Вот только сон, который сегодня ночью приснился Максу, не давал покоя. Странный сон отвлекал от работы и манил его в миры, описанные романтичными словосложителями канувшего прошлого. Ночное сновидение пробуждало в парне неведомые мысли и воспоминания из какой-то далёкой, но, как казалось Максу, совсем не чужой жизни. Фрагменты, чьей биографии мелькала в его сне? Кому принадлежали глаза и локоны, той красавицы, что грезилась ему ночью. Кто она?

«Ах, если бы я только мог разглядеть её лицо» – вспоминая сновидение, думал о девушке Макс.

Двенадцать часов законник Макс Фад патрулировал центр города, разъезжая на своём электромобиле. Он бесконечно вспоминал ночное приключение сна. Что в этом виденье было особенным? Макс даже не помнил, как начинался сон и чем заканчивался. Какие-то куцые обрывки скреблись в его память, будоража воображение, и отправляли его в те места, где он никогда раньше не был. Или всё-таки был?.. Пробираясь сквозь туманную дымку, марево открывало перед парнем другой, непонятный, загадочный мир. Сон заставлял его думать и вспоминать – думать и вспоминать…

Отчего-то тревога и даже испуг зародились в душе. Макс Фад человек, не знающих страха, разве он смеет чего-то бояться? Или вправду видения совсем не из этого мира и от незнания истины охватывает дрожь? А, может быть, причина в банальной усталости? Макс работал как проклятый без выходных и без отпуска. Больше года он не выезжал за пределы мегаполиса, лишь только изредка позволяя себе отдых в баре, для таких же стражей, как он сам.

В районе «плача» был всего один бара для полицейских, и именно в этом заведении Макс проводил время, сидя за стойкой. Были вечера, когда он напивался подобно простолюдинам, живущим на нижних этажах и в подвалах. Захмелев от нестерпимых сомнений, он покупал ещё несколько бутылок крепкого алкоголя, а затем приглашал в электромобиль незнакомку или уже известную даму, согласившуюся провести с ним ночь. Обсудив цену, законник щедро платил с карты служителя и отправлялся в своё логово, в свою квартиру, чтобы забыться в женских объятиях и хоть на несколько часов почувствовать прикосновение любви.

Дурман затмевал разум, но всё равно, Макса никогда не отпускала мысль, что не такие уж они и разные: он гражданин второй касты и озлобленная городская чернь. Просыпаясь утром в одной постели с распутной женщиной, полицейский Фад сразу бежал в душ, делал себе противовоспалительную инъекцию, уничтожая возможное заражение после телесного контакта и, греясь под тёплыми струями воды, отчётливо понимал, что ничем не отличается от вечно озлобленной и плохо пахнущей толпы пятой касты. Его влечения так же примитивны, как и желания рядового работяги с плантаций, на которых выращивают наполнитель. Он так же, как и полуголодные бедняки хочет жить сыто и свободно, чтобы никто не смел указывать им место, будто рабу. А его путаные мысли опоённые вином куда злее и примитивнее многих из тех, кого называть отбросами общества.

Так разве Макс Фад другой и слеплен из особого материала? А те несчастные люди, что страдают внизу, неужели они выросли, где-то в вонючей бочке или родились на другой планете дураков и уродов? Или всё-таки и те и другие поставлены, кем-то всемогущим в неравные, но невыносимые условия существования в израненном городе? Так, кто же этот великий злодей, что стравливает людей и мешает им отстраивать добрый мир?

Смотря в зеркало, Макс соглашался, что они одинаковы. Люди этого города, живущие вверху или внизу, дышат одним пропитанным смолами воздухом, за редким исключением едят одни и те же продукты и пьют пойло единственного завода, выпускающего хмельную отраву. А после того как разнокастовые граждане упьются и превратятся в диковинных животных на двух гуттаперчевых ногах, все они плетутся в одном направлении и пользуются одними и теми же женщинами с площади «стеклянных витрин», не боясь ни болезней, ни мести очумелых банд сутенёров, если ты недоплатил хоть одну медную чиру.

Но такой образ мысли и ощущения себя равным большинству населения города Тантум – противоречит общим правилам. В ученье о кастах чётко начертаны границы и говорится совершенно другое. Чернь, это проклятье рода человеческого и пятая каста должна знать своё место и находиться на самом дне. А задача полицейского следить за порядком и не позволить разгореться мятежу бедноты. Бунт безумных приведёт к смене власти, а в итоге к безвластию и гибели Тантума. И потому Макс хоть и страдал от сомнений, но продолжал служить верно и ценить свою работу, как любит своего хозяина верный, цепной пёс: преданно и бескорыстно.

Макс взглянул на часы и понял, что порядком задержался на службе. Рабочий день уже полчаса как окончен, а он сидит в своём электромобиле и о чём том-то размышляет.

– К чёрту гони эти мысли! – взбодрил себя полицейский. – Пора домой. Я соскучился по тебе Чада.

После призыва, а, вернее, приказа – на переднем сиденье рядом с Максом возник голографический образ изящной девушки-брюнетки. Сексуальные женские формы Чады, её добрая улыбка и хорошо знакомый голос всегда помогали парню почувствовать, что он совсем не одинок в этом проклятом мире. Виртуальная девушка улыбалась, потому что компьютерная сеть города Тантум дозволяла всепроникающим программам домашнего смотрителя, немедля отзываться на желанье хозяина и пробуждать компьютерную подругу тогда, когда пожелает её хозяин.

– Здравствуй, Макс, – поздоровалась Чада и улыбнулась ещё приветливей. – Приятно, что ты помнишь обо мне. Я тоже ждала встречи. Ведь мы с тобою друзья?

– Ну, да. Ещё какие! – ответил саркастической улыбкой законник.

Полицейскому, находящемуся на службе, не разрешалось пользоваться программой домашнего слуги; но после того как рабочий день закончен, Макс каждый раз впускал Чаду в свой служебный электромобиль, не нарушая правил патрулирования улиц ни на йоту.

Законнику Фаду, как и остальным патрульным не было надобности ехать в участок и докладывать начальнику о прошедшем трудовом дне. Данные о штрафах и прочих взысканиях, наложенных на граждан за время несения службы, автоматически передавались в центральную базу департамента, освобождая от излишней рутины.

Имелись и другие плюсы, связанные с несением службы и жизнью вне работы. Например, электромобиль, на котором велось патрулирование, выдался каждому полицейскому в личное пользование и обслуживался абсолютно бесплатно для него. Потому парни и совершали на мощной машине поездки с жёнами за покупками в супермаркет; а в ночи те, кто не обременён семьёй, развлекали своих любовниц, гоняя по туманным магистралям мегаполиса. Но, когда приходило время службы, то полицейские на быстрых электромобилях ловили преступников или тех, кто только собрался перейти черту. Часто в машине законники проводили сутки напролёт – оттого и ухаживали за ней лучше, чем за девушкой или даже самим собой.

Вместе с машиной служителю доставалось и оружие. Потому что обстановка в городе всегда была накалённой. Пьяные ссоры и даже бедняцкие бунты вспыхивали в Тантуме нередко и в самых отдалённых местах. Зная о бесконечных беспорядках, мэрия мегаполиса приняла решение, выдать личное оружие полицейским. Этой дарственной, этим широким жестом власти приблизили к себе вторую касту и увеличили эффективность работы своих защитников.

– Господин отвезёт меня домой? – кокетливо спросила голограмма и невесомой рукой поправила длинную чёлку, открывая миловидное лицо.

– У тебя новый образ, Чада? – изображая строгий взгляд, ответил вопросом Макс.

– Злишься, потому что плохо спал сегодня, – вздохнула Чада, давно забытыми нежными нотками, любящей женщины.

– Откуда ты знаешь, как мне спалось? Ты что, следишь за мной по ночам? – недоверчиво нахмурился полицейский и укоризненно посмотрел в сторону вполне реалистичной картинки.

Чада выглядела, как настоящая, одушевлённая девушка. Её реакция, игривый взгляд и слегка приоткрытый рот с ярко-накрашенными губами нравились Максу. Голографическая красавица идеально сложена. Манеры, умение искренне говорить, её чувство юмора и грамотная, необходимая для данной минуты интонация, успокаивали парня и после сложного дня или разгульной ночи. Если бы Макс встретил девушку по образу Чары в реальной жизни, где-нибудь в баре или просто на улице, то, несомненно, влюбился бы без памяти. Но сейчас в голове метались мысли о другом фантоме – о девушке из видения.