Под одобрительные возгласы моих новых знакомых я прошу хозяина дать мне 5 six-pack лучшего местного пива, соленых орешков мараньона и кукурузных чипсов. «Gallo es lo mejor!» – подсказывают ребята. Я не сразу догоняю, при чем здесь петух (gallo), но когда вижу на прилавке первую упаковку пенного напитка, понимаю, что это есть марка местного пива, признанная моими новыми товарищами достойным потребления. Кстати, рекомендую, граждане – отличное светлое пиво, совсем не крепкое, и с ярко выраженным солодовым вкусом.

Затемно возвращаемся в ночлежку. Освещены только центральные улицы, но и на них как-то уж совсем мало гуляющего народу. Только пара похожих на нашу компаний, еще не отвыкших от привычной европейской безопасности в отнюдь не безопасной Центральной Америке, попадается нам по дороге. Европейцев, особенно кто помоложе, криминогенная обстановка в местах их туристического пребывания, как я заметил, мало беспокоит. Весьма сдержанные и осторожные в контактах с местными, эти ребята, тем не менее, в своей компании стремительно меняют код общения и чувствуют себя как дома. Подготовленная разными пособиями к переговорам с аборигенами путем обтекаемых фраз, путеводителями, очерками, форумами и рассказами бывалых путешественников, молодежь приезжает в страны, подобные Гватемале, не столько за историческими ценностями, сколько за экзотическими тусовками. Свобода от родительского надзора, еще большая, чем в Европах, новые места, новые знакомства, эксперименты и случайные связи, словом, la vida loca – вот что влечет половозрелых тинэйджеров в далекие от дома края. И отрываются они тут по полной, в чем я лично смог убедиться и в ту ночь, проведенную в задрипанном хостеле, и в другое время в других местах.

Оставив позади колониальные красоты и божественный chocolatl` Антигуа, я вернулся в столицу. Номер в знакомом отеле терпеливо ожидал моего возвращения из грязного хостела. Какое наслаждение помыться в теплой воде и лечь на свежие простыни! Какое счастье, что я не подцепил какой-нибудь грибок или еще чего похуже в месте моего последнего ночлега! Однако оставаться в метрополии мне совсем не хочется. С постколониальной архитектурой правительственных учреждений я уже успел ознакомиться, исторические музеи меня не интересуют, а более в этом городе смотреть особо нечего. Разве что вечером на петушиные бои сходить или в арткафе местных артистов послушать, как порекомендовал мне услужливый ресепшионист. Благо, оно, это самое кафе, тут буквально в двух шагах находится.

Арткафе встретило меня огромным постером работы какого-то местного художника с надписью «Будь твой партнер хоть ангелом – используй презерватив!» и изображением двух атлетических, a la Michelangelo Buonarotti, мужских тел в одной из поз Камасутры. Оставаться на вечерний спектакль почему-то сразу же расхотелось… Но подождать придется, так как сюда должен был заглянуть через часок один из сотрудников местных НПО (неправительственных организаций), которые работают с индейцами майя в разных департаментах страны. Я заранее позвонил ему в офис и попросил о встрече на предмет посетить, так сказать, гватемальскую глубинку и пообщаться с коренным населением.

Леопольдо, так звали моего визави, оказался невысоким молодым человеком лет этак 30–35, с черными, как смоль и заплетенными в косу, волосами, орлиным, как на каменных барельефах в Паленке, носом и почему-то (наверно, из-за работы в НПО) в техасской ковбойской шляпе. Возможно, его организация финансируется каким-нибудь фондом из Техаса, и шляпу ему преподнесли в качестве сувенира. Не знаю. Я из деликатности забыл спросить.

Он осторожно со мной познакомился и вообще предпочел помолчать, пока я, представив рекомендательные письма и отзывы, а также используя все свое красноречие, не объяснил ему, чего я, собственно говоря, добиваюсь.

Переспросив раза два, как бы ненароком, не связан ли я с правительством страны, и получив отрицательный ответ, он, наконец, немного оттаял и даже милостиво принял предложенный мною кофе.

Индейцы, безусловно, имеют полное право быть недоверчивыми к чужеземцам в этой стране. Начиная с испанских конкистадоров, уничтожавших коренное население просто с тоски и несварения желудка, и кончая американцами, которые очень активно зарабатывали тут себе на новые небоскребы в Цинциннати, практически все белокожие приходили в эти края только с одной целью – поживиться. Так что стоило немалых усилий убедить моего собеседника в том, что я просто очень любознателен от природы и мечтаю посетить одно из этих бесчисленных «нанго», расположенных на altiplano – плоскогорье.

Леопольдо первый раз за весь разговор улыбается и сообщает мне, что приставка «тенанго» на языке майя означает буквально «на плоскогорье», а посему Кетцальтенанго, Чичикастенанго, Масатенанго, Уэуэтенанго и прочие просто указывают на местоположение этих городков относительно уровня моря. «Завтра в Чимальтенанго будет проходить церемония выбора новой королевы майя», – сообщает он мне, – «если хочешь, можем съездить, у меня там тоже есть дело». Охота была спрашивать!

На следующее утро Леопольдо заезжает за мной в отель на своей «Тойоте» con paila (открытый кузов пикапа), и мы отправляемся в путь. Такие авто очень популярны у небогатых земледельцев в здешних краях. Жалко, что эту модель японцы уже давно сняли с производства. Мотор объемом всего в 1000 кубических сантиметров позволяет существенно сэкономить на постоянно дорожающем горючем. Однако, несмотря на свой скромный аппетит, в горку он нас тянет довольно таки уверенно. А в кузове можно перевозить практически любые полезные грузы – от строительных материалов и овец, до людей. Только привязать к бортам покрепче, чтобы на повороте в кювет не повылетали, болезные, и – vamonos, amigo!

Пока едем, Леопольдо рассказывает о том, что майя только кажутся единым народом. На самом деле, они подразделяются на несколько племен, которые в прошлом жили внутри и вокруг этаких городов-государств под чутким руководством локальных царьков и жрецов и частенько враждовали друг с другом. Вплоть до вырезания обсидиановым ножом, без анестезии, сердец из живых еще, но попавшихся в плен противников из соседних городов.

Когда-то этим обстоятельством не преминули воспользоваться хитромудрые испанцы, стравливая враждующие племена и уничтожая чужими руками своих потенциальных соперников. Divide et impera! Так, Какчикель, в гости к которым мы направляемся, когда-то воевали с Киче. А Кекчи вообще и с теми, и с другими! И даже испанцам они покорились только через двести лет после начала конкисты, сдав свою столицу Петен-Итца (теперь это современный Флорес), последний независимый на Юкатане город, аж в 1697 году.

«А откуда тогда взялась королева?» – спрашиваю я своего гида после очередного поворота, заставляющего меня судорожно схватиться за ручку автомобильной двери и вспомнить позавчерашнюю поездку в Антигуа. И он мне рассказывает, что это скорее символическое мероприятие, чем реальная коронация. Как конкурс красоты у нас, только по-индейски. Я задумываюсь на секунду, но почему-то так и не могу себе мысленно представить гордую индейку Какчикель, разгуливающую под свет софитов в бикини по подиуму. Наверно, она должна выглядеть, как крутобедрая кинозвезда Голливуда мексиканка Салма Хаек, не иначе. Любопытно будет поглядеть!

Леопольдо терпеливо поясняет, что традиция существует с древних времен, когда девушек посредством этого конкурса отбирали для участия в священных ритуалах жрецов майя. Существовал даже особый танец – ak`ot, представлявший трансмутацию танцующих в божества, служащие своего рода проводниками для установления контакта между реальным и потусторонним миром. Контакт этот очень важен даже для нынешних майя, как своего рода страховка под залог будущего урожая, продолжения рода, удачной сделки и т.п. А уж для древних это был просто основополагающий элемент их бытия, обуславливающий принятие или непринятие буквально всех судьбоносных решений в жизни народа. И поскольку быть проводником и связующим звеном между мирами есть поистине непосильное бремя для простого смертного, то работа эта была, как правило, весьма скоротечной. За вредность на производстве в то время еще не додумались платить компенсации, всяких там санаториев-профилакториев, надо полагать, тоже не существовало, и бедные избранницы сгорали на работе, как свечки перед рассветом. Удостоверившись, что танцовщицы выполнили свою миссию по отслеживанию прохождения космических и земных временных циклов, и что ходатайство перед богами о благоприятных для народа решениях было услышано и благосклонно принято, жрецы устраивали новый конкурс красоты на замещение вакантных должностей. Совсем как в современном мире.