Я предлагаю поехать в один из клубов, который находится в тридцати минутах езды отсюда. Один из тех, что я довольно часто посещаю.

Лимузин выезжает с Серкл-Драйв, а Пристин опускает глаза вниз, проводя руками вниз по своему платью.

— Черт! Не мешало бы переодеться.

— Ты и так отлично выглядишь.

— В том то и дело, — отвечает она, глядя на меня сквозь темные ресницы и вздыхая. Затем она похлопывает себя по груди, животу и бедрам и снова устремляет взгляд в мою сторону.

— У тебя есть ножницы? — неожиданно спрашивает она.

В моей голове возникает вопрос о том, насколько она пьяна в данный момент.

— Э, ножницы... Нет. С чего ты взяла, что я ношу с собой ножницы? — отрицательно покачав головой, отвечаю я, едва сдерживая смех.

— А карманный нож? Или что-то типа того? — настаивает она, срываясь на крик.

— У меня в бардачке имеется перочинный ножик, мисс Ингер, — вступает в наш разговор водитель.

— Круто, — она довольно улыбается, — могу я им воспользоваться?

— Конечно, — отвечает он, остановившись в конце подъездной аллеи, и наклоняется к бардачку. Затем протягивает ей нож.

Она открывает нож и хватает подол в области своего бедра. Пристин обнажает свои ноги и подносит лезвие к платью.

— Что ты задумала? — интересуюсь я.

Она не отвечает, а просто делает надрез на ткани длиной сантиметров в десять на уровне бедра. Затем она бросает нож на кожаное сидение рядом с собой, берет разрезанную ткань обеими руками и с силой дергает. Звук рвущейся материи наполняет тишину лимузина, когда она отрывает кусок от своего платья.

— Пристин? — Я тянусь к ней, чтобы помочь, но она отталкивает меня.

— Я могу справиться с этим сама, — рычит она в ответ, отрывая свои бедра от сидения. Девушка тянется назад, снова хватая лоскут ткани и резко дергая, чтобы оторвать шлейф.

Это один из самых возбуждающих звуков, которые мне когда-либо приходилось слышать. Ее дыхание стало учащенным в процессе расправы над платьем. Я вижу, как она прикусывает нижнюю губу, и ее лицо полно решимости. Я удивленно смотрю на нее, когда девушка держит в своих руках больше половины своего наряда. Она спускает ткань по своим длинным и стройным ногам и бросает на сидение рядом со мной. Затем ставит свой серебристый блестящий каблук на небольшой деревянный столик, стоящий в лимузине, и наклоняется. Обхватив руками лодыжки, Пристин начинает скользить своими руками по ногам от гладких икр до изящных бедер.

— Думаю, что мне бы не помешало немного крема для ног, — хмурясь, произносит она.

— Ты уже и так выглядишь потрясающе, — восхищенно признаюсь я.

Она улыбается мне в ответ ослепительной улыбкой.

— Именно этого я добивалась. — Она кладет руку на сидение и берет нож, протягивая его мне. — Теперь твой ход.

— Ты хочешь, чтобы я разрезал на себе штаны? — спрашиваю я, наконец-то оторвав свой взгляд от ее изумительных ног и посмотрев в ее голубые глаза. Освещение в лимузине делает их оттенок слегка аметистовым, и это выглядит просто фантастически.

— Я хочу, чтобы ты отрезал мне рукава, — покачав головой, продолжает она.

Я забираю у нее нож, наблюдая, как она садится на пол лимузина между моих ног. Я хватаюсь за мягкую ткань ее платья и слегка натягиваю вверх. Сделав глубокий вдох, вдавливаю острие ножа туда, где находится шов, и делаю небольшой надрез. Один рывок своей рукой — и кусок ткани сползает по руке Пристани. Она бросает его рядом со мной, демонстрируя свою загорелую руку. Я делаю еще один вдох, прежде чем повторить то же самое со вторым рукавом, всеми силами стараясь сдерживать набухание члена в моих штанах.

— Теперь осталось привести тебя в порядок, — произносит она, садясь на сидение рядом со мной.

— Так сделай это, — отвечаю я, не задумываясь.

Если она хочет срезать с меня всю одежду, то я не собираюсь ее останавливать. Она хватает меня за куртку и стаскивает ее с меня, расстегивает запонки на манжетах, прежде чем по очереди закатать мои рукава. После срывает с меня галстук и швыряет его на пол. Наконец, Пристин расстегивает верхние пуговицы моей рубашки и приводит в беспорядок волосы на моей голове. Закончив свой акт вандализма, она смотрит на меня с пьяной улыбкой.

— Вот так-то лучше, — радостно восклицает девушка, — теперь, мы точно готовы для клуба.

ГЛАВА 6

Пристин

Я бросаю свой взгляд на мини-бар в лимузине и замечаю там бутылку игристого. Я безмерно благодарна водителю за такие запасы. Я поднимаю бутылку и протягиваю ее Чейсену.

— Ты откроешь ее для меня?

Он без лишних вопросов берет у меня ее из рук и опускает стекло в машине, чтобы отправить пробку в открытое окно. Затем возвращает бутылку мне, и я, не церемонясь, делаю глоток прямо из горла. В ушах уже звенит, а губы немеют, но я не хочу останавливаться.

— Может, все-таки расскажешь, что произошло на вечеринке? — спрашивает Чейсен меня в тот момент, когда его взгляд останавливается на моих ногах. Мне безумно нравится, что он пялится на меня. Сдерживается, чтобы не прикоснуться ко мне, но если бы он опустил сейчас руки, то они приземлились бы прямо мне на бедра.

— Нет, — отвечаю я, отрицательно мотая головой и делая еще один глоток, — я ушла с той вечеринки, чтобы забыть про это.

Я действительно не хочу сейчас обсуждать свою личную жизнь, ну или ее отсутствие. Я не хочу рассуждать о том, как я любила, но не получала любви в ответ. Никто не хочет говорить о своих неудачах, а именно ей и являлся Малкольм в моей жизни. Он был просто моей неудачей.

— Я понял. Так какой у нас план на вечер? — интересуется Чейсен.

— Набухаться в стельку, — решительно отвечаю я.

— А разве ты этого еще не сделала? — смеясь, спрашивает он.

— Когда я больше не смогу держаться на ногах, тогда я буду в стельку, — отвечаю я, подмигивая своему спутнику.

Он откидывается на спинку сидения и закидывает руку на сидение рядом с ним. Мой взгляд останавливается на его мускулистом оголенном предплечье, прежде чем я снова встречаюсь с ним глазами. Он улыбается одной из тех игривых улыбок в стиле «приди и возьми меня», на что способны далеко не все представители мужского пола. Но у него это здорово выходит.

— Так ты намекаешь на то, что мне придется нести тебя на руках?

Я рассматриваю его, и мое тело, к которому не прикасались уже полгода, начинает реагировать. Я слегка наклоняюсь вперед и подтягиваю свою задницу к краю сидения. Мое платье стало настолько коротким, что я чувствую прохладу кожаных кресел на своих обнаженных участках тела.

— Ты на это рассчитываешь? — интересуюсь я, облизывая свои губы.

Мой взгляд снова скользит по нему, а он улыбается так, словно уже знает, о чем я думаю. Интересно, если он поцелует меня, пробудит ли это во мне чувства?

— Может, ты еще планируешь сократить количество ткани на моем теле? — продолжаю я.

Он наклоняется ко мне, и его рука прикасается к моему лицу. Мои чувства притупились из-за алкоголя, но я представляю его тепло на себе. Его губы всего в нескольких сантиметрах от моих. Мое дыхание становится прерывистым, когда в моих мыслях возникает картина того, как он срывает с меня остатки моего платья прямо сейчас. Эти руки в прядях моих волос. Эти губы на моей коже. Этот язык у меня во рту. Я практически ничего не знаю об этом парне, кроме того, что вскоре он станет членом моей семьи, но в моем пьяном состоянии мне реально плевать на это. Я всего лишь хочу почувствовать себя желанной. Быть поглощенной этим порывом.

— Я бы с радостью сорвал с тебя все, что осталось на тебе, крошка. Все, что тебе нужно сделать — попросить меня об этом, — шепчет он, и его голос становится настолько сексуальным, будто он посвящает меня в свои секреты.

Я чувствую напряжение и тепло у себя между ног. Шесть месяцев. Полгода, проведенных без секса, дают о себе знать. Я снова облизываю свои онемевшие губы и ерзаю своей задницей на сидении, чувствуя трение о мою теперь уже влажную киску. Чейсен ухмыляется, видя мою реакцию. Он прекрасно понимает, что я возбуждена, а значит, легкодоступна сейчас.