Но сначала первоочередные дела. Он прошел по топкому двору к живой изгороди, обрамлявшей элегантный фасад дома. На первом этаже в комнате, из которой днем, без сомнения, должен быть потрясающий вид на море, горел свет. Он не заметил ни охраны, ни собак, ни какой-либо сигнализации. Странно, но не удивительно.

Де Рокфор приблизился к освещенному окну. Он заметил, что на подъездной аллее припаркована машина, и подумал, что удача начинает ему улыбаться. Осторожно заглянул внутрь и увидел Стефани Нелл и Коттона Малоуна, разговаривающих со стариком.

Да, удача сегодня действительно на его стороне.

Он сделал повелительный жест, и один из его людей извлек нейлоновый чехол. Де Рокфор расстегнул молнию и достал микрофон. Осторожно приспособил его резиновую присоску на мокрое оконное стекло. Радиоприемник, оставшийся в чехле, теперь мог улавливать каждое слово.

Он вставил в ухо крохотный наушник.

Перед тем как он их убьет, нужно послушать, о чем они говорят.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Торвальдсен Стефани.

— Это так мило с вашей стороны, герр Торвальдсен, но я предпочитаю постоять, — заявила Стефани с презрением в голосе.

Торвальдсен потянулся за кофейником и наполнил свою чашку.

— Я бы попросил вас выбрать любое другое обращение. — Он вернул кофейник на место. — Я питаю отвращение ко всему, имеющему отношение к Германии.

Малоун наблюдал, как Стефани обдумывает эти слова. Разумеется, поскольку Торвальдсен был «персоной повышенного интереса» в файлах Magellan Billet, она знала, что все его родные — дед, дядья, тетки и кузены — стали жертвами нацистов во время фашистской оккупации Дании. Но он ожидал, что Стефани все равно не утихомирится. Напротив, лицо ее смягчилось, и она сказала:

— Ладно, тогда пусть будет Хенрик.

Торвальдсен опустил кусочек сахара в свою чашку.

— Я оценил ваш юмор. — Он помешал кофе. — И давно убедился, что все проблемы можно разрешить за чашечкой кофе. Человек больше расскажет о себе за чашкой хорошего кофе, чем после бутылки шампанского или портвейна.

Малоун знал, что Торвальдсен любит отвлекать собеседников всякой чепухой, пока оценивает ситуацию. Старый датчанин сделал глоток из дымящейся чашки.

— Как я сказал, Стефани, вам пришло время узнать правду.

Она приблизилась к длинному столу и села напротив Малоуна.

— Тогда развейте мои предубеждения насчет вас.

— Какие же?

— Долго перечислять. Я остановлюсь на самых важных. Три года назад вы вступили во взаимоотношения с синдикатом воров, похищающих произведения искусства и связанных с радикальными израильтянами. В прошлом году вы вмешались в выборы в немецкий парламент, нелегально финансируя некоторых кандидатов. Тем не менее по каким-то причинам и немцы, и израильтяне решили не преследовать вас.

Торвальдсен сделал нетерпеливый жест.

— Виновен по всем статьям. Эти радикальные израильтяне, как вы изволили выразиться, — поселенцы, которые не хотят, чтобы коррумпированное израильское правительство лишило их домов. Чтобы им помочь, мы привлекли денежные средства от богатых арабов, которые торговали похищенными произведениями искусства. Украденные предметы были экспроприированы у воров. Возможно, в ваших файлах указано, что эти произведения искусства возвращались первоначальным владельцам.

— За деньги.

— Любой частный детектив берет деньги за свои услуги. Мы просто направляли заработанные деньги на более насущные нужды. Я вижу в этом своеобразную справедливость. А что касается выборов в Германии… Я финансировал нескольких кандидатов, которые находились в оппозиции к правым радикалам. С моей помощью все они победили. Я не намерен позволять фашизму укреплять свои позиции. А вы?

— Ваши действия были незаконными и вызвали массу проблем.

— Мои действия были решением проблемы. И это намного больше, чем сделали американцы.

Казалось, эти слова не произвели большого впечатления на Стефани.

— Какое отношение вы имеете к моему делу?

— К какому вашему делу?

— Касающемуся исследований моего мужа.

Лицо Торвальдсена застыло.

— Я не припоминаю, чтобы вы проявляли хоть малейший интерес к работе Ларса, пока он был жив.

Малоун обратил внимание на слова «я не припоминаю». Значит, Торвальдсен очень много знал о Ларсе Нелле. Вопреки обыкновению, Стефани этого не заметила.

— Я не собираюсь обсуждать свою личную жизнь. Просто скажите мне, зачем вы купили эту книгу?

— Петер Хансен проинформировал меня о вашей заинтересованности. Он также сказал мне, что один человек хочет, чтобы вы получили эту книгу, но предварительно желает снять с нее копию. Он заплатил Хансену, чтобы тот обеспечил это.

— Он сказал кто? — спросила Стефани.

Торвальдсен отрицательно покачал головой.

— Хансен мертв, — сказал Малоун.

— Неудивительно. — В голосе Торвальдсена не послышалось эмоций.

Малоун рассказал ему, что произошло.

— Хансен был жаден, — промолвил датчанин. — Он считал, что эта книга очень ценная, поэтому хотел, чтобы я купил ее втайне. А потом он бы предложил ее второму человеку — за хорошие деньги.

— И вы согласились. Еще бы! С вашими гуманитарными наклонностями. — Стефани не собиралась давать ему послабления.

— Хансен и я имели много общих дел. Он объяснил мне, что происходит, и я предложил помочь. Я беспокоился, что в противном случае он обратится к кому-нибудь другому. Я тоже хотел, чтобы книга досталась вам, поэтому согласился на его условия, но при этом не собирался отдавать книгу Хансену.

— Вы на самом деле думаете…

— Как вам пирог? — перебил ее Торвальдсен.

Малоун понял, что его друг пытается сохранить контроль над разговором, и ответил с набитым ртом:

— Великолепен.

— Вернемся к делу, — потребовала Стефани. — Какую правду я должна узнать?

— Ваш муж и я были близкими друзьями.

Лицо Стефани потемнело от негодования.

— Ларе мне ни разу не говорил об этом.

— Принимая во внимание ваши отношения, это понятно. Кроме того, в его профессии, как и в вашей, есть свои секреты.

Малоун прикончил кусок пирога и наблюдал, как Стефани обдумывает эти слова.

— Вы лжете, — наконец заявила она.

— Я могу показать вам нашу переписку. Мы с Ларсом часто общались. У нас было общее дело. Я финансировал его первоначальные изыскания и помогал, когда ему приходилось туго. Я заплатил за его дом в Ренн-ле-Шато и был рад помочь.

— Черт бы тебя побрал! Отдай мне эту книгу.

— Сначала вы должны выслушать то, что я скажу.

— Ну так поторопитесь.

— Первая книга Ларса имела оглушительный успех. Несколько миллионов экземпляров было продано по всему миру. Следующие его книги были не так успешны, но тоже продавались достаточно хорошо, чтобы позволить ему продолжить изыскания. Ларс думал, что противоположная точка зрения будет способствовать популярности легенды о Ренн-ле-Шато. Поэтому я финансировал нескольких авторов, чтобы они написали книги с критикой теории Ларса, анализируя его выводы и указывая на его заблуждения. Одна книга вызывала к жизни следующую, и так далее. Некоторые были хорошими, некоторые плохими. Я сам сделал несколько довольно неприятных публичных замечаний насчет Ларса.

Ее глаза горели возмущением.

— Вы спятили?

— Скандалы привлекают публику. И Ларс писал не для широкой аудитории, поэтому ему надо было делать себе рекламу. В конце концов эта история начала жить собственной жизнью. Ренн-ле-Шато стал весьма популярен. О нем снимают передачи, пишут статьи, в Интернете существует масса сайтов, посвященных исключительно его тайнам. Туристический бизнес стал основным в этом районе. И все это благодаря Ларсу.

Малоун знал, что Ренн-ле-Шато посвящены сотни книг. Только в его магазине этой теме были отведены несколько полок. Но он должен был предупредить Торвальдсена.

— Хенрик, сегодня погибли двое людей. Один прыгнул с Круглой башни, предварительно перерезав себе горло. Второго выбросили из окна. Это не похоже на рекламу.