«Кровавая линия меток страсти, спускающаяся вниз от уха Элрохира к его лодыжке, была бы ему очень к лицу. Возможно, он даже когда-нибудь согласиться на более долговременную метку. Но для этого ещё слишком рано…» — Эрестор нежно поцеловал багровый засос, оставленный им на шее юноши несколькими мгновениями ранее, едва удерживаясь от соблазна сделать его ещё более заметным.
— Ты уже думал о том, чего ты хочешь от этих отношений? — спросил Эрестор, оставляя ещё один поцелуй на кровавой метке. — На твоём месте я бы хорошенько над этим поразмыслил. Чем дольше будет длиться эта связь, тем глубже ты будешь погружаться в омут подчинения и мазохизма. Чем глубже будет твоё подчинение, тем сильнее будет боль, которую я буду тебе причинять, и тем сложнее тебе будет разорвать эту связь, если ты захочешь всё это прекратить. Я подчиню тебя моей воле. Ты сделаешь всё, что бы я ни приказал. Ты будешь моим… Я буду играть на твоём теле, как на арфе, а твои крики будут музыкой. Твой отец и брат могут не понять…
К удивлению Эрестора, в этот раз его попытка внести смятение в юную душу не вызвала желаемого эффекта, Элрохир лишь откинулся на подушки и заливисто рассмеялся, а затем серьёзно посмотрел мужчине в глаза и заявил: — Признаться, я и сам не понимаю до конца. Я уже играл в такие игры раньше. Но то, о чём говорите вы… То, как вы об этом говорите… О пытках, которых вы заставите меня желать… Я верю вам.
И снова Элрохир доказал, как сильно он отличался от своего близнеца — он говорил открыто, без тени страха. Слова мужчины срывали стоны с губ юноши и заставляли его тело дрожать, но это был не страх, а предвкушение удовольствия и боли.
— Я думаю, вы жестокий, но не злой, — подытожил Элрохир. — Я уверен в том, что вы никогда не позволите мне затеряться в том мире, куда уносит меня боль. Вы никогда не потеряете меня. Я знаю это.
Эрестор улыбнулся: — Конечно, малыш. Боль и вред — вовсе не тождественные понятия. Не сомневайся, сын Элронда, я порабощу твою волю, но никогда не потеряю тебя и не причиню тебе вреда.
Элрохир молча кивнул и, зевнув от души, смущённо посмотрел на мужчину, спрашивая у него разрешение остаться на ночь. Эрестор нежно улыбнулся и, заключив сонного мальчишку в объятия, укрыл их обоих одеялом. В конце концов, спать, сжимая в объятиях то одного, то другого близнеца, уже вошло у него в привычку. Младший близнец свернулся калачиком на груди своего любовника; тёплое, ровное дыхание юноши опаляло кожу мужчины горячим пламенем, растапливая корку льда, тонким слоем покрывавшую «бесчувственное» сердце жестокого Нолдо.
Эрестор тяжело вздохнул. Мужчина уже не мог противиться этому, да и лгать самому себе больше не имело никакого смысла. Каким-то чудом две бестолочи смогли найти лазейку в высокой стене, которую он столько веков выстраивал вокруг своего сердца, и навеки поселились в нём. «Моё бесценное сокровище», — печально улыбнулся Эрестор и нежно поцеловал безмятежно спящего в его руках юношу в лоб.
На рассвете он выдворил Элрохира из своей спальни, как только тот проснулся, гадая, кого из близнецов вернёт ему закат.
========== Глава 8. Две души, заключённые в одном теле ==========
Эта приятная мысль не покидала Эрестора на протяжении всего дня, и хотя он изо всех сил старался ничем не выдать своих чувств, трепетная нежность охватывала его сердце при воспоминании о близнецах. Советник нахмурился, раздражённо покачал головой, пытаясь отогнать так некстати проснувшиеся от длительной спячки чувства, и с головой погрузился в ежедневную рутину, уже во второй раз дотошно проверяя точность выполненного им перевода. Но мысли о том, кого из близнецов он увидит в своей постели сегодня, не давали ему покоя и… сосредоточиться.
Эрестор тяжело вздохнул, отложил перевод в сторону, навёл порядок на письменном столе и направился в трапезную, где тут же оказался в центре внимания своего старого друга — обмениваться насмешками вошло у них с Глорфинделом в привычку ещё со времён их первой встречи в Митлонде несколько тысячелетий назад — первой после падения легендарного воина в бездну и таинственного воскрешения.
— Ты выглядишь на редкость свежим и бодрым для эльфа, который больше не спит! — ухмыльнулся Глорфиндел.
— Ты заблуждаешься, мой друг, это не у меня нет времени на сон, а скорее у сыновей Элронда, — лениво заметил Эрестор. — Боюсь, как бы близнецы не надорвались, пытаясь удовлетворить меня.
— Близнецы? — изумлённо уставился на друга Глорфиндел.
— Да, я сплю с ними обоими, хотя эти две бестолочи думают, что я об этом не имею ни малейшего понятия, — спокойно ответил Советник и, заговорчески улыбнувшись другу, добавил. — И я хотел бы, чтобы так оно оставалось и впредь.
Глорфиндел расплылся в улыбке и преувеличенно церемонно поклонился главному Советнику Владыки Имладриса.
— Преклоняюсь перед вами, Мастер, — усмехнулся Глорфиндел, сверкнув глазами, и едва сдержался, чтобы не расхохотаться.
Эрестор невозмутимо улыбнулся и едко парировал, не сводя холодных глаз цвета стали с великого воина Гондолина: — Моя дверь всегда открыта для тебя, Глорфиндел.
Глорфиндел не выдержал и расхохотался, правда, от зоркого взгляда Советника не ускользнуло, как резко поменялся в лице легендарный воин дома Золотого Цветка, когда он снова уселся за стол — уж слишком серьёзен стал его обычно жизнерадостный друг.
Эрестор ничуть не обиделся, скорее поведение воина, сразившего Балрога, его изрядно забавляло. «Возможно, когда-нибудь ты осмелишься прийти ко мне, старый друг. И я не откажу тебе, даже если потом ты будешь изводить меня своими насмешками целую вечность. Когда-нибудь… Но не сейчас. Сейчас всё моё свободное время зарезервировано для близнецов».
— Эрестор, поверь мне, я знаю, что из себя представляют эти двое «орчат». Не связывайся с близнецами. Элрохир — заводила и неиссякаемый генератор безумных идей, а Элладан — тихоня и сам себе на уме. По раздельности их ещё можно терпеть, но вместе… Вместе — это гремучая смесь, Эрестор. На этих двух мелких гадёнышей даже Элронд управу найти не может! — удручённо выпалил Глорфиндел. — Они обведут тебя вокруг пальца, и глазом моргнуть не успеешь.
Великий воин древности не раз становился объектом повышенного внимания близнецов и на собственной шкуре испытал многочисленные шуточки и выходки «мелких гадёнышей», так как имел несчастье быть их мастером по оружию. Правда, стоит заметить, что в долгу Глорфиндел никогда не оставался, и близнецы частенько огребали от него за свои проделки по полной программе.
— Ну, эти два мелких гадёныша могут попытаться провернуть одну из своих проделок со мной, — мрачно ухмыльнулся Эрестор. — Вот только, боюсь, последствия этого решения им очень не понравятся. Ты же знаешь, старый друг, меня не пугают сложности и я не имею привычки прогибаться под кого бы то ни было.
— Да уж… Ты несгибаем, как корень векового дуба, — подмигнул Советнику Глорфиндел. — Но ты ведь не откажешься поделиться со старым другом парой-тройкой жарких и захватывающих историй с участием этой парочки? Строго по секрету, конечно.
Эрестор загадочно улыбнулся сенешалю и, сделав глоток, с недовольством отметил, что бокал опустел. Жестом приказав виночерпию наполнить их бокалы, Эрестор непринуждённо заметил: — Один из близнецов ждёт меня в моих покоях прямо сейчас… Он стоит на коленях на кровати, обнажённый и возбуждённый… Кажется, я приказал ему мастурбировать и строго-настрого запретил кончать… Полагаю, сейчас он уже должен быть на грани отчаяния…
— Никак не могу взять в толк — то ли ты невероятно жесток… то ли безумно терпелив… то ли просто развратен? — вздёрнув бровь, с улыбкой заметил золотоволосый воин и смерил друга восхищённым взглядом.
— И первое, и второе, и третье, мой друг. И необязательно в такой последовательности, — усмехнулся Эрестор.
Советник ещё какое-то время провёл за оживлённой беседой со своим легендарным другом, наслаждаясь прекрасным дорвинийским вином и сочными фруктами, перед тем как проститься с ним и отправиться к себе в покои, где на белоснежных простынях, подготовленный и бьющийся в агонии, с нетерпением ждал его один из близнецов.
