представляю, каким жалким был в двадцать три по сравнению с моей нынешней жизнью

— это просто безумие. Но идиотом в этой игре явно выйду не я.

— Что такое, Келли? — спрашиваю я, нажимая кнопку на всплывающей панели

интеркома, как только проглотил свой кофе. — У меня перспективный звонок на

конференц-линии с Шанхаем приблизительно через десять минут.

Она откашливается, звук повторился в спикере.

— Бенедикт снова на проводе. Он говорит, у него срочное дело, и он должен с Вами

поговорить.

Я сжимаю кулак и пытаюсь подавить порыв бешенства. Это не настолько срочно.

— Хорошо.

— Перевожу его на Вас, — говорит Келли, и мой телефон зазвонил.

— У тебя пять минут, — ворчу я, перехватывая собеседника. — Звонит Шанхай, и я

не могу этого пропустить.

— Наконец-то, Алекс, — бубнит Бенедикт. — Где тебя носило?

— На встрече.

— Логично. — Он прочищает горло. — Ты… наверное, слышал про предложение

Оукли?

Я не могу не усмехнуться. Серьезно, он пытался дозвониться до меня все утро, чтобы сказать мне о том, с чем я и так пытаюсь разобраться? Мой поверенный, должно

быть, думает, что я идиот.

— Конечно, я слышал об этом, — обрываю я его, — думаешь, я жил в пещере?

Этого не должно было произойти. Мы должны были подготовиться и играть по своим

правилам. Но не сделали этого, и ты в том числе.

— О чем ты говоришь?

— Ты же контактное лицо, ради бога. Почему вы не перехватили инициативу у

этого ублюдка? Он уже пытался внедриться в мой бизнес. Каждая компания, к которой мы

проявляем интерес, развилась благодаря Оукли. Они не валяются прямо у меня под носом

— Это случайность, — говорит Бенедикт, переходя на свой бирмингемский акцент, который с каждой секундой все усиливается.

Меня это забавляет.

Я жил в Бирмингеме в течение почти пятнадцати лет, с момента переезда в колледж

после того, как окончил школу в шестнадцать, но не перенял этот позорный протяжный

звук.

Я родился и вырос в Ковентри. Расти в захудалой части города, в муниципальном

доме, означало стать неудачником по жизни с самого начала.

Но я это изменил.

Я видел, как живут люди вокруг меня. Они не работали и просиживали дома весь

день. Это была не та жизнь, которую я хотел для своей семьи, я знал, что должен ее

обеспечить.

Моей маме и маленькой сестренке нужно было, чтобы я стал мужчиной и заботился

о них. Последней каплей стал уход отца в мой восемнадцатый день рождения, и я

обнаружил, что нахожусь перед выбором. Иду ли я в университет и следую своей мечте, или я горбачусь на работе за минимальную плату?

Я выбрал семью, и, не задумываясь, сделал бы это снова.

Работать в сумасшедшем графике за небольшую плату стало нормой, но, по

крайней мере, я помогал оплачивать счета. Работа была дерьмовой, но я знал, что должен

это делать.

Потом я встретил ее.

Либби вошла в мою жизнь и изумила меня.

Мы встречались некоторое время, влюбились и затем поженились. Между нами все

было хорошо… или, по крайней мере, я думал, что было.

— Алекс? Эй? Алекс?

Телефон громко разрывается у меня в руке, и я осознаю, что сильно сжимаю

обивку.

— Черт. Повтори, что ты сказал? — порошу я, перебросив трубку в другую руку и

сгибая напряженные суставы.

— Ты уснул или что? — фыркает он мне в ухо. — Сожалею, если я докучаю тебе, но думаю, ты бы хотел знать о лазейке, которую мы нашли с Шоном.

Мы снова обсуждаем работу. Это желанное облегчение, которое помогает держать

воспоминания взаперти.

— Ты что-то сказал о лазейке? — спрашиваю я, проведя рукой по щетинистой

щеке. — Вы нашли другую возможность?

— Хорошо…

Он начинает снова рассказывать, а я замечаю и-мейл от Келли, предупреждающий

меня о повисшем звонке из Шанхая.

— Черт. Сейчас мы должны прерваться на этом. Звонок должен поступить с

минуты на минуту, и я не могу его пропустить. Как насчет ужина завтра вечером?

Обсудим наши возможности. Я попрошу Келли заказать столик в Джемесонс.

— Ты заноза в заднице, Алекс, — жалуется он и вешает трубку.

Обычно я не оставил бы такой едкий комментарий незамеченным, но сейчас я

чертовски занят и у меня нет выбора.

— Мне нужен столик в Джемесонс на завтра в семь вечера. Я встречаюсь с

Бенедиктом, надо обсудить кое-что. Нужно сообщить Шону, чтобы тоже приехал, — я

перехожу на Келли.

— А что с Вашей матерью?

— Отмени!

Мне нужно бы чувствовать себя виноватым, но я и так не претендую на приз в

номинации «Лучший сын года». Элис, моя младшая сестра, целиком заняла эту позицию.

Девочке удалось обвести нашу мать вокруг пальца.

— Ты уверен? — неопределенно спрашивает Келли.

Вздох слетел с моих губ сегодня в миллионный раз. Почему никто не слушает? Я

говорю на другом языке или что?

— Отмени сраный обед, — ворчу я, настроение скисло по мере развития беседы. —

И пока ты там, можешь позвонить девочкам и попросить дождаться, пока я не приду

домой?

Она затихла на пару секунд перед тем, как ответить.

— Улажу это сейчас.

С ухмылкой оборвав соединение, я смотрю на свой звонящий телефон. Шанхай

вовремя, а это всегда хороший знак.

Правило номер четыре: Я не приемлю опоздания. Вы должны выезжать раньше.

Точка.

Я разминаю плечи, чтобы снять часть измотавшего меня напряжения, которое

чувствовал в своих задубевших мышцах. Это не полезно для меня. Думаю, мне нужно

слегка отдохнуть. Просто чтобы расслабиться и унять волнение.

И я знаю, что девочки мне в этом помогут.

***

Джеффри, ночной швейцар, который спешил поприветствовать мою уродливую

рожу, ждет меня, как обычно, у лифта. Я не утруждаюсь вопросами, но предполагаю, что

его уведомляют, когда я использую свой брелок в подземном гараже, потому что он

всегда меня ждет.

Он, кажется, дорожит своей работой, и мне это нравится… очень.

— Добрый вечер, Мистер Льюис.

— Джеффри. — Киваю я, заходя в лифт со своим портфелем. Я оставляю попытки

убедить его опускать формальности. Всегда мистер Льюис или сэр, и я знаю, что он не

намерен менять этого.

— Как прошел Ваш день, сэр? — спрашивает Джеффри, нажимая кнопку моего

этажа.

Вздохнув, я прислоняюсь к обшивке из нержавеющей стали.

— Бывали дни и получше. Но я надеюсь, скоро все наладится, — отвечаю я, подмигивая ему. — Мои девочки уже здесь?

— Да, сэр, — его взгляд заученно остается на дверях лифта. Даже при том, что он

привык к моим посетителям, которые надолго не задерживаются, уверен, ему все равно

неловко.

Я не специально это делаю, но в конце дня у меня есть потребности.

— Верно, до завтра. — Я прохожу в холл, когда лифт открывается, и достаю свой

ключ-брелок от двери. Он сигналит и мигает, когда я подношу его к приемнику.

— М-м-м-м. — Короткая улыбка трогает мои губы, я чувствую легкое дуновение

карамели в воздухе, когда закрываю за собой дверь и поворачиваю голову в сторону

гостиной.

Все было наперекосяк, и я знаю, что сегодня ночью мне это нужно. Мои пальцы

сжимаются на ручке портфеля, когда я огибаю угол в конце прихожей.

— Добрый вечер, — бормочу я, кладя портфель на журнальный столик рядом и

скидывая пиджак.

Мои глаза бегают по двум девочкам, сидящим на моем коричневом кожаном

диване. Их тела обтянуты мини-шортами и такими же майками, они ждут моих указаний.

— Вы долго ждали? — спрашиваю я, небрежно развязывая галстук. Мне не нужно

смотреть на них, чтобы знать, что они смотрят на меня. Я чувствую, как их обжигающие

взгляды проникают сквозь мою кожу.

— Достаточно долго, Алекс.

— Ты сегодня поздно.

Мои руки перемещаются, расстегивая запонки, прежде чем продолжить с