Говорит: "Сынок, пойдем со мной в магазин". А мне стыдно: вдруг Капусова встретим, вдруг Тонину. Я сразу начинаю орать: "Мне некогда!" Идет одна. У меня сердце кровью обливается. Бегаю по квартире, жду, когда вернется, хватаюсь мыть посуду, подметать. Не знаю, как и загладить свое свинство.

Возвращается. Она уже и забыла, что я нахамил.

Бросаюсь к ней, забираю сумки. Подлизываюсь полдня.

Жалко мне ее до невероятности. Что же это отец натворил?

Мечусь все время между ужасным раздражением и жалостью. На днях разозлился, не помню уже почему, и ору:

- Выходи замуж!

Она даже присела. Смотрит, смотрит, вот-вот заплачет. А она засмеялась.

- Почему бы тебе не выйти замуж? - начинаю ее уговаривать. - Раньше нужно было об этом подумать. А теперь уж и совсем пора. Я взрослый, вырос уже. А?

- За кого же мне замуж выйти?

- Какие-нибудь знакомые мужчины у тебя есть? - спрашиваю в замешательстве.

Она рукой машет:

- Какие уж там мужчины... Да и поздно мне теперь.

- Ну что ты, - успокаиваю, - люди и в семьдесят лет женятся. Совсем тебе не поздно.

- Мне не по возрасту поздно. Я уже просто не смогу жить с чужим человеком. Мне даже странно подумать - жить с чужим мужчиной. Видишь... тут...

большая разница...

Она путается в словах. Сейчас наверняка заплачет.

Какие все-таки мужчины свиньи! Если бы я был взрослым и не сыном моей матери, я бы на ней женился.

А если бы мне предстоял выбор - жениться на Тонине или на матери?.. Я бы, подлец, все-таки выбрал Тонину.

Не было бы Тонины, тогда обязательно на матери.

Хотя тогда ведь мать была бы мне чужой и мне было бы ее не жалко. Я бы на ней никогда не женился.

Бедная моя мама! Единственная женщина, единственный человек, за которого я по-настоящему болею душой.

Мне кажется, за одного мужчину моя мать все же вышла бы замуж. За моего отца.

20

Седьмое декабря.

День рождения отца.

Я сказал матери твердо и бесповоротно, что в этом году сделаю отцу самодельный подарок. Все необходимое у него есть. Ему ничем не угодишь. Я решил подарить "керамическую" пластину.

Сначала хотел слепить богоматерь с младенцем.

Младенец меня не интересовал. А вот богоматерь должна была быть похожа лицом на маму. Но сколько ни мучился, лепил с натуры и с фотографии, ничего не получилось. Тогда я взял длинную доску и решил вылепить по памяти дома, какие видел по дороге в Новгород. Покривевшие от времени, окна высоко, по три в ряд. У домов этих какое-то человеческое выражение, трогательно-доверчивое. Дома как лица. Я сделал их темными, а обший колорит зеленым, размытым. Хорошая получилась пластина. С настроением, грустная.

Позвонил отцу, поздравил. Он говорит, приходи в субботу, в семь, буду ждать, отметим.

Хорошее дело! День рождения он будет с кем-то справлять, а со мной в субботу отметит. Хотя я ведь тоже свой день рождения с мамой справлю, а с ним в какую-нибудь из суббот отмечу это событие микроскопического масштаба и важности. В день рождения нужно быть с самыми близкими людьми.

21

Девятое декабря. Суббота.

Пришел к отцу. Подарок мой ему очень понравился. Я даже не ожидал. Он при мне повесил его в комнате. Говорит:

- Может быть, у тебя способности?

- Нет у меня способностей. Недавно пробовал маму вылепить, не получилось.

Отец ставит на стол тарелки, бокалы и бутылку сухого вина. Я отворачиваю портьеры. Очень люблю смотреть из отцовского окна зимой. Цепочки кустов, паучки деревьев, сеточки тропок, мигающие гирлянды фонарей. Все в миниатюре и с такой высоты кажется чистым и аккуратным, как макет.

Я выпил два бокала вина, и отказали тормоза. Пошел болтать про Тонину. Но между прочим. Есть-де, мол, такая учительница у нас, красавица, мы с ней о книгах иногда разговариваем.

- А кто твой любимый писатель? - спрашивает отец.

- Фолкнер.

Он удивился моей эрудиции. Выпили по третьему бокалу.

- Шутка, - признался я. - Мой любимый писатель - Хемингуэй. А из наших - Паустовский. И все классики мне нравятся. "Герой нашего времени" прекрасная вещь. Толстого теперь читаю. "Войну и мир ".

Отец принес чай и торт. Он хоть и холостяк, а быт у него образцово налажен. Чашки красивые очень - бутоны. Мы как-то хорошо и свободно разговорились.

- Тургенева повести прочел. О любви. Любовь, любовь... А что такое любовь?

Я вспомнил свою тетрадь и вопросы, которые задавал отцу.

- А любовь - это когда две половинки рождаются в разных частях земного шара и бродят всю жизнь, чтобы никогда не встретиться.

- А когда-то ты ответил мне, что любовь существует.

- Конечно, существует.

Мы со своими чашками перекочевали в кресла, за журнальный столик.

- Почему ты не женишься? - спросил я.

Он внимательно посмотрел на меня и усмехнулся:

- Человек, который хочет чего-то достичь, не имеет права жениться. Я женился на Науке.

- А зачем достигать, если не для кого?

- Очень вероятно, человек, придумавший колесо, не был женат. Какое это имеет значение? Низкий ему поклон.

- А ты маму когда-нибудь любил?

- Володенька, это так давно было... - Он говорит усталым голосом, будто каждую встречу мы только и обсуждаем этот вопрос, а я все еще не понял. Это так давно было, что уже кажется неправдой.

- Но я-то - правда?

- И ты - правда, и она, и я. И все мы очень разные и очень одинаковые правды.

- Ты говоришь, как мой приятель Капусов. Тот говорит: истины нет. Маяковский - одна истина, Есенин - другая. Если бы появилась одна-единственная истина, закрылись бы пути к дальнейшему движению вперед.

- Забавный паренек, - сказал отец. - Хотел бы на него посмотреть.

- Могу познакомить. Но мы уклонились.

Я нахально лезу на рожон, а он уже, кажется, начал оправдываться.

- Видишь, Володя, всяко может в жизни сложиться. Могут быть страшные ошибки. Мы за них платим долго и мучительно. За некоторые - всю жизнь. Но брак - дело добровольное. Никого из нас не переделаешь. Я пытался внушить твоей матери, что нужно учиться, заставил поступить в полиграфический техникум. Что из этого вышло? Она и года не проучилась.

С большим трудом устроил учиться на гримера. Сказали, будет из нее толк, руки у нее хорошие. Ушла.