Мои руки теперь уже уверенно уперлись в его грудь в попытке оттолкнуть, но сил был мало. Аддерли невозмутимо делал вид, что ничего не происходит, так что действовать я решила словесно:

– Я знаю тебя пять лет. Пять лет подряд мы проводили каникулы в одном доме, и все, чем ограничивалось наше общение, – приветствие. Не скажу, что я была расстроена, Алекс. Мне хватало этого, – непрерывно глядя в его глаза, уверенно высказала я. – Не скрою, ты красивый мужчина. Уверена, твое мускулистое тело, мужественное лицо и костюм с иголочки сводят с ума дам. Но они никогда не заглядывали так глубоко, как я. И знаешь, что я видела из года в год? Мужчину, который живет работой и прожигает свою жизнь. У него нет семьи, настоящих друзей и тех, с кем бы он хотел отпраздновать День рождения и Новый год. А знаешь почему? Потому что люди для тебя – половая тряпка, а женщины – надувные куклы с встроенной дыркой под твой член. И когда я вижу твое лицо, мне не виден шикарный облик, Алекс Аддерли. Я вижу твою душу. Только черную, грязную и пустую душу, где есть место только тебе и твоим интересам.

Я выдохнула эти слова и замерла, понимая, что сказала больше, чем хотела. И пусть это была правда (мужчина напротив всегда вел себя так, словно все вокруг него – плебеи, а те, кого он допускает, выиграли в лотерею), мне не стоило говорить этого. Ведь на секунду, такую маленькую и едва уловимую, я увидела горечь в его глазах и боль человека, который не достоин таких слов. Словно глубоко внутри этого куска льда все же был человек лучше нас всех… Но если это и была правда, то мне уже никогда не узнать, ведь в следующее мгновение он снова стал собой, а черные глаза горели лишь презрением и злобой.

– Знаешь, как я поступаю с такими выскочками, как ты? Учу их жизни и ставлю на истинное место! – с лютой ненавистью отчеканил он, а затем его пальцы до боли сжали мой подбородок, словно намереваясь оторвать от лица. – Ты ничего не знаешь обо мне, моей жизни и душе. Думаешь, если рисуешь картины голой у окна, сразу превратилась в великую жрицу? Тебе всего восемнадцать, а мне тридцать пять лет…

Не знаю, что случилось в тот момент, но я больше не смогла выдержать взгляд мужчины и закрыла глаза. Это был словно конец схватки, а из глаз покатились слезы. Образ уверенной и неприступной девушки рухнул и стекал на шелковый халат слезами, оставляя на нем позорные капли.

– Прошу, Алекс, прекрати… – тихо прошептала я, прерывая мужчину. – Я не хочу бороться, что-то доказывать или обидеть тебя. Прости, прошу. Конечно, я не имела права… Это все эмоции и нервы. Порой я слишком эксцентрична…

На минуту в комнате повисло молчание, я утонула в своих мыслях и слезах, словно очищая душу от всей той грязи, что вылил на меня мужчина, а потом и я ему в ответ. Тишина не была неловкой, как раз наоборот, словно успокоила нас обоих и привнесла некое перемирие.

Я ощутила что-то теплое на лице и, когда открыла глаза, увидела, как палец Алекса осторожно, словно с опаской, стирает слезы у меня со щек. Его взгляд вдруг показался мне открытым, когда он слегка усмехнулся своим мыслям и тут же тихо сказал:

– Ты настоящая художница, Роза. За сорок минут ты успела десять раз сменить настроение и написать прекрасный пейзаж. К тому же… – он неожиданно замялся и, словно задумавшись, проследовал пальцем по шее вплоть до выреза халата, стирая очередную мокрую дорожку, – не верь взрослым мужчинам, честь которых смогла задеть вчерашняя школьница. Возможно, этой школьнице просто удалось пробудить в мужчине всю палитру эмоций. Впервые за долгие годы.

На моих губах появилась осторожная улыбка, когда я тихо шепнула, почему-то неотрывно следя за губами мужчины:

– Это уже больше похоже на извинение. Пожалуй, его я могу принять.

Легкая морщинка появилась на щеке, когда он криво улыбнулся, а с правой стороны образовалась небольшая ямочка. Внезапно до боли захотелось коснуться ее пальцем, очертить контур губ, а затем попробовать их на вкус…

«На вкус?! Что за ахинею ты несешь, Роза. Кажется, у кого-то на самом деле бушуют гормоны!» – вывел из опьянения голос разума, и я снова вернулась к глазам Аддерли.

– Это не извинения, Роза ван Фольг. Это констатация факта! – уверенно сказал он, и я вдруг утонула в эти черных глубинах, которые на момент перестали казаться такими пустыми и холодным. Вдруг показалось, что человек напротив словно бездонный океан, в который так и хочется нырнуть, даже если есть шанс не выплыть обратно. Моя рука первой легла на его щеку, затем аккуратно провела против роста волос, и едва отросшие волоски слегка почесали кожу пальцев. Алекс тяжело задышал и слегка наклонился вперед, а я, следуя первобытным инстинктам, закрыла глаза…

Как вдруг кто-то постучал в дверь, а бодрый голос бабушки вернул меня к здравомыслию:

– Милая, это я. Можно войти?

– Секунду, ба! Я только вышла из душа… – громко крикнула я, отталкивая Алекса и отпрыгивая в сторону. В голове пронеслись сотни мыслей, но лишь одна казалась наиболее здравой в тот панический момент: – Лезь под кровать, Алекс. Живо!

– ЧТО?! – шепотом закричал он, а затем глянул на высокую постель с балдахином. – Ни за что. В чем проблема выйти через дверь?

Глянув на спокойного мужчину в полном непонимании, я нехотя пояснила очевидное:

– Я «только что» вышла из душа, а в моей спальне взрослый мужчина. Ничего не режет слух?!

– Черт! Что за детский сад… – простонал Аддерли, а затем снова глянул на кровать и несогласно замотал головой. Его взгляд сканером прошелся по комнате, пока не остановился на окне. – Вот. ТО, что нужно – балкон.

Повернувшись к окну, я нервно следила, пока Алекс пройдет за дверь и спрячется под плотной лиловой шторой. Оставалось только гадать, выйдет ли кто-то на балкон своей комнаты и увидит ли там стоящего за моим окном Аддерли?

Сбросив наваждение и натянув приветливую улыбку, расправила халат и громко прокричала:

– Заходи, бабуль.

Стелла вошла в комнату тут же, будто следила за каждым моим вздохом. На ней было темно-красное платье с расшитым подолом и вырезом. На шее висели бусы из жемчуга, связанные петлей, на ногах – туфельки на небольшом каблуке, а светлые волосы уложены в аккуратные кудряшки.

– Стелла, ты даже стрелки нарисовала и губы красным подвела! – засмотревшись на бабулю, с восхищением воскликнула я. Женщина смущенно улыбнулась и отвела взгляд к полу, позволяя легкому румянцу тронуть ее щеки. – Видел бы тебя дедушка…

– Он всегда видит. Годами я ощущаю его присутствие рядом, но, когда вы приезжаете всей семьей, в два раза острее… – бескомпромиссно заявила она, поднимая на меня уверенный взгляд, как вдруг ее глаза непонимающе прошлись по халату и вернулись к лицу: – Девочка моя, с тобой все хорошо?

– А что не так, бабуль? – еще раз нервно поправив волосы, халат и переминаясь с ноги на ногу, я боролась с желанием посмотреть за штору. Наверняка, Алекс был там и даже не удосужился перейти на сам балкон. Зачем? Если в самой спальне можно подслушать чужие секреты!

– Твои волосы сухие, пальцы в краске, а по телу пятна от нее же… А еще ты вся красная и взбудораженная, что ли?.. – недоверчиво пробурчала она, пока не засмотрелась мне за спину и довольно не воскликнула: – Розочка, неужели новая картина?! Она чудесна. Обожаю твои шедевры с пылу с жару. Подаришь мне ее?

– Прости… Конкретно эту я обещала другому человеку, но следующую обязательно подарю тебе! – сказала прежде, чем подумала, и тут же снова покраснела.

«Кому это ты там обещала картину, Розочка? Ты же не собираешься вручить ее Алексу Аддерли в знак извинений за свой длинный язык, правда?!» – пристыдил меня внутренний голос, заставив нервничать еще больше.

– Странная ты сегодня… – задумчиво протянула Стелла, постучав длинным красным ногтем по подбородку, но, увидев мой испуганный взгляд, тут же хлопнула в ладоши и, натянув улыбку, плюхнулась в кресло у кровати: – Не суть. Если захочешь, сама расскажешь… На самом деле я не просто так пришла к тебе пораньше… Зная твой эксцентричный характер, решила не рисковать и предупредить о сюрпризе, который собираюсь преподнести тебе во время обеда при всех! – закатив глаза, я попыталась вставить свои пять копеек, но бабушка грозно шикнула и подняла палец вверх с враждебным видом. Как бы я не любила подарки, перебить ее не решилась. – Так вот. Я организовала тебе тур на семь дней в Ниццу, а именно – трансфер на вершину Замковой горы!