– То же самое, – альбинос вытер кровь со своего ужасающего меча. – Пойдемте.

И, не дожидаясь остальных, он вновь возглавил отряд, направляясь в очередной зал, залитый странным розоватым светом. Хоукмун и все остальные поспешили за ним.

Внезапно Элрик остановился, с ужасом уставился в пол, обернулся и что-то поднял. В тот же миг Хоукмун ощутил, как что-то обвилось вокруг его лодыжек. Вся комната была полна змей, длинных и тонких рептилий телесного цвета, лишенных глаз, которые набросились на ноги воинов. Он с яростью опустил меч, отсек разом две или три головы, но натиск рептилий ничуть не уменьшился. Вокруг него с воплями подскакивали воины, уцелевшие в предыдущей схватке, и пытались стряхнуть с ног эти живые, смертельно опасные путы.

И тут Хоум Укротитель Змей доказал, что не напрасно носит свое прозвище. Он выступил вперед и запел. Голос его был похож на чистый звук горного потока, ручья, падающего со скал. Он пел, словно забыв об опасности, о чем-то мирном и спокойном, резко контрастирующем с напряженным выражением его озабоченного лица. И змеи, медленно ослабив свою хватку, соскользнули на пол и, наконец, замерли.

– Теперь я понимаю, почему вас так прозвали, – с облегчением заметил Элрик.

– Я не был уверен, что моя песня подействует на этих созданий, – признался Хоум, – ибо они не похожи на всех прочих змей, которых я видел в морях своего родного мира.

Оставив позади заснувших рептилий, они продолжили путь вверх по коридорам здания, с трудом удерживаясь, чтобы не скользить по полу, который вздымался теперь все круче. Жара усиливалась, и Хоукмун почувствовал, что рискует потерять сознание, если не глотнет свежего воздуха. В некоторых узких местах коридора с упругими, словно резиновыми, стенами им приходилось протискиваться ползком, в других – идти с широко расставленными в стороны руками, чтобы удержать равновесие, когда здание вновь сотрясали приступы крупной дрожи, или защищать лицо и голову руками, быстро пробегая по залам, с потолка которых капала ядовитая обжигающая слизь. Порой на них нападали какие-то отвратительные насекомые, и все это время откуда-то издалека стонал загадочный голос:

– Где? Где? О, больно!

Тучи мошкары кружились вокруг, они были почти невидимыми, но наносили чувствительные укусы в лицо и руки.

– Где?

Почти ослепший, Хоукмун заставлял себя идти дальше, подавляя тошноту. Желание глотнуть свежего воздуха сделалось невыносимым. Он видел, как падают его товарищи, и помогал им, сам едва не теряя сознание, подняться и идти дальше. Выше, еще выше вел их узкий извилистый проход, и Хоум продолжал свою песню, так как и здесь повсюду шипели бледные слепые змеи, раскрывая зубастые пасти.

Ашнар Рысь заметно приуныл.

– Так мы долго не протянем. А если и отыщем этого колдуна или его сестру, у нас не хватит сил сразиться с ними.

– Согласен, – поддержал его Элрик. – Но что же нам делать, Ашнар?

– Ничего, – отозвался тот шепотом. – Ничего.

А загадочный голос все твердил и твердил на разные лады:

– Где? – вопрошал он.

– Где? – требовал он ответа.

– Где? Где? Где?

Голос кричал, отдаваясь в ушах Хоукмуна, все сильнее действуя ему на нервы.

– Здесь, – проворчал он. – Мы здесь, колдун.

Наконец, они добрались до конца коридора и обнаружили там сводчатую дверь правильных пропорций, открывающую вход в залитый светом зал.

– Должно быть, это комната Агака, – промолвил Ашнар Рысь. И они вошли в восьмиугольную комнату.

Стены помещения были наклонены к центру комнаты, и каждая из них окрашена в свой цвет, гармонировавший с цветом соседней стены. Поочередно каждая из граней этого огромного восьмигранника становилась полупрозрачной, и тогда сквозь нее можно было рассмотреть развалины города внизу и соседнее здание, соединенное с этим целой сетью труб и проходов.

И какие-то звуки… Вздохи, шепоты, бульканье. Они доносились из большого бассейна в центре комнаты.

Преодолевая отвращение, один за другим они вошли в зал, заглянули в бассейн и увидели там некую субстанцию, которая могла бы быть сутью самой жизни, ибо она находилась в постоянном движении и принимала различные формы. Там вырисовывались лица, тела, конечности людей и животных, здания, которые могли бы своей архитектурой и разнообразием поспорить со зданиями города снаружи, целые пейзажи в миниатюре, незнакомые созвездия, светила, планеты, существа невероятной красоты и ужасающего уродства, батальные сцены и сцены у мирных домашних очагов, жатву, обряды, посты, корабли, одновременно удивительные и столь знакомые, некоторые из которых пересекали небеса или черные пространства космоса или плыли под парусами из неведомого материала по странным густым волнам.

Зачарованный, Хоукмун смотрел, как меняются эти формы, и оторвал от них взор, лишь когда прямо из глубины бассейна раздался все тот же голос:

– Что? Что? Кто вторгся сюда?

В глубине бассейна возникло внезапно лицо Элрика, потом Корума, Эрекозе, а когда, наконец, он узнал свое собственное лицо, то отвернулся.

– Кто ворвался сюда? О, эта слабость!

Элрик ответил первым:

– Мы из тех, кого вы желали уничтожить. Из тех, кого вы хотели поглотить.

– О, Агак! Агак! Мне плохо, где ты?

Хоукмун обменялся изумленным взглядом с Корумом и Эрекозе. Никто не мог понять ответа колдуна.

Какие-то странные формы принялись взметаться из жидкости, тут же распадаясь и аморфной массой падая назад. Хоукмун заметил там Иссельду и других похожих на нее женщин, которые вместе с тем мало чем ее напоминали. С громким криком он бросился вперед, Эрекозе удержал его. Женские силуэты исчезли, и на смену им пришли странные, перекрученные башни какого-то неведомого города.

– Я слабею… Мне нужно подкрепить свою энергию… Мы должны начать… Немедленно… Нам так долго пришлось добираться сюда, я думала, что смогу отдохнуть, но болезнь процветает и здесь. Она захватила мое тело. Агак! Пробудись, Агак! Пробудись!

Хоукмун с трудом подавил охватившую его дрожь. Элрик пристально смотрел в глубь бассейна, и, похоже, начинал о чем-то догадываться.

– Должно быть, это какой-нибудь слуга Агака, которому поручено охранять этот зал, – предположил Хоум Укротитель Змей.

– Но проснется ли Агак? – Брут встревоженно оглянулся по сторонам. – Придет ли он сюда?

– Агак! – выкрикнул Ашнар Рысь, гордо вскидывая голову. – Я бросаю тебе вызов, трус!

– Агак! – воскликнул Джон ап-Райс, извлекая из ножен меч.

– Агак! – в тон ему завопил Эмшон д'Аризо.

Они кричали что есть мочи. Все, кроме четверых героев.

Хоукмун наконец тоже стал понимать, что происходит, и в глубине его сознания начал зарождаться план, как одолеть колдунов. Он попытался вымолвить: «Нет», но слово не шло у него с губ. Он вновь вопросительно взглянул в лица своим трем спутникам, являвшимся воплощениями Вечного Воителя, и узрел на них страх, сравнимый лишь с его собственным.

– Мы – Четверо-в-Одном! – воскликнул Эрекозе дрожащим голосом.

– Нет! – это заговорил Элрик. – Он пытался вложить меч в ножны, но тот сопротивлялся, словно наделенный собственной жизнью. Красные глаза альбиноса были исполнены ужаса.

Хоукмун чуть отступил назад. Он ненавидел эти образы, что являлись перед его внутренним взором, ненавидел ту силу, которая пыталась сломить его волю.

– Агак! Быстрее! Жидкость в бассейне вскипела. Эрекозе воскликнул:

– Если мы не сделаем этого, они пожрут всю нашу Вселенную, и ничего не останется!

Хоукмуну было все равно.

Элрик, стоявший ближе всех к бассейну, стиснул руками виски. Его шатало, в любой миг он мог рухнуть в кипящую жидкость. Хоукмун бросился к нему, не вслушиваясь в стоны альбиноса, не внемля возгласам Корума, раздававшимся у него за спиной. Он был в отчаянии, точно так же, как и трое его спутников.

– Значит, нам придется сделать это! – произнес наконец Корум.