Ситуация сложилась непростая. Серый Бастион был настоящей жемчужиной относительно современной архитектуры, его белые каменные стены входили в десяток Чудес Терадоса. Все изнутри и снаружи было выполнено добротно, с шиком и изяществом. И каждая дверь, каждые ворота были выкованы из толстых листов первосортной стали, украшенной гравировками и гербами. Страшно было представить, сколько времени и драгоценной железной руды ушло на эти творения. Однако сейчас лишь одна единственная дверь волновала Искателя, в буквальном и переносном смысле встав на его жизненном пути в тот момент, когда довольная смерть уже протянула к нему свои костлявые руки.

— Не в этот раз, старая подруга! — прошептал невидимому жнецу чародей, вдруг озарившись идеей. — Я еще поживу! И как моя старая голова могла забыть про них?!

Отцепив сумку с пояса, Вимас порылся в пучках ароматной травы и склянках, с трудом нащупав негнущимися пальцами два мелких зеленых люманита. Победно сжав их в ладони, Искатель сконцентрировал свою волю на единой точке, расположенной за массивной стальной дверью хранилища.

Заряд люманитов был практически на нуле, однако даже этого могло хватить, чтобы наладить связь с посохом. Тут во главе угла была способность кристаллов усиливать ментальный сигнал. Вимас не мог открыть дверь хранилища, не мог силой мысли и магии преодолеть ее защиту, однако…

Внутри хранилища что-то стукнуло, будто с полки упало нечто тяжелое. Вскоре стук повторился, а чародей постарался усилить мысленный приказ. В глазах Ликориана потемнело. Рука, сжимающая люманиты, сильно дрожала. Чародей покачнулся, лишь чудом устояв на ногах, но сил больше не было.

— Давай, костяшка, подчиняйся! — прохрипел Искатель, оседая на пол безвольным кулем.

И посох услышал своего хозяина. В монолитную каленую дверь мощно ударили. Металл ворот выгнулся и побелел, раскаляясь до предела. Искусная гравировка пошла синими пятнами, сталь начала плавится, нарушая рунические рисунки. В один момент вся магическая защита хранилища пала.

В последнем усилии Вимас протянул к двери руку, призывающим жестом раскрывая ладонь.

Ужасающий грохот наполнил коридор. В стороны полетели искры и сполохи, дым взвился до потолка, грозясь копотью покрыть благородные стены. Белоснежный посох Искателя пробил в воротах дыру, покинув хранилище и зависнув над полом возле чародея.

— Ты ж моя собственность, — мертвецки бледными губами прошептал Ликориан, пальцем подзывая посох ближе. — Моя пррррелесть!

Проплыв в воздухе, посох легонько упал в протянутую ладонь чародея. Вимас, уже не в силах встать на ноги, подтянул его к себе, блаженно приложив свободную руку к огромному белому кристаллу люманита, инкрустированному в оголовок.

— О, да! — выдохнул маг, ощущая, как сила люманита подчиняется его воле, перетекая из камня в усыхающее тело. Защитные символы на белой кости посоха слегка посветлели, они ощутили утечку силы, но уловив ауру хозяина — "успокоились", даруя ему полный контроль над запасом магической энергии кристалла.

Спустя минуту, Искатель начал приходить в себя. Время будто обернулось вспять: волосы теряли благородную седину, становясь черными как смоль, кожа наливалась румянцем, уходили морщины.

По прошествии часа, Вимас снова выглядел на тридцать лет. Вот только мышцы и кости ужасающе болели и ныли, невероятный зуд пронзал каждый нерв. Несмотря на то, что плоть чародея помолодела, произошедшее дало невыразимую нагрузку на каждый член его тела. Мало того, Вимас ощущал себя разбитым и бесконечно уставшим. Похоже, что еще долгое время он будет приходить в себя после приключения в Сером Бастионе. И непременно придется возвратиться к курсу лечебных припарок и отвратительного синего чая, дающего бодрость, но убивающего всякое желание к жизни у того, кто хотя бы раз попробовал эту смердящую чачу.

— Еще успеем отдохнуть! — подбодрил себя Искатель, пытаясь встать. — А сейчас нужно забрать мои сумки и убраться из этого замка. На сегодня с меня достаточно приключений!

Слегка пошатываясь, Вимас поднялся с пола, с трудом отворил покореженную дверь хранилища. Теперь, когда чародей вновь имел доступ к магии, никакие замки и блокады, даже поставленные Хлебушком, не смогли бы остановить его.

Внутри кладовой оказалось множество магических приборов, книг и артефактов. Видимо, это была личная копилка Диани. Однако весь этот хлам не волновал чародея. А потому, покопавшись в завалах различного барахла, маг проигнорировал всевозможные цветные побрякушки, забрав лишь свой увесистый мешок, пару маленьких сумок и кошелек. Весьма странно, но содержащиеся в кожаном мешочке монеты были целы. Гвардейцы позарились на пенал с бесполезными травами, но оставили деньги. Хотя, скорее всего, сработал вышитый на кошельке замысловатый иероглиф, отводящий взгляд. Но Искатель никогда не был уверен в эффективности данного узора, он считал, что человеческая жадность может побороть любую магию. Однако в этот раз уловка сработала.

Повесив сумку и мешки на пояс, Вимас, тяжело опираясь на посох, вернулся по коридору к главной лестнице, а оттуда прошел к главным воротам и вышел во двор, попутно открывая все ворота и двери мановением руки и готовясь молниеносно поднять защитный барьер в случае опасности. Однако удача, похоже, теперь была на стороне чародея. Ни один из гвардейцев все еще не пришел в себя, хотя населяющие внутренний парк животные уже вовсю возбужденно голосили в кромешной тьме летней ночи.

Снаружи Серого Бастиона верховодил мрак. Ни единая из лун еще не взошла над горизонтом, однако все пространство двора освещало сияние окон замка, льющееся со всех этажей. К тому же неплохим источником света были костры, разведенные на защитных башнях и у стен. Неровные сполохи пламени порождали причудливые тени, что были похожи на ужасающих монстров, готовых наброситься из темноты на любого, кто посмеет потревожить их покой.

Вдохнув полной грудью свежий воздух, в котором ощущались легкие нотки дыма, Вимас поежился. После теплых коридоров и комнат замка, во дворе было прохладно. Даже летом температура в этой части материка могла существенно падать с наступлением ночи. Еще один повод радоваться тому, что Искатель предпочел плотную ткань своей мантии, оставив моду городским щеголям и придворным шутам. Прозрачная бархатная ткань может и смотрится красиво, но только плотная шерстяная материя может согреть в ненастье, спасти от ветра и дождя.

— Это было занятное приключение, — слегка постанывая от резкой боли, произнес Искатель, быстро двигаясь в сторону внешних ворот защитной стены. — Однако все мое естество говорит о том, что я вряд ли загляну сюда еще разок в этом столетии. Прощай, Серый Бастион. Надеюсь, что Вурдалак будет милостив к тебе. Такое произведение искусства следует сохранить для потомков, ну, хотя бы то, что тебя осталось после чудачеств Диани. Возможно, спустя века, я еще потопчусь на твоих газонах и отведаю той странной желтой жижи, которую король называет вином, но это будет нескоро… Очень нескоро!

Просочившись сквозь решетку главных ворот, чародей спустился с холма, затерявшись в высокой траве бескрайнего поля. Одинокий дикий визглик пронзительно заверещал, услышав чужака, но скоро и его причитания замолкли в ночи. И только плотоядные грибы, в изобилии растущие возле речушек и ручьев, все так же бдительно несли свою вахту, источая приятно-сладкий аромат, не суливший ничего хорошего тем, кто рискнет прийти на этот медовый призыв.

Издалека, нарушая молодую тишину, донесся ужасающий звук. Складывалось ощущение, что кого-то пытаются освежевать живьем. Прислушавшись, можно было разобрать коробящие слух слова и целые строчки детской песенки:

Зеленый лес и серые горы,

Под солнцем согреты будут нескоро,

Темною ночью мне не до сна,

Принцессу спасать из замка пора!

Еще никогда это бескрайнее поле не слыхивало звуков ужаснее, а оно застало множество боевых маршей и криков умирающих. Музицировавшему явно наступил на ухо разъяренный падун, после чего по языку проскакала стая жирных пушаров. Однако все это не мешало поющему наслаждаться производимым эффектом. Он был снова доволен жизнью, впрочем, как и всегда.