События прошедшей ночи и сказанные Ниганом слова вызывали смятение. Граймсу нередко пеняли на его невосприимчивость к флирту, однако в его голову даже не приходила мысль о том, что маленькое чудовище, в прошлом разделавшееся с его друзьями, оказывало ему какие-то знаки внимания. То, что Рик принимал за открытую издевку, оказалось грубыми заигрываниями. Причем настолько откровенными и грязными, что не заметить их мог только слепой или тупой.

Или я.

Оглядываясь на минувшую войну, Рик внутренне соглашался с тем, что и его группа, и Спасители действовали не в пример жестоко. Он уже и не мог вспомнить, с чего все началось: то ли с требования казнить Грегори, то ли с разгромленного блокпоста, то ли с чего-то еще. Сейчас все это казалось страшным сном, неправдоподобно гротескным даже на фоне пост-апокалипсиса. И раз оружие уже сложено, а люди худо-бедно пытаются сосуществовать друг с другом, то нет смысла лелеять планы мести. Да и кому мстить? Микроскопическому Нигану? Спасителям? Зомби?

А то, что миниатюрный диктатор неожиданно воспылал к нему какой-то извращенной любовью… Что же, это хотя бы объясняло то, с каким неподдельным удивлением Ниган сжимал свое перерезанное горло. Наверняка, со стороны они выглядели как Ромео и Джульетта, с той только разницей, что от романа их сдерживали не строгие родители, а череда бессмысленных смертей. Не то чтобы Рик решил бы бросить Мишонн или согласиться на ночные свидания с Ниганом под хрипы мертвецов…

Какие к черту свидания…?

Похлопав себя по щекам, Граймс сердито нахмурился в сторону мирно посапывающего деспота. Злиться на питомца не получалось, а потому мужчина лишь прикрыл его одеялом. Крошечная фигурка отвлекала от важных мыслей: на сегодня Рик запланировал свой отъезд в Хиллтоп, чтобы повидаться с Джудит. Рождество уже совсем скоро, и по негласной традиции вся малышня стекалась в общину Мэгги: там было много детей, куча нянек, да и припасов хватало, чтобы побаловать с десяток маленьких голодных ртов. Граймс собирался привезти подарки, поделиться александрийским урожаем и просто побыть со своей дочкой.

И хоть долгая разлука с Джудит угнетала, глядя на сопящего Нигана, Рик ощущал вину. Он нервничал и переживал, будто оставляет без присмотра сумасшедшего кота, который при первой возможности разгромит дом или покалечится. В голове вертелся целый миллион сценариев, и каждый из них заканчивался то пожаром, то наводнением, то сложившейся пополам Александрией.

Однако ничего не поделать — его роль отца никто не отменял, даже маленькое чудо в виде скукожившегося на подушке сатрапа. Одевшись и собрав вещи, Рик оставил Нигану записку, а после неслышно ускользнул из дома. Отчего-то он был уверен, что мини-злодей не выбежит на улицу. Конечно же, на всякий случай Рик запер ведущие наружу двери и проверил защелки на окнах. О кошачьей дверце он вспомнил уже посреди леса, когда тащился по побитой инеем дороге.

***

Утром Ниган проснулся от холода. Недовольно нахмурившись, он перевернулся на другой бок, поворочался, и с тихими проклятиями принялся окапываться в теплом после Граймса одеяле. Неудовольствие просыпаться от холодрыги прибавилось к неудовольствию просыпаться в одиночестве. Для дерьмового утра не хватало только материализовавшегося во всей красе Педро, подмигивающего с подножия кровати.

Наволочка пахла Риком. Этот запах действовал на Нигана, как запах свежих сливок на кота. Ему хотелось отереться о подушку щекой, сжать в пальцах плотную ткань и покрепче вдавиться бедрами в то место, где остались складки после курчавой головы. Плотное одеяло прижимало его к этой перине, заставляя сладко задыхаться от множества ароматов. В такие моменты Нигану казалось, что вместе с чудесным уменьшением его обоняние стало острее.

Куда делся Рик-ебать-его-Граймс?

Одержимость Риком захлестывала его постепенно. В ночь их встречи он готов был просто выбить из жалкого куска дерьма все его жалкое дерьмо. А после, когда этот некогда скукоживающийся от его прикосновения человек неожиданно расправил плечи, когда он начал вскидывать подбородок и рычать слова вынужденного согласия, вот тогда все стало по-настоящему серьезно.

С момента бесславной кончины своей жены Ниган уже давно ничего не чувствовал. Смерть слишком быстро начала его утомлять, а люди — разочаровывать своей слабостью. Хрупкие, тупые и ведомые, они были прекрасным ресурсом, самым настоящим стадом, которое только и понимает, что команды пастуха. Мелкие удовольствия, вроде секса с женами или благоговения перед своей персоной, были не более чем мелкими удовольствиями. Он ничего не хотел и никого не желал — ему просто нравилось, когда дерьмо работало как надо. Рабочие добывали необходимое на фабрике, спасители отнимали у слабаков все остальное. Он заставлял необъятную махину под названием «Святилище» работать подобно отлаженному механизму, и будь он проклят, если его община не была самой большой и опасной общиной на сотни миль вокруг.

Но Рик… О, этот мистер-твистер был, определенно, особенным. Из-за него все нутро Нигана начинало шевелиться и зудеть, как будто он пытался справиться с запихнутым в задницу пучком крапивы. Поначалу он даже думал, будто его член сошел с ума и дергается в сторону Рика как стрелка компаса в сторону севера. И, черт возьми, Рик Граймс недалеко ушел от самого недружелюбного магнитного полюса этой треклятой планеты. Казалось, бесстрашный шериф не замечал ни томных взглядов, ни наглых рук. И вместо того, чтобы ответить своему новому секс-божеству любовью, он кричал о кровавых расправах и штрыкал его стеклом по горлу.

Все равно моё.

Он хотел Рика так или иначе, и не было никаких причин, почему Ниган должен был от него отказываться. Нет, сэр, он пройдет этот путь от начала и до конца. Тем более, Рик был единственным, с кем он мог контактировать без каких-либо последствий, если не брать в учет глупые наказания и дерьмовую систему бонусов.

Навязчивые мысли о своем горе-надсмотрщике заставили Нигана нехотя открыть глаза. Осмотревшись и прислушавшись, он понял, что оказался в доме совсем один. Обычно Рик будил его перед своим уходом, чтобы покормить. Сегодня в доме было неестественно тихо, даже как-то уныло. Взгляд натыкается на записку, аккуратно сложенную на прикроватной тумбе — Ниган тут же выбирается из-под одеяла и любопытно вытягивает шею в сторону клочка бумаги. Спустя минуту он уже глухо посмеивается над корявыми каракулям, которые оказались почерком Граймса.

«Уехал в Хиллтоп, чтобы повидаться с дочкой. Вернусь в сочельник.

Не могу рисковать и брать тебя с собой из-за Мэгги (вдова). Плюс, если в дороге со мной что-нибудь случиться, ты, вероятно, умрешь в лесу от голода или от холода. Поэтому не сходи с ума и веди себя хорошо. Еда и вода на кухне. У тебя каникулы. Работать необязательно.

p.s. За примерное поведение получишь еще одну тысячу баллов. Считай это проверкой на доверие.

p.p.s. Не включай газ и не выходи наружу.

p.p.p.s. Даже если я не вернусь, все равно не включай газ и не выходи наружу.

Рик»

После прочтения послания настроение Нигана резко ухудшилось. Если Граймс вернется только в сочельник, его ожидает без малого неделя вынужденного одиночества. А хромая нога и явные проблемы с кукушкой не делали путешествие Рика менее опасным. Откровенно говоря, Ниган сильно нервничал, что его владелец уехал так далеко и так надолго. Он ведь действительно мог не вернуться. В конце концов, толпы зомби никто не отменял. И как бы старательно Александрия не изображала из себя летний лагерь для аутистов на выпасе, всевозможные опасности от этого никуда не исчезали.

К тому же, Нигану было сложно придумать, на что потратить столько уединенных дней. Поначалу он бесцельно слонялся туда-сюда, потом придавался безудержному рукоблудию. Мокрые вечеринки исчерпали себя на третий день. Нигану казалось, что после столь тщательной полировки его член должен сверкать как эбонитовая палочка; он даже слегка побаливал, хоть по утрам все еще стоял по стойке смирно.