Здесь, у медлительной излучины Темзы, в тысячекомнатном чертоге, больше напоминающем небольшую деревню, по-прежнему чувствовалось присутствие Генриха VIII. Каменные островерхие башенки со шпилями, стены красного кирпича в синих изразцах, парапеты, мириады труб – все это были фирменные знаки эпохи Тюдоров. Здесь Генрих построил Большой трапезный зал и добавил астрономические часы, прехитрые воротца и один из первых в Англии теннисных кортов. Он по-новому разместил и переоснастил кухни, обустроил на свой лад покои, где с небывалой экстравагантностью принимал и развлекал иностранных сановников. Это место было неразрывно связано и с его женами. Именно из Хэмптон-Корта прозвучал приказ заточить в монастырь Екатерину Арагонскую; здесь впала в немилость Анна Болейн, разродилась наследником и умерла Джейн Сеймур, получила развод Анна Клевская, пошла под арест Екатерина Говард, а Екатерина Парр пошла под венец.
Если какое место и претендовало на звание родового гнезда Тюдоров, так это именно Хэмптон-Корт.
Эту поездку на электричке (тридцать километров от центра Лондона) они совершили вдвоем с Кэтлин Ричардс. Она мудро предположила, что ее припаркованная возле книжного магазина машина сейчас наверняка или под наблюдением, или же к ней прикрепили датчик слежения. Поезд же предполагал анонимность, а от станции до дворца рукой подать, причем пешком, среди сотен других экскурсантов. Перед этим Малоун позвонил сестре мисс Мэри, которая работала в Хэмптон-Корте, и та предложила встретиться непосредственно там сразу после открытия.
Коттон был и ошарашен, и заинтригован.
Елизавета I – королева, правившая Англией почти полвека, заслуженно почитавшаяся одной из величайших коронованных особ, – мужчина?!
Эта мысль вначале казалась абсурдной, но приходилось учитывать и то, сколь живо заинтересовались этим откровением и ЦРУ, и разведслужба Британии.
С чего бы?
Кэтлин Ричардс тоже представляла собой больше вопросов, чем ответов. То, что Томас Мэтьюз возжаждал ее смерти, беспокоило по нескольким причинам. Согласие вызывала и ее оценка, что что-то не так обстоит с «мертвой» профессоршей (как выяснилось, мнимой) из колледжа Иисуса и что тот стрелок в книжном магазине как-то очень уж странно не задел никого из толпы шальными пулями.
Спектакль, подтасовка? Может быть. Малоун повидал их немало еще в бытность свою в Министерстве юстиции.
Но какой в этом смысл?
Вместе с разноголосой толпой они по широкой каменной дорожке прошли через главные ворота во внутренний двор, ведущий к еще одним воротам. Королевские особы не жили здесь уже двести лет. Со вторыми воротами дворца была связана еще одна интересная история. После женитьбы на Анне Болейн Генрих повелел, чтобы их гербовые инициалы были соединены в «узлы верности»[156], вделанные в потолочные панели дворца. А вскоре после того, как голова Анны слетела с плеч, король отдал приказ снять все эти знаки и заменить на них литеру «А» литерой «J», по имени Джейн Сеймур, его новой невесты. Повинуясь воле монарха, в спешке одну из букв «А» проглядели, и она так и осталась на потолке одной из арок, где ее видно до сих пор.
Выйдя на брусчатку второго внутреннего двора, Малоун поглядел вверх на астрономические часы – хитроумное приспособление с Землей по центру, вокруг которой вращается Солнце. Помимо собственно времени, внешние диски отражали фазы Луны, а также число дней нового года. Но еще более умным было свойство этих часов указывать подъемы воды возле Лондонского моста – неоценимая по важности информация во времена Генриха VIII, когда приливы управляли королевскими перемещениями из дворца и обратно.
– Вы описали себя в точности, мистер Малоун.
Повернувшись, он увидел, как к нему неринужденно приближается женщина. Вот это сюрприз: мисс Мэри? Та же стройная фигурка, серебристая седина, приятная улыбка. Такой же минимум косметики, лишь с небольшим штрихом губной помады.
– Я вижу, моя сестра не предупредила, что мы с нею близнецы.
– Эту деталь она опустила.
Сходство у сестер было чрезвычайным, походили даже движения и манера разговора. Эта представилась как Танни Карлтон и предложила называть себя просто по имени.
– Живу я сразу за Темзой. А здесь заведую сувенирным магазинчиком в Клок-Корт.
Голоса и те были один в один.
– Ох уж вы, наверное, подшучивали над людьми по молодости лет, – предположил Малоун.
– Да мы и сейчас себе в этом не отказываем, – сказала она, явно поняв, о чем идет речь. – Люди нас с трудом различают.
– Вы знаете, зачем мы здесь? – осведомилась Кэтлин Ричардс.
– Мэри пояснила. Она знает мой интерес ко всему связанному с эпохой Тюдоров, особенно с Елизаветой.
– Это все правда? – задал вопрос Малоун.
– Нельзя исключать, – кивнула женщина.
Кэтлин изо всех сил старалась не выказывать интереса. Ведь где-то здесь, не исключено, может находиться Мэтьюз и тайно наблюдать за ними.
Там, в отеле, дав знать о своем согласии, Кэтлин сидела в ожидании, когда вернется Малоун. Тот подошел с тремя листами, распечатанными в бизнес-центре «Черчилля».
– С флэшки, – пояснил он.
Но при этом не пояснил, где та находится. Видимо, носит с собой. А допытываться – верх глупости.
Ладно, терпение…
***
То, что рядом торчат Иэн Данн и эта книжница, вызывало у Антрима недовольство. Из-за них совершенно не оставалось времени на Гэри. На драгоценный контакт с мальчиком выпадали считаные часы, и отвлекаться на что-либо было крайне нежелательным. Но отказать в просьбе Малоуну Антрим не мог. Этот экс-агент нужен ему мертвый, а для этого необходимо держать его в поле зрения. Если цена за это – присутствие на вечеринке двоих лишних гостей, так что ж, пусть присутствуют. Можно подержать их вместе еще немного. А по возвращении на склад он отвезет книжницу и Данна в надежное место.
Покинув Вестминстер, Антрим заглянул в паб, чтобы перекусить. По айфону он также удостоверился, что первая часть оплаты поступила на его люксембургский счет. Он был теперь на три с половиной миллиона долларов богаче.
Ощущение – не передать словами.
На часах не было еще и десяти, но у него вдруг проснулся волчий аппетит, и он заказал себе гамбургер с двойной картошкой, а для ожидания присмотрел себе одну из пустых кабинок. Телевизор над стойкой чуть слышно вещал новости.
Что-то на экране привлекло внимание Антрима.
Знакомое лицо.
А под ним заголовок новостного блока: «Абдель Бассет аль-Меграхи скоро будет освобожден шотландским правительством».
Антрим, заметив на стойке пульт от телевизора, быстро подошел и добавил громкость. Бармен строго на него покосился, но Антрим сказал, что просто хочет послушать слова диктора.
«…Официальные лица Шотландии подтвердили, что ливийский террорист Абдель Бассет аль-Меграхи, осужденный в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году за взрыв бомбы на борту рейса № 103 авиакомпании «Пан Американ» над Локерби, будет отпущен обратно в Ливию. У аль-Меграхи диагностирована последняя стадия рака, и из гуманных соображений он возвратится к себе на родину, чтобы провести там остаток дней. Но мы помним еще и другой день. Тогда, двадцать первого декабря тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, погибли сорок три жителя Соединенного Королевства, среди них одиннадцать на земле в Шотландии. Эта новость повергла их родственников в шок. Реакции с Даунинг-стрит пока не поступало. Источники, близкие к переговорам, проходящим в Ливии, утверждают, что выход террориста на свободу может состояться уже через несколько суток. Сообщения о предстоящем освобождении поступили вначале из Ливии, а через несколько часов их подтвердил Эдинбург. Пока еще никто не говорил об этой возможности открыто, но и опровержений не поступало. Мы будем внимательно следить за происходящим и сообщать дополнительную информацию по мере ее поступления».
Антрим приглушил звук и пошел к себе в кабинку.
Все эти уловки он знал. Вначале организуется информационный вброс – как бы невзначай, чтобы оценить реакцию общества. Несколько дней новости просачиваются вглубь и вширь, затем следует дополнительный слив. При нормальной, правильной дозировке волна шока будет постепенно спадать. И если не последует массовых протестов, то посредством все тех же масс-медиа история в конце концов забудется, а мир переключит внимание на что-нибудь другое.
