Голос Маргарет дрожал.
— Здесь я потеряла почти всех, кто мне был дорог. Мать, отца и даже простых друзей, которых и не надеялась встретить. А теперь и их я должна лишиться из-за правил приличия и необходимости выжить, вновь покидая место, ставшее для меня почти что родным. У меня никого осталось.
Она не могла остановиться. Плотина сорвалась, и гнев вырвался наружу, желая всё испепелить, и его уже невозможно было остановить.
— А знаете… Я ненавижу Север! Я ненавижу Милтон! И Вас тоже…
Голос сорвался, слёзы не прекращались. Для чужого человека она могла сойти за безумную, но не для Джона… Он знал, какое горе испытывала Маргарет, как ей было тяжело. И её слова ранили. Ранили столь глубоко, что мистер Торнтон с трудом мог дышать, желая умереть самому.
Едва переводя дыхание, Маргарет продолжала:
— Ведь после встречи с Вами я стала совсем другой. Узнала столь много, что всё это становится слишком… Из-за Вас я изменилась. Но больше всего мне ненавистно, что Ваш облик навсегда останется в моей памяти и в сердце…
Она закрыла глаза, больше не желая видеть.
Мистер Торнтон был ошеломлён её словами, её признанием… Ведь в тот злополучный день она была так холодна, давая понять, что не ответит ему взаимностью… И в тот вечер у станции Аутвуд…
— То, что Вы сказали… Разве, Ваше сердце не принадлежит тому джентльмену, который был с Вами в тот вечер? Я видел вас тогда. Разве Вы не любите его?
Маргарет едва дышала, встречаясь взглядом с мистером Торнтоном. Как тяжело ей было теперь произносить эти фразы. Но разве не лучше рассказать всю правду в последние минуты, что ещё принадлежали им…
— Будь мы при других обстоятельствах, — её голос всё ещё била дрожь, но она продолжала, — Ваш вопрос был бы столь неприличен… Но теперь мне нет нужды скрывать правду. Да, я люблю его. Ибо я не могу не делать этого, как и мои родители. Ведь тот мужчина, с которым Вы видели меня, мой родной брат, мой бедный Фредерик, что вынужден был сбежать из своей страны, чтобы остаться в живых. И, быть может, я больше не увижу его.
Маргарет отвела взгляд от него, не в силах видеть его глаза…
Её слова означали для мистера Торнтона… Он не смог бы подобрать верные слова для описание всех его чувств в эти минуты.
— Ваш брат?
Смутно вспомнились слова мистера Белла о нём, братце-бунтовщике и беженце. Его одарила Маргарет тем нежным взглядом, которому завидовал Джон Торнтон; за него она вступилась, солгав. Теперь всё становилось ясным. Он смотрел на Маргарет, что вновь решилась поднять к нему взгляд.
— Да. И он потерян для меня, приняв другую страну для спасения своей жизни. А я… Я совершенно одна, вынужденная поступать по чужим желаниям и чувствовать к Вам то, что и Вы когда-то испытывали… Но теперь я призираема Вами, на что Вы имеете полное право. Быть может, в моём отъезде и будет польза… Прощайте, мистер Торнтон.
Она развернулась, намереваясь уйти в город. Но после пары шагов не смогла найти в себе сил идти дальше, присев на стоящий рядом валун, опустив руки на колени, а взгляд устремив куда-то в даль, ничего не замечая, думая лишь о боли в сердце.
И Маргарет не заметила, как к ней подошёл Торнтон. Он был так поражён той истинной, что она сказала. Он не мог её оставить в этот миг. Маргарет думала, будто ему удалось забыть её, но как же она ошибалась. Джон любил её. И больше не станет отступать. Мистер Торнтон опустился подле неё, взяв её нежные ладони в свои, мягко произнося:
— Дорогая Маргарет.
Она смотрела на него с таким отчаянием, мольбой, не находя силы что-либо произнести.
— Никогда бы я не смог найти в Вас то, что заставило бы меня презирать Вас. Я солгал о своих чувствах. Я никогда не переставал любить Вас. Маргарет, я люблю Вас и всегда буду любить, несмотря ни на что.
Торнтон нежно поцеловал её ладонь, вновь взглянув на неё, плачущую и удивлённую:
— Мистер… Джон…
Её голос был мягок, но она так волновалась, что дрожь не проходила. Боль все ещё не ушла:
— Всё это так свалилось на меня, что… Я не могу так больше. Не могу это выдерживать…
Ничего не говоря, Торнтон притянул Маргарет к себе, укладывая её голову на своём плече, обнимая крепко, чтобы она чувствовала, что он рядом. Она вцепилась в его руки, не могла перестать плакать, но начиная ощущать себя в безопасности, осознавая, что больше не одна…
Когда мисс Хейл успокоилась и нашла в себе силы вернуться в реальность, она с сожалением отстранилась от мистера Торнтона, с мягкостью наблюдая за ним, едва произнося:
— Спасибо Вам.
Он крепко сжал её руку, понимая, что им и в правду следовало вернуться к реальности. Маргарет, осознавая произошедшие, несколько смутилась, произнося:
— Боюсь, мне пора вернуться домой.
Торнтон кивнул:
— Вы позволите мне сопроводить Вас?
Улыбка озарила девушки:
— Конечно, мистер Торнтон.
Они шли молча, но им было так спокойно в присутствии друг друга, что слова не казались нужны в те минуты. Но когда, достигнув дома мисс Хейл, пришлось остановиться, Джон Торнтон позволил себе дерзость, поцеловав её в щёку. Румянец захватил Маргарет, и она могла лишь пожелать ему доброго вечера, как бы ей не хотелось, чтобы он остался с ней сейчас. Но Маргарет нужно было подготовиться к визиту родственниц и подумать, что им сказать.
Они приехали в тот же вечер. И пусть уставшие, но уже тогда Маргарет стала выслушивать возгласы миссис Шоу об ужасе Милтона и вздохи Эдит, как здесь было отвратительно. Но ей было нечего им ответить. Мисс Хейл понимала, что они всегда оставались жительницами Юга; им невозможно было осознать всю ценность Милтона для неё. И на следующий день, когда Эдит уже умоляла её начать собираться, дабы уехать поскорее, Маргарет старалась выдерживать скучный утренний разговор о Лондонских сплетнях и всё в этом роде. Низкие для неё потребности южан, столь важные для тёти Шоу с Эдит. В душе зарождалась некая тревога, словно Маргарет ожидала чего-то, но оно никак не приходило. Ей всё вспоминался вчерашний разговор с мистером Торнтоном. Мисс Хейл твёрдо решила, что должна будет прийти к нему в дом, чтобы попрощаться с его матерью и поговорить с ним…
Внезапно в гостиную, где сидели дамы, вошла Диксон, довольно встревоженная, и подошла к Маргарет:
— Пришёл мистер Торнтон и желает поговорить с Вами, мисс Хейл.
Девушка еле сдержалась, пытаясь скрыть, как взволновала её эта новость. Он был здесь. Он правда пришёл к ней.
— Благодарю, Диксон. Прошу, проводи его в кабинет отца и передай, что я сейчас буду.
Диксон вышла, а Маргарет почувствовала, как сильно стучало в груди её сердце. Но тут она услышала возглас Эдит:
— Мистер Торнтон? Смутно припоминаю о нём в твоих письмах…
Мисс Хейл вздохнула, утихая волнение:
— Он друг семьи. Разумно, что он решил попрощаться перед отъездом.
— Но требовать встречи с тобой сейчас, — начала говорить тётя Шоу. — Не волнуйся, милая, я буду присутствовать с тобой…
— Нет, тётя!
Голос Маргарет неожиданно стал чересчур жёстким:
— Это касается лишь меня и мистера Торнтона. Поверь, жизнь в Милтоне научила меня приличиям и этикету. А теперь прошу извинить, но меня ожидают.
Маргарет быстрым шагом направилась к кабинету отца, желая скорее увидеть его. На секунду остановившись, вдохнув как можно глубже, она вошла в комнату, где ждал её Джон Торнтон.
Он смотрел на неё с таким мягкостью и нежностью, едва сдерживаясь, чтобы соблюсти правила приличия:
— Мисс Хейл.
— Мистер Торнтон.
На мгновения создалась умиротворяющая тишина. Казалось, что они вечность были готовы так стоять, лишь наблюдая друг за другом. Но Джон Торнтон понимал, что время не стоит на месте, и он не мог позволить ей уехать, не сказав то, что могло остановить Маргарет:
— Я услышал, что приехали Ваши родственницы из Лондона И понял, что ошибался, думая, будто у нас ещё есть время.
