притронувшись к тебе даже пальцем? — наконец не выдержал Эрестор.
— Из-за моего отца, — предположил Элладан и осмелился взглянуть вверх, чтобы посмотреть, как Эрестор отреагирует на его слова. — Мой отец — Владыка Элронд, и вы сомневаетесь, потому что не хотите навлечь на себя его гнев?
Советник лишь многозначительно вздёрнул бровь и закатил глаза — большей чуши он давненько не слышал. Элронд никогда не позволял себе вмешиваться в личную жизнь своих совершеннолетних детей, и кому, как не Элладану было знать об этом. Тишина стала почти гнетущей, и, учитывая юный возраст наследного Принца, тактика, выбранная Эрестором, сработала именно так, как он и предполагал — мальчишка занервничал.
— Я вас не привлекаю, — попробовал угадать правильный ответ Элладан, правда, в этот раз он не осмелился поднять на мужчину глаза. — Вам не нравится моё тело и вы не желаете обладать мной?
«Теперь этот дерзкий мальчишка осмеливается кидать мне в лицо обвинение в том, что я импотент?! Дожили…». Эрестор ничего не ответил, он лишь сменил позу и скользнул рукой по своему бедру, слегка приподнимая тунику вверх, чтобы продемонстрировать юноше его заблуждение.
— Вы недовольны мной, — пролепетал Элладан. У Эрестора рука зачесалась, он еле сдержался, чтобы не отвесить мальчишке хорошенький шлепок по соблазнительно белой ягодице.
— А у меня есть для этого причины, Элладан? — едко поинтересовался мужчина.
— Н-нет… — осмелился солгать Элладан. Снова!!!
В комнате воцарилась тишина. Гнетущая. Напряжённая.
— То есть… да. Да, мой лорд, — выдохнул Элладан и зажмурился.
— Почему?! — одинокое слово повисло в воздухе, оно порхало и кружилось между мужчиной и юношей, словно лист, подхваченный порывом ветра, пока Элладан собирался с мыслями. Терпение Эрестора было на пределе, рука зачесалась ещё больше, нестерпимо.
