Ребята?

Из предосторожности Малоун решил опять лечь. Он приник щекой к холодным булыжникам и смежил веки, оставив щелочку для наблюдения.

***

Иэн крадучись прошелся по окольным улочкам и задворкам, используя непогоду, деревья и заборы ухоженных дворов как прикрытие. Считаные минуты ушли у него на то, чтобы отыскать двор, куда вначале вкатил тот «мерс». Дверь в хибару там была открыта, а машины не было. Уехала.

Иэн проворно огляделся. В близлежащих домах вроде никого не было.

Он подобрался к открытому гаражу, где по полу было раскидано барахло из сумок обоих Малоунов. А вон там у стены, кажется, растянулся сам Малоун. Иэн бочком подошел и опустился рядом на корточки; до слуха донеслось затрудненное дыхание. Первой мыслью было потормошить его, спросить, всё ли с ним в порядке, но вскоре Иэн раздумал. Встревать куда бы то ни было он этого мужика не просил, а делать это сейчас не надо тем более. Хлопот не оберешься.

Он взялся искать то, за чем пришел, – и нашел свой пакет под скомканной рубашкой. Видно, мешок эти козлы бросили тут за ненадобностью. Действительно, зачем он им? Они-то разыскивали флэшку. А книги, перочинный ножик и всякая мелочь для них – ничего не значащий мусор.

Покидав все в пакет, Иэн снова поглядел на Коттона Малоуна. Вообще, мужик вроде нормальный. Может, его отец чем-то на него похож… Правда, благодаря своей непутевой мамаше кто его отец, он никогда не узнает. В глазах Малоуна, когда тот раскусил, что Норс не из Скотленд-Ярда, Иэн заметил неподдельную тревогу. Страх за обоих своих юных попутчиков. От того, что Малоун был рядом в машине, Иэн чувствовал себя даже немного лучше. Как-то уверенней. Вообще до него по жизни немногим когда-либо было дело, а ему, соответственно, – до остальных.

Ну а теперь уж чего начинать… Теперь уже поздно. Жизнь – штука крутая, и такой, как Малоун, это поймет.

Во всяком случае, это внушал себе Иэн Данн, готовясь дать отсюда деру.

– Где Гэри?! – рявкнул, внезапно вскакивая, Малоун.

Иэн в ужасе отшатнулся, но на лице у него быстро проступило облегчение.

– Тьфу ты, гадство! Я-то думал, ты в отрубе.

– Видел я, как ты переживал… Только за своими пожитками и вернулся.

Дерзость вернулась на лицо паренька:

– Я тебя во все это соваться не просил. Не втягивал. Я тут вообще не при делах – твоих. А ты – моих.

А у самого вид малость сконфуженный; эдакая сердитая попытка оправдаться. Надо бы попытать снова…

– Так где Гэри?

– Те копы его взяли.

Малоун дернулся так резко, что в голове поплыло.

– Что?! Они никакая не полиция, и ты это знаешь. Почему они его взяли, а тебя – нет? Ведь им только ты и был нужен.

– Я сумел сделать ноги. Он – нет.

Ухватив в броске Иэна за плечи, Коттон приблизил к нему свое лицо:

– Ты его оставил?

– Я ему сказал «прыгай со мной», а он не стал.

«Прыгай»?

Малоун выслушал про то, что случилось в Маленькой Венеции, как Иэн сиганул с моста.

– Так что Гэри остался у тех гадов, – закончил рассказ паренек.

Неожиданно Коттон вырвал у него из руки пакет.

– Где та флэшка, которой они домогаются?

Иэн не ответил. А впрочем, чего от него ожидать? Это всего лишь шпанец, усвоивший нехитрое уличное правило: хочешь уцелеть – держи язык за зубами.

– Вот что я тебе скажу, – обратился к нему Малоун. – Тобой займется полиция: я это обеспечу. Тогда я смогу найти Гэри. – Он железной хваткой впился Иэну в левое предплечье. – Только дернись у меня: сделаю так, что в глазах заискрит.

Говорил он вполне серьезно.

Малоун был не просто разгневан – он был взбешен. На этого выродка, на себя… И ярость его была взрывоопасной смесью отчаянья и страха. Из-за этого шпанца его самого чуть не пристрелили, а его сын сейчас находится в опасности.

Тем не менее мысленно Малоун велел себе остыть.

– Что ты думаешь со мною делать? – спросил паренек запальчиво.

– Считай, что я взял тебя в оборот.

– Я не твой.

– Вот и хорошо. Потому как иначе разговор у нас имел бы куда более прикладной характер, чисто физически.

Судя по глазам, намек Иэн понял.

– Итак, даю тебе один шанс, последний, – с нажимом сказал Малоун. – Почему эти люди тебя преследуют?

– Потому что я был на «Оксфорд Сёркус» месяц назад, в тот день, когда убился тот парень.

8

Иэн чутко бдел в конце зала, где знак «Выход в город», и зондировал глазами людную посадочную платформу.

Кто следующий?

Взгляд уцепил ухоженную бабульку – серое твидовое пальто, иссиня-седые букли, – которая сновала, прихрамывая и от этого слегка подскакивая, как будто ее блохи кусали. На сгибе руки она держала сумочку-«лягушку», золоченая застежка которой была отомкнута, отчего «лягушонка» как будто позевывала. Соблазн просто неотразимый – такой, что невольно закрадывается подозрение, не приманка ли это. Полиция такие подлянки на станциях иногда устраивала. Однако минута зоркого наблюдения показала: цель чиста. И Иэн осмотрительно двинулся к ней, пробираясь сквозь лавину часа пик.

«Оксфорд Сёркус» была одним из его излюбленных мест охоты. «Бейкерлу», «Центральная», «Виктория» – все основные линии метро сливались тут воедино. Ежесуточно по утрам и вечерам поезда подземки выметывали из себя и поглощали икринки пассажиров – десятки тысяч, – изрядная часть которых здесь ответвлялась и вытекала наружу, в модные магазины и трендовые салоны, расположенные вдоль Оксфорд- и Бонд-стрит, в двадцати метрах над этим гудящим подземельем. А затем на спуске многих из них, как и эту вот денежного вида бабульку, отягощали фирменные пакеты и мешки – ну прямо-таки опознавательный знак для промысловиков вроде Иэна, у которого из пятнадцати лет, что он прожил на свете, пять прошли в неустанной практике здесь, дав недюжинный опыт.

На руку было и то, что мало кто усматривал в нем угрозу. Росту Иэн был невысокого, на вид субтильный, с густыми блондинистыми волосами, которые он регулярно подравнивал себе ножницами (прошлогодней своей добычей из «Хэрродс»). К этому занятию у него, кстати, был подлинный талант, и он даже иной раз подумывал когда-нибудь – когда наскучит улица – заделаться парикмахером. Ну а пока эти задатки помогали ему поддерживать имидж обаяшки, к которому незнакомые люди проникаются симпатией, а вместе с тем – доверием. Хорошо и то, что в отделах благотворительности можно было задаром – или почти – разжиться шмотками. У Иэна в фаворе были вельветовые штаны и рубашки с воротниками на пуговках. Было в этом неформальном антураже что-то от его любимого литературного героя, Оливера Твиста. Образ по сути идеальный для хитрого на выдумки воришки.

Шотландка-мать нарекла его Иэном (единственный от нее подарок, помимо самой жизни). А когда ему было три месяца, она исчезла, и ее заместила тетушка-англичанка, от которой Иэн получил фамилию Данн. Ту свою тетушку он не видел уже три года – с того самого дня, как из окна второго этажа выскользнул и растворился средь улиц Лондона, где выживал все это время за счет людской благотворительности и своего воровства.

Полиции он был известен. Несколько раз попадался и оказывался в участке, один раз даже на Трафальгарской площади. Но в тюряге не оказывался ни разу, все время выходил сухим из воды. Сменил три семейных приюта с попытками его исправить, остепенить, но каждый раз дело заканчивалось побегом. Возраст пока работал на него, а также бедственное положение. Жалостью можно научиться легко манипулировать, и Иэн в этом преуспел.

К бабульке он подобрался под прикрытием толпы – метод, отработанный за годы успешной практики. Все аккуратно и просто: для начала легонько, как бы невзначай, натолкнуться.

– Ой, извините, – со стеснительной улыбкой пробормотал он.

Бабуля тут же потеплела и дружелюбно отмахнулась:

– Не стоит извинений, молодой человек.

Тех секунд, что прошли впритирку с объектом охоты, Иэну вполне хватило для того, чтобы нырнуть к ней в сумочку и выгрести то, что попало под ладонь. Рука моментально юркнула обратно под куртку, а сам охотник скользнул поглубже в толпу. Брошенный украдкой взгляд подтвердил, что старушка ничего не заметила. Тогда Иэн взял курс наискось через толпу, мимоходом посмотрев, что у него в ладони.