Иэн Данн – парень с нутром, надо отдать ему должное.
Ну так и он должен быть. Нечего раскисать.
Вчера дома Гэри паковался, а у самого ум блуждал. Вернее, метался. Две недели назад мать рассказала, что человек, которого Гэри всю свою жизнь называет папой, на самом деле ему не отец. Отец, но не биологический. Объяснила, что произошло до его рождения – роман, беременность; призналась в своей ошибке, извинялась. Он вначале как-то все воспринял не задумываясь – какая, действительно, разница? Папа, он все равно папа и есть. А затем, и довольно быстро, пошли мысли. Вопросы пошли, да такие, с подковыркой…
Разница, оказывается, есть, да еще какая.
Кто он, Гэри, такой на самом деле? Откуда взялся? Где ему место?
Жить с матерью, но при этом зваться Малоуном? Или кем-то другим?
Поди пойми.
Он не знал. Но знать это надо.
До школы оставалось еще десять дней, и ужас как хотелось на День благодарения оказаться в Копенгагене, за тысячи миль от Джорджии. Уехать, улететь как можно дальше. Хотя бы на время.
Внутри клубился сонм горьких чувств, с которыми Гэри становилось все труднее совладать. К матери он всегда относился с уважением, слушался, не доставлял ей огорчений, но вот теперь над душой тяготела ее ложь. От Гэри она требовала, чтобы он все время говорил правду. А сама…
– Ты как, готов? – спросила мать по дороге в аэропорт. – Я слышала, у вас посадка в Англии?
Отец говорил, что они сначала сделают остановку в Лондоне, передадут на руки полиции парня по имени Иэн Данн, а затем стыковочным рейсом улетят в Копенгаген.
Гэри заметил, что глаза у матери припухшие, покрасневшие.
– Ты что, плакала?
Та кивнула.
– Я не люблю, когда ты уезжаешь. Скучаю.
– Так я ж всего на неделю.
– Да уж надеюсь, что не больше.
Гэри понимал, о чем она. В разговоре на прошлой неделе он впервые фразу бросил, что не прочь пожить где-нибудь в другом месте. Не дома.
– Ничего, Гэри, – вздохнула мать. – Все образуется.
– Скажи, кто мой настоящий отец. Биологический.
Мать качнула головой:
– Не могу.
– Да нет. Ты не не можешь, а не хочешь. Вот в чем разница.
– Я дала себе зарок. Этот человек никогда не войдет в нашу жизнь. Не станет ее частью. Я совершила ошибку тем, что была с ним, но исправила ее тем, что у меня есть ты.
Эти ее словеса он уже слышал. Проблема в том, что их все сложнее разделить. И те и другие основаны на лжи.
– Даже если ты узнаешь, кто этот человек, это уже ничего не изменит, – каким-то странным, плоским голосом сказала мать.
– Но я хочу знать. Ты всю жизнь говорила мне неправду. Правду ты знала, но никому не рассказывала, даже папе. Он, я знаю, тоже не всегда поступал хорошо. У него бывали другие женщины, ты мне рассказывала. Но он мне не лгал.
Ее глаза заискрились слезами. Мать была адвокатом, выступала от имени людей в суде. Однажды он видел ее в деле о защите чести, и – своими глазами, своими ушами – с тайной гордостью убедился, какая она на самом деле может быть твердая, гибкая и решительная. Может, он когда-нибудь тоже станет, как она, юристом…
– Мне пятнадцать лет, – сказал он ей. – Я не ребенок. И имею право все знать. А если ты не можешь рассказать… откуда я произошел, то у нас с тобою может возникнуть проблема.
– То есть ты думаешь уехать и жить в Дании? – спросила она.
Гэри решил: пусть не расслабляется.
– А что? Может быть.
Мать поглядела на него сквозь слезы.
– Я понимаю, Гэри, что вела себя не так. Это моя вина. И я от нее не уклоняюсь.
Вина Гэри не интересовала. Он хотел лишь покончить с болезненной неуверенностью, что день ото дня точила его все ощутимей. Не хотелось и расстраивать мать – он любил ее, она была ему родная, – но она ведь сама все так осложнила.
– Погости у папы, – сказала мать, утирая слезы. – Поживи в свое удовольствие.
Да, именно этим он и займется. Сколько можно переживать…
Родители у него развелись больше года назад, сразу перед тем, как отец ушел из юстиции и переехал в другую страну. С той поры мать с кем-то встречалась, но так, нечасто. Вот тоже: что значит «часто», «не часто»? Может, лучше сказать: «серьезно», «несерьезно»? Но это тема, которую с матерью так просто не обсудишь.
Это вроде как ее дело, а не его.
Жили они с матерью в красивом доме, в симпатичном районе. Ходил он в прекрасную школу. Учился не сказать чтобы на «отлично», но успевал вполне себе ничего. Играл в бейсбол, баскетбол. Сигареты и наркотики как-то не пробовал, хотя возможность всегда была. А вот с пивком, винцом и кое-чем покрепче ознакомиться успел, но не сказать чтобы это пришлось ему по вкусу.
Пацаном он был неплохим. Во всяком случае, на это надеялся.
Так отчего в голову лезет всякое? Да еще такое, от чего просто башню рвет?
Сейчас Гэри лежал на диванчике со связанными за спиной руками и головой в шерстяном колпаке, натянутом до рта. Поездка в «Мерседесе» длилась примерно полчаса. Гэри предупредили, что если он хотя бы пикнет, рот ему заткнут кляпом.
И он молчал. Так, кстати, лучше для нервов.
Слышалось движение, но без голосов, только раз где-то в отдалении раздался бой часов.
Вот рядом послышался хрусткий шелест, как будто разорвали пластиковую упаковку, а следом – мощные, с причавкиванием, жевки.
Гэри и сам был бы не прочь что-нибудь съесть.
Запах такой щекочущий, аппетитный… Что-то с солодкой. Гэри ее обожал.
– А мне немножко можно? – попросил он.
– А ты вообще засохни, соплезвон. Благодари бога, что жив еще.
7
Очнулся Малоун от тупой пульсирующей боли в голове. Судя по всему, пустяковая услуга как-то переросла в нешуточную проблему.
Тяжело моргнув, он с усилием приподнял голову.
Пальцы на лбу бережно ощупали кровяную коросту (судя по толщине, крови вылилось изрядно). Шею ломило от удара – судя по всему, Девейна. Их с Гэри дорожные сумки были раскрыты и выпотрошены, шмотье раскидано по этому не то стойлу, не то амбару. Там же валялся и пластиковый пакет Иэна Данна с вытряхнутым наружу содержимым.
В слепом порыве паники Малоун толкнулся вверх на занемелых, затекших ногах.
Где Гэри?!
Кто-то – уж чего ему это стоило – принял меры к поимке и возвращению Иэна Данна. Судя по охвату информационной сети, кто-то с очень длинными руками. Более того, кто-то из официальных кругов: человек с улицы не отдаст приказ таможне пропустить человека без досмотра и даже без паспорта на территорию страны, а та при этом не возьмет под козырек. Норс со своим дружком, понятное дело, самозванцы; но кто тогда на самом деле тот человек или люди, что сумели вот так запросто обойти британское паспортное законодательство?
Норс требовал от Иэна какую-то флэшку…
Надо разыскать Гэри. Ребятам он велел бежать, но они, дай бог, где-то здесь поблизости, пережидают, пока все уляжется и можно будет вернуться.
Только вот где они?
Малоун глянул на часы. Сколько он здесь – минут двадцать? Больше? Вон среди одежды его мобильник. Позвонить в полицию? Или может, Стефани Нелл в «Магеллан Биллет»? Нет. В заваруху попал он, ему с нею и разбираться. И уж точно кому он звонить не будет, так это Пэм. Не хватало еще, чтобы о происшедшем узнала его жена, пускай и бывшая. Сам влип, сам и выкарабкивайся – знал, на что шел.
Но втягивать сюда еще и Гэри? Это непростительно.
Малоун оглядел постройку: дворово-садовый инвентарь, пара канистр, верстак. Короче, мастерская или бытовка. За открытой дверью с козырьком шелестел дождь. Мокрая подъездная дорожка вливалась в обсаженный деревьями проулок. Может, ребята вскорости все-таки появятся…
А пока надо бы собрать одежду.
К делу придется подключить городскую полицию. Да, пожалуй, так будет разумней всего.
Внимание привлек шум где-то в изгороди, отделяющей постройку от соседнего участка.
Как будто кто-то сквозь нее продирался.